'Совсем что ли охренели эти студенты! Не бомжа ведь задирают гады, а офицера армии. Вот ведь уроды! Мдя. И при этом ведь считают засранцы свою страну 'колыбелью свободы и демократии', а сами-то. У-у! Фашики недоделанные...'.

   Еще пару минут Павла терпеливо наблюдала эту отвратительную сцену, но вскоре не выдержала. Меланхолично кивнув стерегущим ее полицейским, она сбросила с плеч свою кожаную куртку и быстро пересела на диван рядом с черным лейтенантом.

   -- В чем дело парни?! У вас какие-то претензии к армии?

   -- Армия тут не причем, сэр. Просто вот 'этот' посмел явиться сюда без приглашения.

   -- Я тоже без приглашения, ко мне есть претензии?

   -- К вам нет, но 'цветным' здесь не место.

   -- Вы ведь студенты парни?

   -- Мы-то студенты. Но черным здесь все равно ходить не разрешается.

   -- Кто установил эти правила, и почему о них нигде не написано?

   -- Лейтенант! Вы зря его защищаете. Мы все понимаем, армия она как семья, там все друг за дружку, но в этот раз вы делаете большую ошибку.

   -- Благодарю. Я учту ваше мнение. А сейчас ребята, оставьте нас, пожалуйста, одних. У меня есть вопрос к лейтенанту.

   Недовольно скривившись, трое обалдуев, изобразили отдание воинской чести и, продолжая прерванную беседу, отправились в сторону выхода. Бросаемые на Павлу недовольные взгляды прожигали затылок.

   -- Что вам угодно, лейтенант?

   -- Второй лейтенант Моровски, учебная парашютная рота, вторая армия, Чикаго.

   -- Первый лейтенант Дэвис, военное училище Таскиги, Алабама.

   -- Можно по имени, я Адам?

   -- Валяй, я Бенджамин. Ты первый офицер, который вне службы обратился ко мне, не забывая о вежливости, и согласился общаться по-простому.

   -- Гм. Пустяки, не бери в голову. Бенджамин ты, наверное, многих тут знаешь в институте, не подскажешь мне, где я могу найти Артура Комптона.

   -- Хм. Сожалею, но здесь я знаю только Рудольфа Карнапа профессора философии. Я к нему и приехал с письмом от отца. Поступал сюда перед армией, но так и не взяли.

   -- Жаль. А что ты преподаешь в своем военном училище, если не секрет?

   -- Военную тактику. А почему у тебя Адам пехотные знаки различия, парашютная рота ведь должна относиться к Авиакорпусу?

   -- Да там пока такой дурдом с подчинением, что лучше даже не ломать голову. Весной говорят, хотели отдать парашютистов Авиакорпусу, сейчас нас переподчинят пехоте, а чем это дело закончится так и не ясно до сих пор.

   -- Везет тебе.

   -- В чем?

   -- Разрешают летать.

   -- Гм. Вообще-то полеты для парашютистов это лишь короткий и сравнительно редкий эпизод. Хотя летать я тоже научился. А тебя тянет в небо?

   -- Третий год рапорты строчу о переводе в Авиакорпус да пока все без толку. Хотел стать пилотом-истребителем, но черному парню нелегко получить разрешение сесть за штурвал.

   -- Ты прав, есть такая проблема. Хотя... я слышал, что в Великую Войну один черный парень все же летал в "Лафайет" во Франции. И, говорят, совсем неплохо сбивал 'гансов'.

   -- Повезло ему. Сейчас все сложнее. И в ближайший год мне точно ничего не светит.

   -- Не стоит падать духом, Бенджи. Получить гражданский летный диплом не пытался? Я-то сам недавно сдал экзамены в Милуоки.

   -- Пробовал, но по нормальным ценам никто не станет учить черного парня вместе с белыми. Отец говорит, не спеши, скоро все изменится.

   -- Твой отец прав. Скоро все изменится. На пороге новая большая война, уж там-то в пилотах будет вечная нехватка, и тогда о тебе точно вспомнят. А пока подписал бы ты своих друзей на покупку старого самолета, и обучался бы потихоньку в свободное время.

   -- Хм. А деньги откуда?

   -- Судя по тому, что твой отец дружит с профессорами, варианты имеются. Да хоть объявить сбор средств на создание добровольной черной эскадрильи.

   -- Так нам и разрешит начальство.

   -- Американские 'Волонтеры' в Испании и Китае всего добивались сами, так что тебе пока грех жаловаться. Но вот если полыхнет где поближе к дому, неужели ты бы упустил случай и не попробовал стать первым черным комэском?

   -- О странных вещах ты толкуешь Адам. Редко я встречаю вот такого как ты белого парня, который нормально бы относится к 'цветным'. Откуда сам?

   -- Восточная Европа, родители жили в России и Польше, а я родился в Швеции, жил в Англии и Канаде, теперь вот живу в Штатах с отцом.

   -- Помотало тебя. Счастливый. Много чего видел на свете. А мой отец выслуживался с самых низов. Только недавно стал полковником, но до генерала дойти ему будет нелегко.

   -- Дойдет. Да и вообще вашим надо быть поактивнее. Уверен, когда-нибудь черный парень сядет и в кресло президента.

   -- Не заливай. Гы-гы. Как же, прямо президента? Вот такого точно никогда не случится.

   -- Случится, Бенджи. Иначе, зачем же наши деды воевали друг с дружкой в прошлом веке? В общем, поживем, увидим. Ну, мне пора. Желаю удачи Бенджамин.

   -- И тебе удачи, Адам. Были бы все, такие как ты.

   -- Лейтенант.

   -- Лейтенант.

   В этот момент снова появился Гаттон и потащил 'пленного' в большой зал с балконной галереей на уровне третьего этажа. Впереди Павлу ждали несколько человек. Знакомым среди них, был только Алекс Вандеккер. Его кривая ухмылка выдавала злорадство.

   ***

   На аэродроме кипели страсти. Уилбур Шоу, потребовал от администрации задержать начало шоссейной гонки до возвращения на старт Адама Моровски. Чемпион и слышать не хотел об изменении состава участников. Марк Наварра вместе с сенатором Слэттери, дав волю красноречию, пытались удерживать ситуацию под контролем.

   -- Я не хочу участвовать в этом позоре!

   -- Успокойтесь Уилл! Нет никакого позора. Мы не можем срывать запланированное шоу, только потому, что у пары гонщиков начались проблемы с законом.

   -- По-вашему, сажать в тюрьму человека, который в одиночку спас честь всех гонщиков это не позор?! Если Моровски не освободят и не разрешат ему участвовать в гонке, то я отказываюсь ехать! Я всегда боролся честно и хочу честной победы и в этот раз. Да это всего лишь гонка свободной формулы и она не влияет на национальный чемпионат, но мне не нужна такая победа. Или все, или ничего!

   -- Одумайтесь, мистер Шоу! Одумайтесь!

   -- Марк перестаньте!

   -- Сенатор! Но это ведь немыслимо!

   -- Наварра! Вы же видите, вон уже с той же просьбой к нам идет и второй фаворит. Нужно принять правильное решение.

   -- Давайте отложим гонку на один час.

   -- Мистер Шевролле! Уж от вас-то я этого никак не ожидал!

   -- Я тоже присоединяюсь к этой просьбе.

   -- Ну, уж если и мистер Гроуди за это предложение, то я уже не знаю...

   Через пять минут трансляторы объявили гостям шоу, что по техническим причинам гонка переносится на час. Сразу после этого на летном поле резко усилилась торговля пивом. Несколько парашютистов порадовали скучающую публику. А механики усиленно копались в моторах, используя неожиданную передышку для подготовки к гонке.

   Лишь один человек с горестным выражением лица сидел на подножке своего автомобиля и не совершал никаких полезных движений. Этим человеком был Анджей Терновский. В душе разведчика был полный раздрай. Ехать за Адамом он не мог, иначе их экипаж будет снят с гонок. Выйти на связь с куратором он тоже не мог. Участвовать в гонке вместо Адама, Терновский не хотел. Что делать он не знал. Поэтому сидел с видом разоренного миллионера и смотрел перед собой невидящим взором. Единственное, что он успел сделать сразу после ареста Моровского, это предупредить того майора о первых потерях еще даже не созданной учебной парашютной роты. Майор приказал возвращаться к машине и ждать посыльного, и Анджей сидел и ждал, сам не зная чего. Мрак этой трагедии, написанный дюймовым шрифтом на лице гонщика, тронул сердце проходящих мимо девушек, и на потерявшего спокойствие второго лейтенанта пролились потоки слов поддержки и успокоения.