-- Я подтверждаю слова адмирала. Во Франции, он от нас ускользнул, но тогда мы еще не знали о его 'кровной мести'...

  -- А вы Геринг?

  -- Рихтгоффен мне докладывал, что сбить этого ловкого мерзавца не удалось. Он подбил одного из преследователей и ушел...

  -- Он 'фольксдойче'?

  -- Да, мой Фюрер.

  -- Вот вам пример невероятной по своему идиотизму трагедии. Талантливый немецкий юноша воюет против родины своих предков из-за неправильного воспитания и каких-то глупых 'кровных обид' трехвековой давности!

  -- Скоро все эти беды закончатся. В ближайшее время американцы все же будут нейтрализованы.

  -- Вы так в этом уверены, Канарис?

  -- Клясться я не стану, но если он снова вывернется, то борьбу с ним нужно будет доверить Ватикану.

  -- Хм. Желательно все же привлечь его на свою сторону, без помощи церкви. Это возможно?

  -- Вопрос в цене. Сколько за это придется заплатить.

  -- Держите нас в курсе, Вильгельм. И теснее сотрудничайте с Гейдрихом. А вы Герман, все же, постарайтесь больше не огорчать меня.

   -- Да, мой Фюрер...

  Совещание завершилось. Фюрер остался один в кабинете, и подошел к высокому окну. На Берлин неторопливо опускался тихий сентябрьский вечер...

  ***

   Прогулка по лесу была довольно редкой формой совещания. Но в эту субботу Вождь отступил от привычного ритма. Да и обсуждаемые вопросы были очень непростыми, поэтому окружающая подмосковная природа, куда лучше способствовала свежему взгляду, чем стены привычного кабинета...

  -- Что там немцы?

  -- Убеждены, что поляки над ними поглумились. Наверняка теперь собирают силы для ответного удара.

  -- Вот так взяли и поверили? Но ведь могут и проверить...

  -- Их проверки ничего не дадут. 'Кантонец' специально держал в небе пару 109-х с нашими пилотами, и регулярно симулировал налеты германских 'ночников'. Поэтому все, кто прибывал на аэродром, думали лишь о том, как бы им поскорее улететь обратно. А когда последние группы десантников улетели на транспортных 'Фарманах', все что осталось на аэродромах, было уничтожено. Кроме того, вокруг Кракова упало много самолетов 'брошенных экипажами'. Три из них 'Кантонец' лично направил на соседние цели.

  -- Ну, а если возьмут и сложат два плюс два. Что у них получится?

  -- Если сложат, то увидят, что за поляков единовременно сможет вылететь два десятка машин, но кто знает, сколько их разбилось при посадке, а сколько ремонтируются? А ведь под Варшавой имеются и 'могильники' сбитых местными ПВО. На появление сомнений им и года не хватит, при тщательных поисках. Главное чтобы не было утечки с нашей стороны...

  -- Не должно быть утечки! А сколько трофейных самолетов уже перегнали пилоты НКВД?

  -- Шестнадцать 'Мессершмиттов-109' серии Д, четыре 'Юнкерса-87', два 'Хейнкеля-111'.

  -- И что 'Кантонец' предлагает сразу начать в ВВС усиленно 'обстреливать' всех командиров звеньев на бронированных тренировочных самолетах, своими хитрыми пулями?

  -- С поправкой на соблюдение режима секретности, товарищ Сталин. Он считает, что командиры ВВС, вернувшиеся из Испании, и научившиеся там драться против 'Кондора', должны в учебных боях каждый обучить по сотни две пилотов. Созданные из таких ветеранов учебные эскадрильи, до выработки моторесурса трофейной техники, успели бы закрепить в ВВС этот бесценный опыт.

  -- Все это хорошо, но ведь мы его посылали в Польшу совсем не за этим.

  -- Первую часть внедрения 'Кантонец' уже успешно выполнил. Кроме того, он сам разработал и вторую операцию внедрения по теме 'Трезубец'. Сейчас наши агенты уже проходят проверку...

  -- А почему вы так уверены, что 'Кантонец' сам не сдаст нашу агентуру немцам?

  -- Товарищ Сталин. Единственное, что он может 'сдать' это, к примеру, рассказать им, что среди перебежавших на их сторону украинских националистов имеется и несколько советских агентов. Но кто конкретно, он знать не может. А в группе, участвовавшей в угоне двух самолетов и захвате генерала Соснковского, есть и немало настоящих националистов используемых нами втемную...

  -- Но ведь гестапо может поступить как инквизиция, по принципу 'бог на небе разберет, кто грешник, а кто праведник'.

  -- Может, конечно, но им-то гораздо интереснее было бы сливать через выявленных наших агентов дезинформацию. А в этом случае у наших людей будет время для оперативной оценки германской программы по привлечению националистов из СССР и Польши. Возможно даже...

  -- Все это как-то очень ненадежно, товарищ Голованов.

  -- Товарищ Сталин. В такой операции надежность базируется в первую очередь на ее авторе. Немцы ничего не узнают от него об этой операции. А когда немцы все же начнут создавать этнические войсковые части, у нас появится серьезный шанс, если и не перехватить над ними управление, то хотя бы быстро узнавать об их планах, дислокации и боевом состоянии. Повторюсь, в 'Кантонце' я уверен. ...

  -- Я помню ваш рассказ о той французской проверке. Но не ошибаетесь ли вы в нем?

  -- Товарищ Сталин. Я и без результатов той проверки знаю, что Павел Колун точно не может быть предателем. Ошибаться он, вероятно, может, но пока в серьезных ошибках нами не замечен.

  -- Даже по поводу того бредового предложения о передаче в аренду одного украинского аэродрома Франции, вы считаете что это не ошибка? И не глупая авантюра?

  -- Мне трудно судить о политическом риске такого решения, но идея вроде бы стоящая. Во-первых, действуя вроде бы в рамках международных законов, мы заключаем два договора. Один с Францией о неприкосновенности ее воздушной группировки там, но неучастии ее в вооруженных конфликтах. Второй со 'Сражающейся Европой' о взаимном ненападении. Представьте, насколько для нас выгодным будет отступление 'Сражающейся Европы' на наш аэродром?

  -- Но они ведь могут отступить и в Румынию.

  -- Могут, товарищ Сталин. Но там они по международным законам будут интернированы. Самолеты им Румыны не вернут. А вот на нашем приграничном аэродроме, они из военных тут же превращаются в гражданские машины. Тихо разоружаются, рисуют гражданские номера на крыльях, и с подвесными баками могут преспокойно лететь обратно на свой 'Беарн'. Но самое главное, ни Британия, ни Франция не смогут использовать эти 'независимые силы' против СССР...

  От долгой беседы в горле Голованова запершило, собеседник заметил это, и задумчиво прошелся по кабинету, давая ему время прокашляться.

  -- Но ведь 'Сражающаяся Европа' сейчас воюет на стороне Польши. И когда начнется поход наших армий, они ведь могут защищать аэродромы и ударить по нашим войскам и самолетам, если будут случайно атакованы нами вместе с поляками.

  -- С учетом, того, что немцы из-за тех воздушных ударов уже сильно забуксовали под Варшавой, сроки нашей операции можно просто перенести на двадцатые числа. Может даже показаться, что мы сильно продешевили, и теперь из-за договора не сможем занимать польские аэродромы, на которых уже стоят 'европейские' самолеты? Но в том-то и штука, что наш агент в штабе 'Сражающейся Европы' может очень тонко манипулировать их воздушными силами. А значит, в какой-то момент наши части беспрепятственно займут пустые польские аэродромы, не нарушая соглашения.

  -- Похоже, вы тоже заразились авантюризмом 'Кантонца', товарищ Голованов. А что если Гитлер, глядя на все эти наши маневры, обидится, и не захочет выполнять свои договоренности?

  -- Пусть обижается. Деваться-то ему некуда. С тремя европейскими странами он уже воюет. А мы ему сейчас просто не по зубам. Да и договоренности нарушать он точно не станет, формально ведь мы в своем праве, и с Францией у нас мир. Что же до Лиги Наций и мнения европейских правительств... То, ничего не поменяется. Британцы и Французы очень боятся остаться без такого союзника, как Россия, поэтому мы займем территории по 'Линии Керзона' с их согласия...