-- Роза и Пьер, слушать меня. Впереди крупный железнодорожный узел. 'Тридцатифунтовками' будете бомбить горючку. Ваши пятидесятикилограммовые бомбы пускать в дело лишь по моей команде. Главная наша цель паровозы и водокачки. Как поняли меня?

  -- Вас понял, сэр.

  -- Уи, месье. В смысле - да сэр.

  -- Вот и хорошо. Казак тебя тоже касается. Идешь в правом пеленге, цели ищешь сам. Бомбить только осколочными, 'семипудовку' пока не использовать. Ву компранэ, май бой?

  -- Уи, мон ами! И не смей больше звать меня бойем! А то получишь, когда сядем!

  -- Да ладно, как скажешь... Может, тебе больше нравится обращение 'гэ-эй'?

  Вторая атака оказалась более точной. Под крыльями уже пылали цистерны с бензином, и густо парили пробитые снарядами пушек 'Испано' и крупнокалиберными пулями 'Гочкисов' паровые котлы. Досталось и трем водокачкам. С каждым заходом французские капитаны все лучше и лучше вживались в непривычную им роль штурмовиков. Стремительный штурмовой налет, наконец, завершился. Моровский как раз успел вернуться к идущей на бреющем колонне пар эскадрильи, всего за несколько минут до подхода основной группы к двум военным аэродромам. Константин немного удивился, что своей первой 'семипудовкой' командир сходу развалил что-то похожее на казарму, а Терновскому приказал бомбить расположенный чуть в стороне склад ГСМ. Потом был удар по соседней полосе истребителей, и сразу за ним наступил черед зениток.

  Дальнейшее живо напомнило капитану тренировки курсантов. Будин и Куттельвашер вместе с Терновским и Дестальяком были отосланы комэском и дальше гонять зенитчиков и жечь самолеты. Розанов был оставлен на высоте, наблюдать за воздухом, а сам поручик начал обучение молодежи. Сначала он командовал очередной паре подхорунжих удар одиночными мелкими бомбами по довольно крупному объекту, тут же давал оценку их удару, и ставил им следующую боевую задачу. К тому моменту, когда нужно было сбрасывать тяжелые бомбы, в активе каждого юного пилота оказалось уже четыре сброса 'тридцатифунтовок'. Заглядевшись на эту занимательную картину, Розанов чуть не проглядел взлет пары Ме-110 с соседней полосы, где ютились немецкие истребители. Эта полоса подверглась удару одной из первых, но сейчас мимо горящей стоянки самолетов на взлет шли спрятанные до поры где-то в ангарах тяжелые 'мессеры'. Тревожный сигнал был дан вовремя, и ответ лидера сразу же расставил новые задачи.

  -- Роза, мы с тобой бьем 'мессеров'.

  -- Подтверждаю Сокол.

  -- Казак с Пьером остаются за меня.

  -- Казак принял к исполнению.

  -- Лео и Карел набрать высоту, и глядеть там в оба.

  -- Так ест!

  А когда едва оторвавшийся от полосы 110-й 'мессер' быстро завалился на бок от скрестившихся на нем трасс двух истребителей, Розанов вдруг получил новую вводную.

  -- Роза! Дай тому второму взлететь, а потом бей 'немца' сам. Сам! Представь, что у меня заклинило оружие.

  -- Лучше вместе. И зачем давать ему взлетать?!

  -- А чтоб вам с Пьером тоже научиться их бить, когда они огрызаются. Сверху-сзади не лезь, там у него стрелок кусается. Бей по нему снизу, с боков и на встречных. Начали! Я иду левее и выше.

  Капитан, преодолев внезапно накатившую робость, начал свой 'тур вальса' с врагом, и вскоре ощутил, в чем смысл этого задания. Враг ему попался довольно опытный, и самолет его явно мог разгоняться больше пятиста, несмотря на те 'сказки' из авиационных журналов. Только с четвертой атаки 514-му 'Девуатину' удалось подловить его ударом снизу. Да и то, молодой командир Розанова между делом помогал ведомому загонять "немца" маневрами своего истребителя. Образ горящего его первого воздушного противника ярко впечатался в память капитана. Потом было то стремительное возвращение, скорее даже организованное бегство в восточном направлении от разворошенного ими 'муравейника'.

  Покрутив настройку рации, Розанов даже услышал громкие встревоженные крики по-немецки. Комэск был прав, не разрешив расходовать одну пятую боекомплекта. К горящим объектам Кольберга, судя по радиопереговорам, спешило сразу несколько вражеских эскадрилий. Очередная 'звериная хитрость' комэска позволила им не притащить за собой эту погоню на базу. Часто меняя маршрут, и прижимаясь к земле, ополченцы вернулись к полевому аэродрому Марково. Вперед Адам сразу пустил на посадку пару седьмых 'Пулавчаков', одного дымящего мотором и второго, сильно качающего с крыла на крыло. Как выяснилось уже после посадки, подхорунжий Михал Ткач получил осколок зенитного снаряда в бедро, и с большим трудом сумел вернуться. Раненного подхорунжего унесли на носилках. Усталое, но сияющее счастливыми глазами юное воинство выстроилось перед командующим авиацией. Командир эскадрильи строевым шагом подошел к полковнику для доклада...

  Воспоминания Розанова были прерваны прощанием с остающимися. Первая делегация 'Сражающейся Европы' в не полном составе возвращалась во Францию. Розанов и Дестальяк улетали на своих 'Девуатинах' с подвесными баками. Подвергать совсем новые истребители опасности быть захваченными врагом, французское командование не желало. По прибытии оба капитана должны были заняться обучением французских добровольцев, и написать отчет для французских ВВС. В Торуни оставался поручник Куттельвашер с тремя только что прибывшими чешскими пилотами. Майор Будин должен был вернуться в Шербур для завершения подготовки авиагруппы. До выхода нагруженного самолетами 'Беарна' в тот опасный рейд к Датским проливам оставалось всего несколько дней...

  ***

  Герних Брюкер, вел свою девятку на обнаруженные самолетами-разведчиками польские корабли. Всех пилотов кроме простого азарта, подстегивало еще и желание реванша. Хитрые поляки сегодня утром показали, что они не так уж просты. Спрятавшиеся где-то в просторах Балтики, их относительно недавно построенные поплавковые 'итальянцы' CANT Z.506 коварно вынырнули из утренней дымки перед рассветом, и подло ударили торпедами и бомбами по корабельным стоянкам Пилау. Досталось и стоящему на якоре корабельному отряду Данцинга. И хотя 'Шлезвиг-Гольштейн' получил лишь небольшие повреждения, и уже дошел своим ходом до Данцигской стоянки, а из других поврежденных и потопленных кораблей ничего не было крупнее сторожевика. Но все пилоты, также как и моряки Кригсмарине, восприняли этот налет как пощечину. Вот поэтому, сегодня лишь недавно сведенные в 'Штурцкампфгешвадер 2' штафели должны были вернуть коварному врагу эти 'долги'. И флотская авиаразведка уже утром удачно нащупала якорную стоянку огрызка польского флота. Теперь свою партию должны были сыграть пилоты 2-й эскадры. Тренировки в Пилау, приучили Генриха к терпению и вселили в него уверенность в успехе. И вот сейчас, в нескольких минутах лёта от 'мишеней' он чувствовал пьянящее возбуждение, как породистый рысак перед началом скачки.

  -- Внимание парни! Разбираем цели. Вальтер нам с тобой достанется заградитель. Ты готов?

  -- А когда было по-другому, герр гауптман?

  -- Ты глянь, Макс! Они думают достать нас на этой высоте из своих 'трещоток'.

  -- Если станут поливать как из лейки, то могут поцарапать нам краску. Придется тебе поработать маляром...

  -- А ну ка прекратить болтовню! Всем приготовиться.

  Контур корабля быстро рос в прицеле. Сброс. В первой атаке бомба легла с недолетом. Но вскоре последовали доклады и о попаданиях в корабли. Одна польская 'лайба' даже завалилась на борт. Зенитный огонь поляков усиливался. Брюкер уже собрался отдать приказ на новую атаку, как откуда-то сбоку по его самолету как будто ударили кувалдой. Машина еще управлялась, но уже дымила. Привычный рисунок боя пикировщиков внезапно сломался. Непонятно откуда взявшиеся истребители противника уже успели завалить в последнее пике экипаж лейтенанта Модлера.