На следующее утро в восемь часов ее глубокий сон был прерван звоном будильника. Зачем она его поставила на такую рань в субботу? Кэти сонно нащупала будильник и заставила его заткнуться.

Было уже девять, когда она снова открыла глаза. Свет потоком лился в ее украшенную цветочными узорами спальню. «О Господи! Через час припрется этот потомок конкистадоров!»

Пулей вылетев из постели, Кэти метнулась в душ. Все было против нее: вода слишком медленно смывала пену, фен целую вечность сушил волосы. Когда наконец вскипит чайник?! Кэти металась по комнате, в поспешных сборах оставляя ящики открытыми. Успела! Темно-синие брючки, верх с белым кантом – в тон, шелковый шарф на волосы…

На ходу застегивая дорожную сумку, Кэти выбежала из дома в девять тридцать пять. Ее встретило солнечное майское утро. Кэти подошла к машине, шаря по кармашкам сумки.

– Черт! – выдохнула она и опустила сумку на землю около машины, роясь в ней. Она бросила нервный взгляд на поток машин на улице, ожидая увидеть старый грузовик, с грохотом въезжающий во двор. – Куда делись эти чертовы ключи?!

Ее нервы были до того напряжены, что, когда чья-то рука легла на ее плечо, Кэти едва сдержала крик.

– Они у меня, – спокойно произнес глубокий голос.

Кэти повернулась, полная испуга и ярости:

– Какое вы имеете право шпионить за мной?

– Я просто ждал вас, – ответил Рамон. – Вот ваши ключи. Я случайно положил их к себе в карман вчера вечером.

Он протянул ей ключи вместе с розой на длинном стебле. Кэти схватила их, тщательно избегая даже прикасаться к темно-красному цветку.

– Возьмите розу, – тихо попросил он, не убирая руки. – Это для вас.

– Оставьте меня! Здесь не Пуэрто-Рико, и не нужно мне ваших роз!

Рамон не сдвинулся с места.

– Я же сказала, что мне это не нужно! – Кэти в бессильной ярости защелкнула замок на сумке и нечаянно выбила розу из его руки.

Вид прекрасного цветка, валяющегося на сером бетоне, вызвал у Кэти угрызения совести, она смущенно взглянула на Рамона. Его гордое лицо было спокойным, на нем не отражалось ни ярости, ни осуждения – только глубокое сожаление.

Кэти отвела глаза. Тьфу, как все мерзко получилось! А он, похоже, постарался ради нее: аккуратный черный наряд – рубашка с короткими рукавами и строгие брюки, запах дорогого одеколона… И так тщательно выбрит. Чем он, собственно, заслужил эти грубые выходки? Цветок валялся на асфальте, Кэти захотелось разреветься.

– Рамон, извините меня.

Она подняла цветок и с мольбой взглянула на сдержанное лицо Рамона.

– Спасибо вам. И если вы еще хотите, я пойду с вами в зоопарк, как обещала. – Кэти сделала паузу для глубокого вздоха. – Но я хочу, чтобы вы поняли – вы не должны… – Она в смущении замолкла, когда в его глазах заплясали озорные огоньки.

Он произнес с едва заметной усмешкой:

– Я предложил вам пока только цветок и поход в зоопарк. Руку и сердце пока не предлагал.

Внезапно Кэти поймала себя на том, что улыбается ему.

– Да, пожалуй, вы правы.

– Ну, теперь мы пойдем? – поинтересовался он.

– Да, но сначала я отнесу домой сумку.

Рамон взял сумку у нее из рук:

– Я отнесу сам.

Когда они вошли в квартиру, она забрала сумку и направилась в спальню. Вопрос Рамона остановил ее:

– Вы из-за меня пытались убежать?

Кэти повернулась в дверях:

– Не только. После прошлой ночи мне надо было уехать от всего и от всех хотя бы на время.

– И что же вы собирались делать?

Ее губы дрогнули в печальной улыбке.

– То же, что и многие независимые самоуверенные американки, когда они не могут справиться с собой, – бежать к мамочке с папочкой.

Пять минут спустя они вышли из дома и направились к автостоянке. Кэти размахивала дорогой камерой, которую она держала в левой руке.

– Это фотоаппарат, – сообщила она.

– Я знаю, – подтвердил он с насмешливой серьезностью. – Они есть даже в Пуэрто-Рико.

Кэти расхохоталась и покачала головой:

– Никогда не знала, что я такая противная американка.

Остановившись около изящного «бьюика», Рамон открыл дверцу рядом с водительским местом.

– Очень симпатичная американка, – тихо сказал он и добавил: – Садись.

К своему стыду, Кэти успокоилась, когда поняла, что они поедут на машине. Трястись по автостраде на развалюхе-грузовике было не по ней.

– Ваш грузовик снова сломался? – спросила она, когда они плавно выехали с автостоянки и влились в интенсивный субботний поток машин.

– Я решил, что вы предпочтете эту машину грузовику. Я одолжил ее у приятеля.

– Мы могли бы взять мою машину, – возразила она.

По взгляду, который бросил на нее Рамон, она поняла, что если он приглашает кого-нибудь, то на своем транспорте. Кэти включила радио и украдкой оглядела нового знакомого. Великолепное сложение, загорелые лицо и руки. Он напомнил ей одного испанского теннисиста.

В зоопарке оказалось не так уж плохо, хотя слишком многолюдно. Кэти и Рамон бродили рядом по широким дорожкам, болтая, как школьники. Рамон купил ей арахис, чтобы кормить медведя. Он от души расхохотался в птичьем вольере, когда тукан с чудовищным клювом опустился на Кэти и та пронзительно взвизгнула, прикрывая голову. Потом они подошли к питомнику с рептилиями. Туда Кэти входила неохотно – змеи вызывали у нее омерзение.

– Посмотри, – прошептал Рамон ей на ухо, кивая в сторону огромного стеклянного террариума.

– Я не хочу смотреть, – ответила Кэти сухими губами. – Я и так знаю, что там дерево, а с него свисает очередная змея.

Ее ладони стали влажными, как будто рука коснулась чешуи.

– Что-нибудь не так? – озабоченно спросил Рамон, заметив, что она побледнела. – Ты не боишься змей?

– Да, – проворчала Кэти, – очень.

Тряхнув головой, он взял ее за локоть и вывел наружу. Кэти с облегчением вдохнула свежий воздух и опустилась на ближайшую скамейку.

– Я уверена, что они поставили скамейку около питомника для таких, как я. Иначе нас пришлось бы просто выносить.

В улыбке Рамона появилось некоторое превосходство.

– Вообще-то змеи очень полезны. Они едят грызунов, насекомых…

– Пожалуйста, – взмолилась Кэти, – не описывай мне их меню.

Рамон продолжал, не отрывая от нее глаз:

– Они необходимы для равновесия в природе.

Дрожащая Кэти встала, бросив на него ироничный взгляд:

– Да что вы говорите? Вот уж никогда бы не подумала.

Ее изящный носик сморщился от отвращения. Рамон, задумчиво улыбаясь, пристально посмотрел в голубые глаза.

– Вообще-то я их тоже не люблю, – признался он.

Они долго бродили по зоопарку. К своему изумлению, Кэти стала замечать, что слегка театральная испанская галантность Рамона начинает ей импонировать.

Кэти истратила больше половины второй пленки, когда они подошли к острову, где обитали обезьяны, павлины и другие интересные, но менее редкие животные.

Жуя попкорн, она оперлась на узорную ограду маленького пруда и бросала зернышки уткам. Ее поза была ненамеренно соблазнительной, темно-синяя ткань туго обтянула изящные бедра. Рамон откровенно наслаждался этим зрелищем. Не подозревая о том, что ее рассматривают, Кэти оглянулась через плечо:

– Хочешь, сфотографирую?

У него дрогнули губы.

– Что именно?

– Острова, – ответила Кэти, озадаченная его улыбкой. – Эта пленка скоро кончится. Я собираюсь подарить ее тебе. Когда ты сделаешь фото, у тебя будет сувенир на память о зоопарке в Сент-Луисе.

– Эти фото для меня?

– Конечно, – ответила Кэти, взяв очередную горсть попкорна.

– Если бы я это знал, – усмехнулся Рамон, – я бы сфотографировал нечто более интересное, чем медведи и жирафы, на память об этом дне.

Кэти вопросительно приподняла брови:

– Змей? Брр. Тогда бери фотоаппарат и иди туда один, я подожду.

– Нет, – ответил он с кривой усмешкой, отводя ее от изгороди. – Не змей.