Встреча Гитлера и Шпеера состоялась в первые дни нового года. Гитлер, который был наслышан об экспериментах с ракетами дальнего радиуса действия в Америке, настоятельно просил Шпеера определить районы для размещения стартовых площадок. Министр сообщил о возможном запуске ракет «А-4» из бункера на мысе Гри-Не в Северной Франции, и Гитлер одобрил проведение всестороннего исследования этого места инженерами Дорнбергера.

15 января Шпеер назначил Герхарда Дегенколба руководителем нового «Специального комитета по «А-4» при своем министерстве. Задачей комитета было изыскивать необходимые мощности для производства отдельных компонентов оружия и возводить цеха для сборки самих ракет.

Полковник Дорнбергер не делал секрета из своей неприязни к не отличающемуся особым умом Дегенколбу, который, по его мнению, вряд ли принес бы пользу проекту «А-4». Бывший руководитель фирмы «Демаг», Дегенколб (в прошлом председатель локомотивного комитета) прославился благодаря упорному продвижению программы строительства локомотивов, а также тому, что сумел добиться от Гитлера дополнительного финансирования на сумму около 20 000 фунтов.

Группа представителей германских ВВС, находившаяся в Пенемюнде, с беспокойством наблюдала за испытаниями. Они видели, как ракеты «А-4» с ревом взмывали в небо с испытательной площадки. Вспышку можно было видеть на сотни миль вокруг. «Германские ВВС, – заметил Шпеер коротко во время допроса после войны, – боялись, что армия в одиночку будет обстреливать Лондон». И еще: «Им не нравилось, что сухопутные войска расправляют крылья». С удвоенной решимостью ВВС стали продвигать свою программу бомбардировочной авиации дальнего действия. Они возлагали надежды на небольшой одноразовый беспилотный самолет размером с небольшой истребитель и способный нести до тонны взрывчатки на расстояние до 160 миль.

Компания «Аргус» интенсивно работала над этим проектом с марта 1942 года. Разработка двигателя близилась к концу. За основу был взят пульсирующий воздушно-реактивный двигатель Пауля Шмидта. Авиационно-строительная компания Герхарда Физелера «Кассель» (впоследствии «Физелер») разработала корпус самолета под руководством Роберта Луссера, технического директора компании. 19 июня 1942 года на совещании у фельдмаршала Эрхарда Мильха, посвященного воздушному вооружению, представители «Физелера» и «Аргуса» сумели убедить его предоставить их продукции статус наивысшего приоритета.

Простая конструкция этого беспилотного самолета, его возможная эффективность, в свою очередь, серьезно встревожила военное ведомство, которое уже так много вложило в ракеты: 9 октября 1942 года Дорнбергер потребовал от фон Брауна любыми путями выявить слабые места в секретном оружии Мильха.

Фон Браун написал отчет на семи страницах: «Двигатель самолета-снаряда развивает тягу в 670 фунтов и представляет собой дальнейшую разработку реактивного двигателя Шмидта. Поскольку снаряд самостоятельно взлететь не может, он катапультируется с наклонной пусковой установки длиной в 230 футов…» Далее фон Браун указывает, что скорость самолета составляет около 470 миль в час, а максимальная высота полета – от 700 до 6500 футов.

Пробный запуск опытного образца самолета– снаряда прошел успешно. Однако фон Браун знал, что производство 1000 самолетов-снарядов в месяц с лета 1943 года, как планировалось в ВВС, осуществить невозможно, поскольку нехватка катапульт, стартовая перегрузка, неблагоприятные погодные условия и прочие проблемы неизбежно внесут свои поправки в эти планы.

Самолет-снаряд должен был стоить 10 000 рейхсмарок, в то время как оценочная стоимость ракеты «А-4» доходила до 30 000 марок[1]. У ВВС уже были заводы («Аргус», «Физелер» и «Рейнметал»), оборудованные для производства самолетов-снарядов. Независимость такого самолета от дистанционного управления по радио делала это оружие «помехоустойчивым». Однако фон Браун верно предсказал, что боеголовка ракеты «А-4» с ее ударной волной в 4 Маха вызовет значительно большие разрушения, чем оружие ВВС, несмотря на их сопоставимую полезную нагрузку.

В начале декабря 1942 года сам Герхард Физелер взлетел на бомбардировщике над Пенемюнде и выпустил в воздух первый самолет-снаряд. В канун Рождества самолет-снаряд был благополучно запущен с катапульты.

ВВС с воодушевлением восприняли эту новость. 3 января 1943 года генерал-лейтенант Вальтер фон Акстельм, главнокомандующий германской зенитной артиллерией, приехал в Пенемюнде, чтобы лично наблюдать за пуском снаряда. Находясь под сильным впечатлением от увиденного, он заявил начальнику штаба ВВС, что самолет– снаряд – это простейший способ атаки целей на расстояние до 225 миль без риска потерь в живой силе.

Фон Акстельм узнал также, что Мильх разработал план, предусматривающий строительство огромных бункеров на побережье Ла-Манша. Из этих бункеров должен был производиться запуск самолетов-снарядов, которому не помешал бы даже ураганный обстрел неприятеля. Фон Акстельм заметил Мильху, что такие грандиозные строительные работы, несомненно, привлекут к себе внимание неприятеля и бункеры будут уничтожены еще до завершения их строительства. В свою очередь, он предложил соорудить около 100 небольших, гораздо менее уязвимых мобильных пусковых установок. Мильх настаивал на своем плане строительства восьми гигантских пусковых бункеров. Решено было оставить последнее слово за рейхсмаршалом Германом Герингом.

24 февраля Комитет по «А-4» утвердил программу по массовому производству ракет. Программа была обоснованной и с умеренными запросами. Ее автор, Детмар Шталькнехт, высококвалифицированный инженер из числа сотрудников министерства вооружений, ранее занимался поставками дюралюминия и стали для производства танков. В соответствии с этой программой экспериментальный завод в Пенемюнде должен был производить все ракеты «А-4» до июля 1943 года, когда заработает завод во Фридриксхафене. С декабря 1943 года месячная норма по выпуску ракет будет поделена пополам между двумя заводами, и к сентябрю 1944 года каждый завод будет производить до 300 ракет ежемесячно[2]. В целом этот план оказался близок к достигнутым показателям.

В начале марта в Пенемюнде пришла печальная новость из ставки Гитлера. Шпеер, который находился в ставке с 5 марта, с тревогой сообщил Дорнбергеру, что Гитлеру приснился сон, будто бы ракета «А-4» не в состоянии достичь Англии, и распорядился приостановить работы.

Что должен был ответить Шпееру Дорнбергер? Последний посетовал, что теперь они должны бороться не только с волокитой и косностью чиновников, но также и «со снами нашего величайшего военного диктатора». В действительности представляется маловероятным, что Гитлер на самом деле видел такой сон. Логично предположить, что Шпеер уловил перемену, произошедшую в настроении Гитлера за последние месяцы, – в феврале в Пенемюнде произошел ряд запусков ракет, окончившихся полным провалом. Не желая лишаться своей репутации в политических кулуарах, Шпеер развил тему «сна фюрера», чтобы оправдать свою неспособность вытребовать продолжения финасирования, а также присуждения разработкам столь желанного статуса первоочередной важности, которого он и Дорнбергер добивались с января. Любым доводам можно было противоречить, но только не «сну фюрера».

Сам же Альберт Шпеер не потерял веру так же легко, как его фюрер. Своим более поздним распоряжением он отправил профессора Петерсена, директора «АЕГ», в Пенемюнде в качестве председателя новой Комиссии по бомбардировочной авиации дальнего действия. 25 марта Петерсен написал для Шпеера оптимистичный отчет.

Вооруженный этим отчетом, Шпеер сумел рассеять пессимизм Гитлера. Фюрер всегда радовался, когда разговор заходил о каком-нибудь грандиозном проекте. Если проект предусматривал использование сотен тысяч тонн бетона, фюрер приходил в экстаз.