Ночью я пришёл в её комнату. Она не ждала меня — к своему стыду, я не очень правильно понял её взгляды. Но и уйти просто так я не мог. Чуть-чуть подправив ментальный фон, вызвал лёгкий интерес к себе, а затем и желание. Да простит меня Великая мать, я не мог поступить иначе.

Она была великолепна. А я упивался счастьем. И говорил много глупых, смешных слов, только бы видеть её улыбку и слышать тихий звенящий смех. Пить его, как дорогое вино и пьянеть от счастья.

Она была прекрасна. Я покрывал поцелуями её восхитительное тело и не верил, что эта роскошь принадлежит мне. Слушал её стоны и взлетал на небеса, купаясь в счастье.

Она оказалась неискушённой, как юная дева, что казалось странным для женщины, имеющей взрослых детей. И сердце моё трепетало от счастья. Мне чудилось — для меня берегла она себя все годы. Для меня и моих детей. И уже утром я был уверен в том, что под сердцем у Сандры двойня: мальчик и девочка. Благословение Великой матери.

Необходимость заняться делами посольства вынудила меня срочно лететь в столицу. Обстоятельства сложились так, что я не успел попрощаться с Мелисандрой. Но то, как она обошлась с моим сыном, заставило смотреть на неё с ещё большим восхищением. Если бы у Пламена была такая мать, он вырос бы настоящим мужчиной. Но, так или иначе, он мой сын. И для меня его интересы превыше интересов других. И драгнайров, и людишек, тем более. Поэтому, чтобы спасти Пламена от роковой ошибки, пожертвовал честью и достоинством её дочери. Молоденькая человечка чуть не пала жертвой обаяния моего сына. Но я предположить не мог, во что выльются несколько слов, сказанных для того, чтобы отрезвить Пламена. Оскорблённая женщина, защищая собственного ребёнка, посмела поднять на меня руку. Даже то, что она моя листани, не даёт ей права на такие действия. Кто я и кто она? И только увидев её глаза, полные ужаса, я понял, что натворил.

Женщины на Драгнайре — собственность семьи. Либо они принадлежат семье родителей, либо семье супруга. И всегда чётко знают своё место: их обязанность быть украшением дома. Айдорки растут и воспитываются в других условиях. Они горды, независимы и самостоятельны. Вполне могут жить сами и при этом, в одиночку воспитывать детей.

Мелисандра, которую я встретил следующим утром на аудиенции у императора, уже была совершенно другим человеком. Исчезла нежная, податливая, трепетная женщина, появилась скандальная крикливая хищница… И это была только начальная плата за мою ошибку… Расплата впереди… Какие сложные женщины в Айдоре! Как трудно подобрать к ним ключик…

Я — идиот! Самый распоследний! Страдающий полным отсутствием мозга! Так испортить ситуацию мог только я! Испоганить то, что было практически невозможно испортить! Какого демона я полез к Лисси с обьятьями? Зачем показал, что мне она небезразлична? Мало я натворил дел в рейсе, сейчас решил усугубить и без того сложную ситуацию.

Такие мысли кружились у меня в голове, пока я спешил вслед за матерью. Она не просто шла, она летела на крыльях, как будто от того, успеет ли она, зависела её жизнь. Неужели настолько рада видеть драгнайра? О! Там есть на что посмотреть! Сегодня драконий Советник превзошёл самоё себя! Сразу видно, что мелочиться он не любит.

Входная дверь хлопнула так, что зазвенели стёкла в окнах. А мать вылетела на ступеньки перед домом, как на поле боя.

Советник Ардавал показательно смиренно стоял внизу, как будто не рискуя подняться ей навстречу. Лёгкая улыбка играла на презрительно поджатых до этого губах. Как будто в предвкушении веселья. И тут я заметил некоторый диссонанс в окружающей обстановке: на стоянке флаеров мерцал перламутром новенький флаер самой последней модели. Винного цвета с золотой монограммой по борту. И откуда же он узнал материн любимый цвет? Драгнайр пытается таким образом извиниться? Боги Айдоры, я и так не узнаю в этом мужчине Советника драгнаирского Повелителя, с которым был знаком на звездолёте. Но что-то подсказывает мне — его это не спасёт… То, что он совершил прощению неподлежит. Или я абсолютно не знаю свою мать.

Она не дала Советнику Ардавалу даже открыть рта.

— Я просила вас покинуть моё поместье и больше сюда не возвращаться! — в жизни не видел её в таком виде. Бледная, глаза лихорадочно блестят, губы поджаты, — вам нечего здесь делать! Убирайтесь!

Надо отдать должное Советнику, он достойно встретил довольно оскорбительное выступление матери. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Может быть, решил дать ей выговориться, а может, просто ждал удобного момента, чтобы вставить своё веское слово. Но пока такой возможности у него не было…

— Вы нанесли оскорбление мне и моей дочери — этому нет прощенья! Прощайте Советник, я всё сказала!

Тот молчал, всё с той же улыбкой рассматривая мать, но потом, видимо, решился:

— Лайра Мелисандра, всего два слова, и я покину поместье. Я имел неосторожность заметить, что ваш флаер стар и нуждается в ремонте. Недостойно такой женщины, как вы, лайра, иметь развалюху вроде вашей. Мать моих будущих детей должна иметь всё самое лучшее, — с этими словами он направился к выходу с территории поместья.

— Стойте! Я не нуждаюсь в ваших подачках, Советник Ардавал! Забирайте свой клятый флаер и убирайтесь!

— Уже убираюсь! А флаер забрать не могу — старый сдан в утиль… До встречи, уважаемая лайра! Кстати, документы оформлены на ваше имя, — всё это было брошено на ходу, через плечо, тоном, не терпящим возражений. Матушка взревела раненым зверем:

— Нееее-ет! Командовать у меня дома не будет никто! Забирайте, я кому сказала, — и бросилась со ступенек вниз в попытке догнать драгнайра.

Я быстро ретировался в дом, чтобы не попасть матери под горячую руку. Рука у неё тяжёлая, а в свете последних событий, себя она в даннный момент совершенно не контролирует. Что там такое говорил принц Норвей про Буйную Сандру? Надо бы распросить поподробней…

Да и в доме ещё осталось незавершённое дело. В кабинете меня ждала Лисси. Любой ценой мне нужно было уговорить её подписать контракт хотя бы ещё на один рейс. Просто жизненно необходимо. Только вот новенького флаера под рукой не было… А с другой стороны, где гарантия, что она благосклонно примет подарок?

Аккуратно открыв дверь в кабинет, увидел очень знакомую картину — Лисси свернувшись клубочком, спала в кресле. Слёзы ещё не высохли на её щеках, выдавая свою хозяйку с головой, волосы растрепались и снова были небрежно собраны в знаменитое лиссино гнездо. Невольно залюбовался этой картиной, подумав, что парочка марш ей сейчас бы не помешала — для восстановления душевного равновесия. И тут же вспомнил о райсах. Вот кто мне поможет! На цыпочках вышел за дверь и отправился на поиски.

Малявки, естественно, нашлись в моей спальне. Они крепко спали. Свернувшись в плотный клубок и закопавшись в пушистый плед, как непременную составляющую их существования. И было совершенно непонятно, где и чья голова, лапы или хвост. После скоропалительного отъезда Лисисайи райсахи большую часть времени проводили со мной, время от времени жалуясь на судьбу тонким пронзительным визгом. В кабинете увидев или, скорее, почуяв Лисси, они моментально проснулись, засуетились у меня в руках, требуя немедленно отдать их хозяйке. Хвала всем богам, делали они всё это молча.

Лисисайя даже не проснулась, просто улыбнулась во сне, обняла райсов, прижала к себе и те, даже не пикнув, тут же заснули у неё на руках.

Очень удачно она уснула. Есть один вопрос, который мне хотелось бы прояснить немедленно.

Мать сидела в холле, невидяще уставившись в окно и перебирая пальцами кисти на шали. Видимо, не удалось ей навести порядок в собственном поместье и драгнайру удалось безнаказанно скрыться.

— Мам, о каких детях говорил Советник? И при чём здесь ты? — она сгорбилась, подняла на меня глаза, усмехнулась краешком губ и прошептала:

— О моих будущих детях. Маленьких драгнайрах… Боги наказали меня за жестокость. Очень быстро наказали. Значит, присматриваются к нам. По утверждению Советника, я беременна двойней.