— Алианта, отзови своих зверей, нечего людей пугать. Накорми и закрой их в своей комнате, — Сандра вновь почувствовала себя хозяйкой поместья. И, хоть сердце всё ещё щемило, но дома уже ничего не случится — дома и стены помогут. Да и отдых закончился. Пора приниматься за дела. — Управляющий Гоз, через час с отчётом ко мне в кабинет!

Но Алька уже не слышала матери. Во все глаза, узнавая и не узнавая одновременно, смотрела она на странного лысого парня, который выбрался из толпы домочадцев и шёл в её сторону. Дыхание прервалось, лёгкие уже горели от недостатка врздуха, слёзы самопроизвольно катились из глаз, а губы шептали только одно слово: Пламен.

Она, как сомнабула двинулась к нему, протянув руки, но потом резко остановилась и, словно опомнившись, закричала:

— Мама! Мама! Посмотри! Я же говорила, что он меня любит! Посмотри! Мама, Пламен прилетел за мной!

Сердце пропустило удар. Вот и не верь после этого предчувствиям — Сандра медленно поворачивалась, ожидая увидеть за спиной покровительственно усмехающегося драгнайра, или, по крайней мере, его же, безразлично взирающего сверху вниз на Альку. Увиденное не укладывалось ни в какие рамки. Она неверяще смотрела на долговязого лысого мужчину, не растерявшего своей диковинной красоты, в айдорских одеждах, к которому прижималась дочь и никак не могла понять, почему дочь называет его Пламеном. Осознание происходило медленно, и ужас холодом заливал разум и душу. Кардинально изменившийся за столь короткий промежуток времени, дракон, склонившись, что-то шептал Альке, а она заглядывала ему в глаза и лишь счастливо смеялась в ответ. Видеть радость дочери от встречи с ненавистным драгнайром было очень и очень больно. Сандра не доверяла ни кому из них — не хотелось заново собирать Алькину душу из осколков, оставшихся от первой встречи. До сих пор она не простила себя за то, что не уследила за дочерью и не настояла на свадьбе с Таро. Надёжный, спокойный полукровка стал бы ей хорошим мужем. Выросший без семьи, орк нуждался в домашнем тепле и поддержке, и не искал бы их на стороне.

Но, видимо, у богов было своё мнение на этот счёт… Неужели Благая Сайке наказывает так её за связь с Дораем? Ведь давно известно, что когда боги хотят призвать к ответу, чаще всего наказывают детьми.

То, что произошло в драгнаирском посольстве, вызвало массу вопросов, на которые ей не удалось найти ответов. Как Алианта оказалась во дворце? Кто пригласил её туда? Каким образом она очутилась в покоях драгнаирского посла? И куда, в конце концов, смотрела охрана? Слишком много нестыковок. Прилетит Грайх, надо бы поговорить с ним. Дочь на разговоры не шла и замыкалась в себе, стоило только начинать расспрашивать о драгнайрах.

В данный момент ситуацию необходимо было брать в руки сразу, не давая ей разростись до размеров неразрешимой проблемы.

— И что сие означает, господин драгнайр? — строгости в голосе было ровно столько, чтобы не разозлить высокого гостя и не вызвать истерику у дочери.

Драгнайр вспыхнул, сжал презрительно губы, но, опомнившись, поприветствовал хозяйку дома.

— Желаю здравствовать благородной лайре… В связи с тем, что отец отозван на Драгнайр, мне приказано остаться в Айдоре и заняться воспитанием его детей. Мы с доктором Лисисайей Эйхан будем наблюдать за течением вашей, лайра Мелисандра, беременности. Кроме того, я должен исправить содеянное мною зло в отношении вашей дочери. В связи с этим, прошу вашего разрешения на брак с Алиантой.

Сердце уже не просто щемило, оно беспомощно трепыхалось маленькой птичкой, попавшейся в силки.

От удивления Сандра даже не услышала последнюю фразу дракона. В голове билась одна единственная мысль. Вот оно! Надзор и контроль! Драгнайры так просто не оставляют своих детей! И, в конце концов, заберут к себе на Драгнайр! Боги Айдоры, помилуйте! Спасите неразумную дочь свою!

Рядом зашевелился Дорай, высвободил руку, медленно развернулся и, судорожно хватая ртом воздух, прохрипел:

— Сандра, о какой такой… беременности… идёт речь? Так это всё — таки правда? — сказать, что Советник императора был удивлён, означало ничего не сказать: серый цвет его кожи приобрёл синюшный оттенок, глаза бегали с драгнайра на Сандру и обратно.

Та, не стала объясняться, лишь коротко кивнув дочери, громким шёпотом приказала:

— В дом!

Райсы, притихшие было при появлении Пламена Ардавала, после слов хозяйки поместья юркнули в открытую дверь первыми. Что примечательно, на драгнайра они не шипели и, казалось, не замечали его присутствия.

Едва за Ардавалом закрылась входная дверь, раздался звук хлёсткой пощёчины.

— Я всегда знал, что ты гулящая тварь и изменяешь мне на каждом углу! Ты и дочь вырастила такой же! — Советник тяжело дышал, с ненавистью глядя на Мелисандру.

Потрясение матери передалось и дочери. Алька недоумённо переводила взгляд с матери на отца, не понимая в чём дело, и беспомощно прижималась спиной к дракону. Райсы же, почувствовав атмосферу знакомого дома и снова обратив пристальное внимание на Дорая Алаенда, шипели на него, не прекращая, и даже пытались пару раз укусить за ногу. Растопырив короткие крылья и прижимаясь к каменному полу, райсы очень достоверно изображали злобных охранников. А уж шипели так, что холодела душа. Советник отмахивался от них, но они только внешне были маленькими неуклюжими дракошками. На самом деле, голос крови давал себя знать и они уже очень серьёзно защищали хозяев.

— Папа, а почему ты называешь маму гулящей тварью? Она не такая! — начав задавать вопросы тихим придушенным голосом, Алиента перешла на крик, из глаз её полились слёзы. — И я не такая! Ты же сам пригласил меня во дворец и направил к Пламену!

Сандра охнула, медленно повернувшись к Советнику и, уже размахиваясь, глухо прошептала:

— Ты? Отправил? В драгнаирское посольство? Свою дочь? Ты, Дорай, продал свою дочь?

Одной пощёчиной дело не обошлось… А рука у Сандры была очень тяжёлой…

— Как ты мог, Дорай? За что?

Советник молчал, не пытаясь защититься или оправдаться. Сказать ему было нечего — в тот раз он сам, своими руками, убил свою дочь. Просьба императора обернулась трагедией. То, что она выжила, иначе, как чудом не назовёшь. И крохотная надежда на то, что Мелисандра никогда не узнает о его роли в этом деле, рассыпалась прахом. И, едва не потеряв дочь, он потерял только что женщину, которая отдала ему всю жизнь.

— Убирайся, Дорай Алаенда. Я не желаю тебя знать. И сожалею о годах, впустую на тебя потраченных. Да будут боги свидетели, ты поплатишься за свои дела. Вон отсюда, — глухой голос, лишённый каких бы то ни было эмоций пугал больше, чем самый громкий крик, к которому Советник привык в своей семье.

— Но, Сандра…

— Вон…

— Ты понимаешь, от чего отказываешься? Все эти годы ты жила за моей спиной и не знала проблем, — Советник попытался было призвать строптивую любовницу к порядку.

— Уходи, Дорай… И не попадайся мне на глаза!

Тот попытался покинуть дом с гордо поднятой головой и, хлопнув дверью напоследок, но испортил всё в последний момент. У самой двери он остановился и, не скрывая надежды, обратился к Мелисандре:

— Сандра, ты же это не всерьёз? А как же дети? И что ты скажешь Грайху?

— Поздно ты вспомнил о детях… А сыну я расскажу всю правду, Дорай, до последнего слова… Уходи. — Сандра была непоколебима и, даже не взглянув вслед уходящему Советнику, обратилась к драгнайру — А вы, молодой человек, не хотите объяснить мне, что происходит?

«Молодой человек» хмыкнул, мысленно сравнив свою «молодость» и возраст Сандры, но и в этот раз промолчал, пообещав себе не вступать в спор с женщиной.

Алька замерла и, казалось, боялась дышать. От этого разговора зависело будущее. Её и Пламена. Кого-то другого на его месте она себе уже и не представляла.

— Что вам нужно от моей дочери, Пламен Ардавал? — резкость тона хозяйки поместья граничила с хамством, но лайру можно было понять — во-первых, она беременна, во-вторых, беспокоится о дочери.