— Венька-а-а!.. Ве-еня-а-а!.. Венечка, держи-и-ись!..
Стоит ли говорить, что через самое малое время дружки и секунданты, а также малочисленные зрители качали Веньку? Серега Бабкин выпустил из ракетницы все оставшиеся ракеты в честь его победы. Соперники придирчиво изучали Венькину лодку, ворочая ее и так и эдак, и ничего не находили в ней примечательного, за исключением двух непомерно больших и по виду старых заплат на днище.
Спустя неделю, как и было условлено, Венька с женой и друзьями явился в ресторан отметить свою победу и получить выигрыш. Поверженные соперники, все семеро, прибыли точно в назначенное время — в шесть вечера, но лишь двое из них выставили на стол коробки с парафиновыми бигуди: маркшейдер Тима Мальчиков и Семен Крутик. Остальные принесли глубокие извинения, подкрепленные вескими объяснениями: они тоже писали в разные магазины Таллина, тоже взывали к помощи знакомых и родственников, но — увы и ах! Остальные вместе с извинениями выложили на стол обыкновенные металлические и пластмассовые бигуди, причем разных размеров и в таком количестве, что Нюшка просто-таки испугалась.
— Ребята, вы что, спятили? Что нам, мариновать их? Заберите, заберите! — потребовала она.
Но забирать назад никто и не подумал (видать, сами были рады избавиться от такого антимужского товара), так что Венька с Нюшкой улетели вертолетом за Чертов хребет с рюкзаком, набитым подобной прелестью из металла и пластмассы.
А в ресторане Нюшка, как и первый раз, не пила ни вина, ни шампанского, а только слушала джаз да тихонько шевелила губами, когда патлатый солист пел всем известную «Колымскую трассу», да еще, раскрыв пестро раскрашенную коробку, с восхищением разглядывала парафиновые бигуди и ворошила пальчиком свою темную челку, будто примерялась, как эти бигуди будут накручиваться.
Следующей осенью Венька снова был в ресторане, с женой и со всей артельной братией. Снова заключались пари, снова Серега Бабкин ударял по рукам споривших и пророчил поражение Венькиным соперникам. И опять Венька озадачил соперников, заявив, что спорит он только на дюжину сосок-пустышек, непременно с колечками, и ни на что больше.
— Да на кой хрен мне соски, если выиграю? — возмутился один парень, прораб из райцентра, служивший недавно в армии на материке и занимавшийся там греблей в солидном спортивном обществе.
— Не выиграешь, — ответил Венька, весело щуря карий глаз. — Только Тима Мальчиков, с прииска «Вольный», может выиграть. Но его не будет. Закинул мне письмишко, что к маме в отпуск на Урал едет. И Семена Крутика не будет, тоже стоящий соперник. Жаль, на Чукотку укатил. Так что, други мои, готовьте соски с колечками. Здесь не ищите, в Магадане тоже нет. Этой штуковины в наши края уже два года не завозят. Я справки по всем каналам навел.
В конце концов все сошлись на сосках, догадавшись, безусловно, зачем они потребуются Веньке. Вернее, не столько Веньке, сколько его жене, а еще вернее — и не ей, а их будущему чаду, которого пока и на свете-то не было, но о котором уже вон как заботились родители.
Соски Венька выиграл сполна: ровно шестьдесят штук по дюжине от пяти побежденных соперников. На сей раз Нюшка не мчалась как угорелая по берегу вслед за Венькиной лодкой и не орала остро звенящим голосом: «Венечка, держись!» Она находилась в числе немногие зрителей в низине, у самой горловины Лысого Деда, считавшейся финишной чертой, и молча взирала на происходящее. Она готовилась стать матерью, и ей не рекомендовалось ни кричать, ни нервничать, ни волноваться. Посему она отсутствовала и в ресторане на обмывании Венькиной победы, и при вручении ему выигрыша. Когда же Венька пожаловал домой и вытряхнул на кушетку из двух целлофановых мешочков свой выигрыш, Нюшка чрезвычайно обрадовалась.
— Ой, какие замечательные соски! — всплеснула она руками. — Тверденькие!.. А колечки какие беленькие!.. Теперь нашему Андрюшке надолго хватит.
Но вместо ожидаемого Андрюшки у них появилась не менее желанная Маришка. Она родилась поздней осенью, незадолго до окончания промывочного сезона, и кое-кто стал поговаривать о том, что Венька, став папашей, наконец-то угомонится и оставит в покое свою красную лодку. Однако вскоре Серега Бабкин разбил в ресторане шесть пари, и спорили в этот раз на детские коляски.
Дабы не затягивать рассказ и не описывать вновь, как проходили по весне лодочные соревнования, как стрелял из ракетницы Серега Бабкин, как переворачивались лодки и так далее, — скажем сразу, что Венька, как и следовало ожидать, стал обладателем шести детских колясок: трех совсем малых и трех побольше (должно быть, рассчитанных на двойню), крытых и открытых, обитых внутри клеенкой и шелком. Была среди них одна коляска не на четырех, как должно, а на трех колесиках, а другая, и вовсе обладала одним колесом и была похожа на миниатюрную тачку, обшитую розовым ситчиком, и почему-то считалось, что именно эта одноколеска и является сверхмодным изобретением конструкторской мысли, пекущейся о средствах передвижения для самых малых.
Пока Венька с друзьями и побежденными соперниками сидели в ресторане и предавались разговорам, в основном о том, кто из них и почему не достиг финиша и кого из-за чего подкузьмила неудача, прекрасные коляски стояли в вестибюле, выстроившись ровненькой шеренгой у вешалки, и все официантки и прочие работники ресторана выбегали взглянуть на них, потому что таких красивых и нарядных в их райцентре сроду не продавалось. А пожилая гардеробщица даже ощупала все коляски руками, проверяя их на прочность.
Нюшка тоже была в ресторане, со своей Маришкой. Маришка спала у нее на левой руке, закутанная в одеяльце с пододеяльником в пышных кружевах, а правую руку Нюшка держала у щеки и, слушая джаз, задумчиво накручивала на указательный палец темный длинный локон. Теперь у Нюшки не было челки, а были длинные волосы в крупных локонах, наличие которых было связано не иначе как с парафиновыми бигуди. И теперь уже Нюшке можно было все: слушать джаз в ресторане, переживать, волноваться и бурно проявлять свои эмоции. Она и проявляла их несколько дней назад, когда неслась как угорелая по берегу Лысого Деда, встречь ветру, терзавшему ее длинные локоны, и орала щемяще-звонким голосом: «Веня, Венечка, держись», хотя Венька никак не мог слышать ее за бешеным гулом реки. Нюшка примчалась в низину, когда Серега Бабкин уже расстрелял в небо все оставшиеся ракеты, когда Веньку уже откачали на руках, и Венька забрал у Нюшкиной подруги, гидромониторщицы Вали, закутанную в три одеяла Маришку и держал перед собой этот толстый, треходеяльный сверток, крепко обхватив его обеими руками. «Венька!..» — громко вскрикнула Нюшка, чмокнула его в щеку, забрала у него толстый сверток и быстро пошла вместе с подругой Валей к своему дощатому домику, потому что как раз подошло время кормить Маришку.
Коляски, стоявшие в вестибюле, вызвали в этот вечер большое оживление в ресторане и достаточно всяких веселых шуток. Венька и сам шутил, говоря, что теперь хочешь не хочешь, а придется ему стать многодетным папашей и за каждым новорожденным закреплять персональную коляску.
Вот так Венька Красная Лодка и удерживал за собой титул «непобедимый» все тринадцать лет.
И вдруг прошлой зимой опять пополз по приискам и артелям странный слух: будто Венька колол дрова, саданул топором по ноге и теперь лежит в больнице с загипсованной ногой, а значит — какая же лодка и какие гонки? Но пари-то были заключены, стало быть, соперники выйдут на лодках без Веньки, а Веньке, само собой разумеется, будет засчитан проигрыш. И еще придется теперь ему самому без всяких яких выставлять трехколесный детский велосипед, так как спорил он последний раз именно на эту штуку.
Неизвестно, как подействовал этот слух на всех Венькиных соперников (их снова было шестеро): обрадовались они, опечалились или сочли все это за выдумку. Но один из них, Тима Мальчиков, который давно вернулся из отпуска и, вернувшись, вновь решил попытать удачи в единоборстве с Венькой, слуху поверил. Тима Мальчиков проделал нелегкий-путь на тракторе по высоким снежным заносам, завалившим тайгу, трещавшую в белом пятидесятиградусном морозе, добрался со своего «Вольного» до центральной трассы, а затем уж добрался автобусом до райцентра и нашел Веньку в больнице, прикованного к койке. Все было верно: Венька лежал с загипсованной ногой. До вскрытия Лысого Деда оставалось всего-навсего месяца полтора, и Тима Мальчиков, жалея Веньку, исхудавшего, с пожелтевшим лицом и запавшими глазами, предложил перенести их спор на будущий год.
