— Сначала ты спроси, на кого рассчитан их товар, на очень богатых или на средний класс? Потом обрадуйся, что читатели газеты смогут о нем узнать и… в общем, дальше думай сама. И еще. Если генерального директора зовут по-русски, например, Иван Петрович, то настраивайся на разговор с мужчиной в возрасте. А если имя модное, вроде Виталий Геннадьевич, то не теряйся, это молодой. Кокетничай, мяукай, уводи в сторону, возвращайся. Води за нос, как хочешь, но получи приглашение на встречу. У себя в кабинете он просто так не отвертится, сделка, считай, в кармане, хоть на двести долларов.

Сама Шурочка уже нашла свою нишу. Ею оказалась медицина, множество лекарственных и лечебных центров, которые давали ей мелкую, но постоянную рекламу. Ее душе были внятны их заботы, круг знакомых расширялся, она уезжала и приезжала раза по три-четыре в день, и частенько возвращалась с договорами. Честно признаться, даже побаивалась она почему-то крупных ответственных договоров и клиентов, с которыми запросто работали Юра, Виктор, Агнесса. Хотя, конечно, кому не хочется разбогатеть!

И комната в агентстве ее стараниями уже напоминала зимний сад. Цветы теснились на подоконниках, стояли в проходах, ползли по стенам и цвели, цвели, несмотря на северную сторону окон. И когда, встав на стол маленькими ступнями, Шурочка поливала их, наклоняя длинную гусиную лейку, из-под ее платья непременно выглядывали зубчики кружев, как бы поддразнивая Юру, юного поклонника румяной красотки. Здесь была игра, молодая игра в любовь, никто не собирался принимать этого всерьез, но лучшим девушкам «Каскада» и НИИ нечего было делать, пока Юра работал возле Шурочки. Что ни говори, а женщине нужна любовь, отовсюду, ежеминутно, тогда она цветет, тогда у нее все ладится! Умница-Юра подыгрывал ей лучше всякого артиста, в комнате постоянно звенел смех, слышались шутки, ссоры, объяснения. Все хорошели в их присутствии. Изменился и сам Юра. На курсах подготовки в МГУ ему встретились такие ребята, с таким мировоззрением, что, как часто бывает в юности, он стал стремительно мужать и развиваться в их питательной среде, и уже подумывал о двух факультетах сразу — математическом и философском. Или математическом и естественном?

С Виктором он больше не ссорился. Зачем?

Валентина могла быть довольна. Агентство работала на полную мощность. Это была ее империя. Никогда еще не чувствовала она себя столь полноценно и могущественно, как сейчас! Само дело с его неустанными требованиями стало необходимым условием ее жизни. Созидание и творчество, успех ради успеха! Каждый день открывал новые возможности, и сама жизнь оказывалась полем возможностей! Это было упоительно! Уже подумывала она о рекламе не только в толстые красочные журналы, но о рекламе на регионы страны, о рекламе политической. Свекор разохотил ее своими разговорами. Впереди выборы в Думу, а там выборы президента… Почему бы нет? Это сулило такой рост ее внутренней состоятельности, не говоря уж о прибылях, что Валентина сама поражалась своей возросшей смелости и размаху. Впрочем, от земли она не отрывалась. Напротив. За это время ей удалось решить множество разных проблем, и главную среди них — внутри агентства. Как, например, ни в чем не уступив человеку, сохранить в нем самое счастливое впечатление о ее особе? А она научилась. Как всегда быть доброжелательной, внушать подчиненным уверенность и спокойствие? А ее уважали и шли за советами. В такой обстановке можно было отваживаться на любые дела.

«Но для начала — как-то подумалось ей, — надо бы теснее сплотить сотрудников общим застольем, отметить лучших, подарить им цветы, подарки… В старое доброе время умели растить кадры».

Праздник наметили на ближайшую пятницу. Повод — богатый договор в группе Екатерины Дмитриевны. Сухощавый мужчина лет сорока пяти, бывший военный, договорился о целой рекламной компании, и как раз в пятницу эти деньги в виде наличного платежа должны были подойти. Так и получилось.

Для праздничного пира решили открыть пошире двери обеих комнат, протянуть столы от середины до середины, а директора и менеджера посадить в коридоре. Коридор с комнатами «Каскада» на втором этаже был уже отгорожен от общего институтского и освещен.

— Мы будем связующим звеном, — смеялась Валентина.

Главной хозяйкой избрали Шурочку. Ее огурчики-помидорчики, грибочки, необычайный салат из зелени, мясо с черносливом, порезанное ломтиками, и дымящаяся, посыпанная петрушкой, картошка сразили всех еще месяц назад, на праздновании ее собственного дня рождения. Теперь Шурочку вновь увидели во всей красе, беломраморную рыжекудрую богиню плодородия в цветастом переднике.

После обычного в таких случаях переполоха все нашли себе место и затихли в ожидании.

— Все на месте? Кого не хватает?

— Люси.

— Она занята, — многозначительно улыбнулась Валентина. — Начинаем. Мужчины! Откройте шампанское. Витя! Почему мышей не ловите?

Виктор полусидел на подоконнике, отведя рукой планки жалюзи. Толик стоял на тротуаре напротив. Услыша приказ, Виктор резко бросил занавес, взял бутылку, снял проволочную укрепку. Пробка хлопнула, отлетела и попала в выключатель.

Свет погас. И вспыхнул вновь.

— Талант! — зааплодировали все.

Виктор побледнел. О таком сигнале они не договаривались. Кто мог это предусмотреть? Что, если Толик, недоумевая, останется на месте? Он и не должен идти сразу, но вдруг не пойдет совсем? Сорвется такой план, такой случай! Двадцать пять тысяч долларов!

С рюмкой в руке поднялась Валентина.

— Господа! Мы должны поздравить виновника торжества, доблестного героя в орденах, пожелать ему дальнейших успехов и богатых договоров. Вот что значит армия! Ура!

Все закричали, захлопали. Екатерина Дмитриевна вручила ему цветы и трижды расцеловалась. Отставной офицер был тронут.

А Валентина продолжала.

— Дорогие друзья! Благодаря нашему ударному труду агентство прочно встало на ноги. Могу сообщить приятную новость. С понедельника вы будете получать не двенадцать, а четырнадцать процентов с суммы договора. Работайте и богатейте!

— Ура!! — раздался общий крик раза в три громче первого.

После первой рюмки все накинулись на угощение, передавали друг другу закуски, тянулись, перебегали из комнаты в комнату. Наконец, молодой голод был утолен. Налили по второй.

— Тост! Витя, тебе слово. Скажи!

Виктор призвал на помощь всю выдержку и артистизм, словно Штирлиц в застенке у Мюллера. Как решил Толик? Что происходит сейчас в бухгалтерии? Он медленно поднялся и поиграл вином в бокале.

— У всех налито? Слушайте. Однажды Ходжа Насреддин принес домой мясо. И ушел. Жена приготовила плов, но набежала родня и, понятное дело, все сьела. Ходжа вернулся, еды нет. «Жена, где мясо?» «Кошка сьела». Ходжа поднял кошку, взвесил ее в руках и говорит: «Если это кошка, то где же мясо? А если это мясо, то где же кошка?»… Так выпьем за то, чтобы подобные вопросы никогда не возникали… у налоговой инспекции.

— Ох! — воскликнула Валентина. — Отличный тост!

Но не успели все осушить бокалы, как дощатая дверь распахнулась и в коридорчике предстала Люся. Вид у нее был перепуганный, челюсть дрожала.

— Ой, ой, не могу. Ой, ой!

Валентина подхватила ее.

— Что случилось? Успокойся. Выпей воды.

— Ой, ой…

— Пойдем ко мне. Пропустите нас.

Они закрылись в кабинете.

Происшествие выглядело так. К вечеру Люся привезла деньги из банка. Положила в сейф, и, как договаривались, стала тотчас разносить по документам, прятать концы от налоговой проверки, сверять счета, договора. Условный стук в дверь заставил ее накрыть стол серым полотняным мешком.

— Кто там?

— Грач, — ответили за железной дверью.

Она повернула ключ.

Мужчина был в маске. Он потребовал открыть сейф. Она была одна, в полной его власти. Не крикнуть, не убежать. Грабитель сгреб все в мешок и скрылся.

— Какой он был?

— В перчатках, в маске.

— Сколько было денег?