— Так это Джордж? — Ван Эффен не стал отвечать на риторический вопрос. — Мне кажется, что когда он выбрасывает сразу двоих посетителей, то делает это одной рукой.

Хозяин заметил вошедших. Он вышел из-за стойки бара. На лице его сияла радушная улыбка, открывавшая ровные белые зубы. Чем ближе подходил Джордж, тем крупнее он казался. Еще не дойдя до гостей, мужчина начал поднимать руку.

— Добро пожаловать, Питер, добро пожаловать! И полковник де Грааф! Большая честь для меня! — Джордж сжал руку полковника с таким энтузиазмом, словно тот был его братом-близнецом, которого он не видел долгие годы.

Де Грааф тоже улыбнулся.

— Значит, вы меня знаете?

— Если в нашем городе и есть человек, который может не узнать комиссара полиции, то он либо слепой, либо никогда не читает ни газет, ни журналов. Питер, с этой минуты мне можно не волноваться за мою репутацию, — Он посмотрел на де Граафа и сказал уже тише: — При условии, конечно, что это неофициальный визит.

— Совершенно неофициальный, — подтвердил де Грааф. — Считайте меня гостем лейтенанта.

— Буду рад отметить это знаменательное событие, — сказал Джордж. — Что желаете: джин, виски, вино, пиво? В «Ла Караче» отличный винный погреб. Лучшего нет во всем Амстердаме. Но я бы рекомендовал вам «бессенженевер», джентльмены. Он только начал покрываться корочкой льда, — Джордж облизал губы. — Бесподобно!

Так оно и оказалось. Хозяин принес гостям громадные порции этого замечательного клюквенно-красного джина. Несколько минут хозяин побыл с ними, охотно беседуя на разные темы, но разговор неизбежно возвращался к бреши в дамбе, которая воскресила некогда существовавшее и давно забытое озеро Харлем.

— Не нужно искать этих злоумышленников среди профессиональных преступников Голландии, — решительно заявил Джордж. — Я употребил слово «профессиональные», потому что жалких любителей вроде кракеров нужно исключить. Эти горячие головы способны на любые зверства, независимо от того, сколько невинных людей при этом пострадает. Это совершенно аморальные лунатики, безмозглые идиоты, которые любят сам процесс разрушения. Но они не голландцы, хотя, возможно, родились в этой стране. Просто кракеры принадлежат к гнилой субкультуре, которая есть во многих странах.

— Но я не думаю, что они ответственны за затопление Схипхола. Однако, как бы мы ни осуждали террористов, вы должны признать, что в их действиях чувствуется интеллект, ясная голова. А человек с интеллектом не станет связываться со слабоумными, из которых состоит банда кракеров, хотя нельзя утверждать, что кракеров не могли нанять на какие-нибудь второстепенные роли, при условии, что они ничего не будут знать и не смогут навредить. Но ни один голландец, каким бы преступником он ни был, не мог совершить подобное преступление. Каждый голландец рождается с сознание того, что наши дамбы неприкосновенны. Можно сказать, что это вопрос веры. Я сам не страдаю, как это? да, ксенофобией, но идея этого преступления могла родиться только у иностранцев, иностранцы же ее осуществили. И это только начало. Будут и другие злодеяния. Вот увидите.

— Долго ждать нам не придется, — сказал де Грааф... — Они собираются пробить морскую плотину в Текселе сегодня в четыре тридцать.

Джордж кивнул, словно эта новость его не удивила.

— Скоро, очень скоро. А потом следующая дамба, за ней еще и еще. Когда поступят требования, а они должны поступить потому что за этим не может быть ничего, кроме шантажа, то эти требования будут ужасными. — Он взглянул в сторону бара, где группа мужчин нетерпеливо Сигналила ему, словно они умирали от жажды. — Извините меня, джентльмены.

— Необыкновенный парень, — заметил де Грааф. — Из него получился бы блестящий политик. Его даже не стали бы обвинять в том, что он не всегда может подыскать нужное слово. Очень странная личность для преступника, связанного с насилием. Этот человек умен и явно хорошо образован. С другой стороны, есть ряд печально знаменитых преступников, преуспевших в своей деятельности, которые также умны и образованны.

Но он меня очень заинтриговал. Такое впечатление, что Джордж прекрасно понимает, как работает ум криминального склада, и в то же время он думает и говорит, как полицейский. Джордж полагает, что преступники — выходцы из другой страны. Только, в отличие от нас, у него не было информации, которая могла бы навести его на эту мысль. Может быть, мы с тобой не так умны, как нам кажется.

— Может, вам стоит нанять Джорджа, пусть даже временно? Дать ему звание сержанта-исследователя Дамб. Неплохо звучит, а?

— Звучит-то хорошо, чего нельзя сказать о самой идее. Поставить вора ловить другого вора -.из этого никогда ничего путного не выходило. Так что не шути с начальством в столь трудный час. Кстати, есть-то мы будем?

— Давайте попросим.

Джордж вернулся к их столику с новыми порциями джина.

— Джордж, нам бы хотелось пообедать.

— Полковник собирается здесь есть? Это двойная честь для меня. Этот столик вас устроит?

— Я жду еще Васко и Аннемари.

— Конечно.

Джордж взял поднос с напитками и сделал четыре шага к обеденному залу. Комната была ярко освещенной, веселенькой и такой крошечной, что в ней было всего два столика. Джордж достал меню.

— Вся еда превосходна. Фирменным блюдом является мясо с яблоками.

— Возьмем фирменное, Питер? — спросил де Грааф.

— Хорошо. Джордж, раз уж сегодня с нами шеф полиции, то мы можем позволить себе бутылку приличного вина.

— Приличного? Я не ослышался? В «Ла Караче» к фирменному блюду подают только превосходное вино. Может быть, хотите «Шато Латур»? Я уже говорил, что у меня лучший погреб в городе. А также нет никаких сомнений, что у меня лучшее бордо в городе. — Джордж передал им аперитивы. — Дайте вашему аппетиту разыграться, джентльмены. Я обещаю, что Аннелизе превзойдет саму себя.

Когда Джордж ушел, де Грааф спросил:

— Кто такая Аннелизе?

— Его жена. Раза в два меньше его самого. Он ее боится. Замечательная повариха.

— А она знает о его, скажем так, дополнительной деятельности?

— Она ничего не знает.

— Ты упомянул Васко и Аннемари. Как я понимаю, это твои информаторы. Джордж, по-видимому, знает их.

— Он их знает достаточно хорошо. Они друзья.

— А знает ли Джордж, что эти люди работают на тебя?

Ван Эффен кивнул, и де Грааф нахмурился.

— Разумно ли это? Или это твоя политика? Разве это профессионально, черт побери?

— Я доверяю Джорджу.

— Может, ты и доверяешь. А я нет. Утверждать, что у тебя самое лучшее бордо во всем Амстердаме — значит, много на себя брать. Это ведь стоит денег, и немалых. Он что, занимается захватом заложников или контрабандой ракет? Неужели этот человек достаточно зарабатывает своей преступной деятельностью, чтобы честно покупать вино на рынке?

— Послушайте, сэр, я никогда не утверждал, что Джордж вор, негодяй, обманщик, гангстер или что-то тому подобное. Я только процитировал вам мнение его соседей. Я хотел, чтобы вы составили о нем собственное мнение. Я уверен, что оно у вас уже есть, только вы его придерживаете. Потому что у вас самый изобретательный и самый подозрительный ум из всех, какие я знаю. Поэтому вы и шеф полиции. Аннелизе не знает о второй деятельности мужа, потому что таковой вообще нет. Джордж за всю жизнь не заработал незаконным путем ни одного гульдена. И если бы каждый человек в Амстердаме был так же честен, как он, вы к ночи были бы безработным. Я думал, что вы все поняли, когда вы сказали, что этот человек думает и говорит, как полицейский. Он и есть полицейский, или был им. Причем Джордж был на редкость хорошим полицейским. Он был сержантом и должен был уже скоро получить должность инспектора, но в прошлом году решил выйти на пенсию. Можете позвонить шефу полиции в Гронингене; и спросить, кому он дал денег, чтобы поддержать на первое время.

— Я потрясен, — заявил де Грааф, хотя потрясенным он не выглядел.

Полковник преспокойно попыхивал своей манильской сигарой и потягивал джин с таким видом, словно ван Эффен обсуждал погоду или виды на урожай.