Ван Эффен молча посмотрел на него, отпил глоток шнапса и улыбнулся.

— Я лично вашего доверия не чувствую. Вы ведь не собираетесь рассказывать мне о ваших конечных целях. Как не собираетесь говорить о том, как вы все оказались вместе. Не собираетесь сообщить мне о том, как и кто вас финансирует. Вы также не собираетесь распространяться о том, где вы живете, хотя, если мы будем с вами работать вместе, вам придется дать мне возможность связываться с вами по телефону. Вы также не собираетесь проинформировать меня о том, почему столь высокоорганизованной группе понадобились мои услуги в самый последний момент.

Ангелли задумался.

— Вы уверены, что мы многого вам не скажем. Почему вы так думаете?

Ван Эффен нетерпеливо сказал:

— Потому что я бы сам так действовал. По принципу «Знать только то, что необходимо для дела». Думаю, мне больше не придется напоминать вам о нем. Я уверен, что ваше доверие ко мне будет ограничено вашими ближайшими планами. В моем предположении нет ничего необычного. Вам придется так поступить. В случае, если я вам буду нужен.

— Справедливо во всех отношениях. Скажите, мистер Данилов, вы можете приобрести взрывчатку?

— Господи, Боже ты мой!

— Это что, совершенно необычная просьба к эксперту по взрывам?

— Меня удивляет не то, что вы меня об этом спрашиваете. Меня удивляет другое, что столь хорошо организованная группа должна осуществлять некий нетривиальный замысел, не имея под рукой самого необходимого.

— То, что вы называете самым необходимым, у нас есть. Но наших запасов может оказаться недостаточно. Вы можете нам помочь?

— Прямо — нет.

— А косвенно?

— Может быть. Я должен навести справки.

— Тайно, конечно. Ван Эффен вздохнул.

— Пожалуйста, не делайте вид, что вы так наивны. Если бы в Нидерландах можно было получить взрывчатые вещества без официального разрешения, вы бы их уже получили.

— Извините. Глупое замечание. Но нужно же нам себя защитить. Скажите, человек, с которым вы собираетесь контактировать, получает интересующие нас материалы законным образом?

— Не вижу ничего дурного в том, чтобы сообщить вам, что, по моим сведениям, мой друг ни разу в жизни не занимался законной деятельностью Он считает это оскорблением профессиональной гордости. Надо сказать, что это единственный человек в стране, кто знает о взрывах больше, чем я.

— Кажется, это было бы для нас полезное знакомство, — Ангелли внимательно посмотрел на свою рюмку, а потом на ван Эффена.

— Это случайно, не ваш друг Васко?

— Упаси Боже, нет! — Ван Эффен выгнул бровь и поджал губы. — Васко вряд ли можно было бы назвать моим другом, мистер Ангелли. Я выручил его из большой беды и несколько раз привлекал к выполнению несложных поручений. Но мы не близкие друзья. Я совершенно уверен, что Васко ничего не понимает во взрывах. У него нет доступа к взрывчатым веществам. Для него проблема — найти детский пистолет в магазине игрушек.

Ангелли повернулся к брату и пожал плечами.

— Если бы мы это знали, Леонардо, ты бы не потратил сегодня полдня, разыскивая его.

— Васко часто исчезает, — сказал ван Эффен. — У него, как я понимаю, девушка в Утрехте. Вы хотите сказать что вы всерьез думали о том, чтобы нанять Васко?

— Не совсем, но...

— Если вы его привлечете, я с вами не работаю. Этот человек — непостоянный, непредсказуемый. Он опасен, даже когда не собирается причинить вам никакого вреда.

— Я не совсем понял, что вы хотите этим сказать.

— А я не совсем понял вас. Вам что, никогда не приходило в голову проверить его прошлое?

— Мы же не проверяли ваше прошлое.

— В этом не было необходимости, — мрачно заметил ван Эффен. Ордера на мой арест говорят сами за себя.

Ангелли улыбнулся.

— Это было утром. Теперь все уже в прошлом. Вы, очевидно, знаете о Васко нечто такое, чего мы не знаем.

— Очевидно, это классический пример того, как егерь становится браконьером. Этот человек способен на предательство. Он полон ненависти. Васко ненавидит закон и общество, которое этот закон защищает или должен защищать. Он опаснее преступника, потому что сам он бывший полицейский.

— Полицейский?! — Ван Эффен про себя отметил, насколько мастерски было разыграно удивление Ангелли. — Полицейский?

— Бывший. Никаких публичных обвинений в злоупотреблениях, не говоря уже о суде. Уволен без объяснений. Хотя сам он наверняка знает причину. Можете попробовать навести о нем справки в полицейском участке Утрехта. Спросите бывшего сержанта Вестенбринка. Тогда посмотрим, что за уклончивые ответы вы получите. Мой друг Джордж — совершенно другого поля ягода. Он твердо верит в честь среди воров. Честный преступник, если такой противоречивый термин существует.

— Этот Джордж — ваш друг, специалист по взрывам?

Ван Эффен кивнул.

— У него есть другое имя?

— Нет.

— Вы думаете, что он стал бы работать на меня?

— Джордж никогда ни на кого не работает. Он может работать с кем-то. И еще один момент. Джордж никогда не работает через кого-то. Он не работает даже через меня. Джордж очень осторожный человек. У полиции на него ничего нет, и он хочет, чтобы и дальше так было. Мой друг разговаривает только с начальниками и только с глазу на глаз.

— Вот это по-моему. Как вы думаете, вы смогли бы организовать нашу встречу?

— Кто знает. Я могу его спросить. Только, конечно, встречаться нужно не здесь.

— Почему?

— Потому что я бы ему этого не посоветовал, а он знает, что я ничего не делаю без причины. Где я могу с вами связаться?

— Я сам с вами свяжусь. В «Трианоне».

— Я не стану говорить о том, как я тронут таким проявлением вашего доверия. Итак, завтра утром.

— Сегодня. В десять часов.

— Вы очень спешите. Думаю, нет смысла спрашивать о причине. Видимо, у вас есть для этого основания. Кроме того, как я уже говорил, у меня назначена встреча на девять тридцать вечера.

— В десять часов, — Ангелли встал. — Было бы хорошо, если бы вы связались с вашим другом немедленно. Я предоставлю в ваше распоряжение машину.

— Пожалуйста, мистер Ангелли, не будьте так наивны.

— Ты стоишь на афганском ковре, — заметил полковник де Граф. — Он очень, очень дорогой.

— Нужно же мне куда-то капать, — резонно возразил ван Эффен. Он стоял перед камином в роскошно меблированной библиотеке полковника" От его насквозь промокшей одежды поднимался пар. — У меня же нет лимузина с персональным водителем, который бы меня возил от двери до двери: Мне приходится иметь дело с такси, которые отправляются по домам при первых каплях дождя, и с людьми, которые жаждут узнать, куда я направляюсь. Мне показалось неразумным предоставить им возможность выяснить, что я направляюсь в дом шефа полиции.

— Твой друг Ангелли тебе не доверяет?

— Трудно сказать. Конечно, это Ангелли приказал следить за мной. Никто другой не мог этого сделать. Но я не думаю, что он меня в чем-то подозревает. Просто Ромеро Ангелли никому не доверяет. Трудный характер. Его мудрено понять. Но вам он, вероятно, понравился бы. Ангелли выглядит дружелюбным, приветливым. Трудно представить, что этот человек может быть замешан в шантаже и пытках. И даже когда вы знаете это наверняка, вам все равно трудно в это поверить. Но сейчас это неважно. Кажется, вы провели приятный вечер, сэр? Вам не пришлось сегодня иметь дело с преступными элементами и не надо было в любой момент ожидать пули в спину.

Де Грааф махнул рукой. Его жест можно было трактовать как «Это все пустяки, не имеющие отношения к делу».

— Встреча была до некоторой степени интересной. Боюсь, что сегодня Бернард был не очень-то сообразителен и не склонен к сотрудничеству.

Бернардом полковник называл Бернарда Дессенса, министра юстиции.

— Он напоминал взволнованную старушку, которая боится принять на себя ответственности не желает связывать себя никакими обязательствами и которая только и ищет, на кого бы эту ответственность свалить? — спросил лейтенант.