С именем святителя Макария связано и начало русского книгопечатания: по его благословению в Москве был организован Печатный двор (типография), во главе которой встал диакон кремлевской церкви святого Николы Гостунского Иван Федоров. Первая книга Ивана Федорова — Апостол — начала печататься еще при жизни святителя, но увидела свет уже после его смерти, 1 марта 1564 года.

При святителе Макарии было созвано несколько церковных соборов для борьбы с ересями и осуждения еретиков. В 1549 году был осужден чудовский архимандрит Исаак Собака; в 1553 году прошел процесс над еретиком Матвеем Башкиным. На соборе 1554 года подвергся осуждению и был сослан в Соловецкий монастырь старец Артемий, один из последних вождей «нестяжательства»; позднее прошли процессы над его учениками.

До последних дней своей жизни митрополит Макарий сохранял влияние на царя. По словам русского историка С. Б. Веселовского, святитель «принадлежал к тем немногим избранным натурам, которые одним своим присутствием облагораживают и поднимают окружающих их людей и своим молчаливым упреком действуют сильнее, чем резким осуждением». В начале 60-х годов, когда начинаются массовые репрессии, предвестники будущей опричнины, святитель заступается за опальных вельмож; он широко пользуется традиционным правом «печалования», беря под свою защиту тех, на кого обрушивается гнев царя (хотя, конечно, далеко не всегда ему удается умилостивить государя). Известно, что уже после смерти святителя, учреждая опричнину — политику разделения страны и открытого террора, Иван Грозный высказывал свою «обиду» на церковные власти: «Захочет государь кого из бояр своих или из приказных людей за провинности казнить — а они за тех перед государем заступаются».

Рассказывают, что святитель Макарий провидел грядущую опричнину и тяжкие бедствия Русской земли. Летописец так повествует об этом. «В некую ночную пору стоял святитель на обычной молитве и возгласил громким голосом: „Ох мне, грешному, грешнее всех людей! Как мне видеть сие?! Грядет нечестие и разделение земли! Господи, пощади, пощади! Утоли гнев Свой! Если не помилуешь нас за грехи наши, то хоть не при мне, после смерти моей! Не дай мне, Господи, видеть этого“. И пролил горькие слезы. И слышал это келейник его, и удивлялся, и думал про себя: „С кем это говорит он?“ И, не видя никого, удивлялся. Макарий же так говорил о том: „Грядет нечестие, и кровопролитие, и разделение земли“».

В той же летописи рассказывается и о другом эпизоде, имевшем место, по-видимому, в последние годы жизни святителя. «Тогда же, в некое время, послал царь и великий князь Иван Васильевич к отцу своему и богомольцу митрополиту Макарию попросить для себя душеполезные книги. И послал ему Макарий чин погребальный (то есть книгу, содержащую описание обряда похорон. — Авт.). Князь же великий втайне разгневался на него и сказал: „Прислал ко мне чин погребальный. А в наши царские чертоги такие книги не вносятся!“ И отвечал Макарий ему: „Я, богомолец твой, послал попросту, по приказу твоему, ведь велел прислать книгу душеполезную; а та книга всех полезнее: кто ее со вниманием почитает, тот вовеки не согрешит“».

О кончине святителя подробно рассказывает особое «Сказание о последних днях митрополита Макария», составленное вскоре после его смерти. В середине сентября 1563 года, на память мученика Никиты, святитель совершал крестный ход, во время которого простудился и заболел. Вечером он «нача сказывати старцам своим, что изнемогает сильно, тело его студеное со болезнью одержимо есть». Святитель повелел послать в Пафнутиев Боровский монастырь, прося прислать старца, чтобы тот ухаживал за ним. К нему послан был старец Елисей, который «обычай имел: утешать всех болящих и скорбных». 4 ноября святитель был в Успенском соборе, где прикладывался к святым иконам и гробницам московских чудотворцев. «И слезы сердечные от очей его текли, и много часов плакал перед образом Пречистой Богородицы Владимирской, и все предстоящие дивились чудному его молению. И, помолившись, святитель у всех смиренно испросил себе прощения». 3 декабря митрополита навестил царь Иван Грозный. Святитель высказал ему свое намерение уехать в монастырь своего пострижения — Пафнутиев, однако царь уговорил его остаться.

Святитель преставился 31 декабря 1563 года и был похоронен с великими почестями в присутствии самого царя на следующий день в Успенском соборе московского Кремля, где хоронили всех митрополитов Московских.

Как полагают современные исследователи, подробное «Сказание о последних днях митрополита Макария» представляло собой подготовительные материалы для последующей канонизации святителя. Однако канонизации не произошло — сначала из-за той тяжелой ситуации, в которой оказалась Церковь и вся страна в годы опричнины и Смуты начала XVII века; затем, по-видимому, из-за реформ патриарха Никона, которые шли вразрез с постановлениями Стоглавого собора, созванного святителем. Лишь в наши дни, на церковном соборе 1988 года, митрополит Макарий был причтен к лику святых. Как отмечалось в подготовительных материалах к канонизации, это решение было принято «на основании его святости жизни, явленной через его дар прозорливости, а также на основании больших заслуг перед Церковью».

Память святителя Макария, митрополита Московского и всея России, празднуется Церковью 30 декабря (12 января).

СОСТАВЛЕНО В ОСНОВНОМ ПО:

_{Канонизация святых. Поместный собор Русской Православной Церкви, посвященный юбилею 1000-летия Крещения Руси. Троице-Сергиева Лавра, 1988;}

_{Макарий (Веретенников), архим. Святитель Макарий, митрополит Московский и всея Руси (1482–1563). М., 1996;}

_{Дробленкова Н. Ф. Макарий // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 2. Вторая половина XIV–XVI в. Ч. 2. Л., 1989.}

Знаменитый московский юродивый Василий был современником Ивана Грозного и митрополита Макария. Еще при жизни он прославился своим необычным, вызывающим поведением, а вскоре после смерти стал почитаться святым.

Биографические сведения о блаженном Василии скудны и крайне легендарны. «Многословное и витиеватое Житие св. Василия не дает никакого представления о его подвиге, — отмечал Г. П. Федотов. — Его образ сохранен в народной московской легенде, известной и в поздних записях. Она полна исторических небылиц, хронологических несообразностей, местами прямых заимствований из греческого Жития св. Симеона. Но это единственный источник для знакомства с русским народным идеалом „блаженного“. Не знаем только, в какой мере он соответствует московскому святому XVI века».

Согласно легенде, святой родился в первые годы княжения великого князя Ивана III, около 1464 года, в подмосковном селе Елохове (ныне в черте Москвы). Отца его звали Иаковом, а мать — Анной. Еще в детстве Василий проявил присущий ему дар прозорливости: он был отдан в учение сапожнику и однажды посмеялся и прослезился над купцом, заказавшим себе сапоги, — ибо купца того ожидала скорая смерть. (Это известный народный сюжет, встречающийся и в сказках, и в духовной письменности.)

В шестнадцать лет Василий окончательно покидает дом и начинает вести бродячую жизнь, принимая на себя подвиг юродства. Он не имеет никакого пристанища, живет на улицах, иногда ночует у боярской вдовы, ходит нагим. (Известно прозвище Василия — Нагой.) Он непрерывно совершает предосудительные поступки — безумные, с точки зрения здравого смысла, и безнравственные, с точки зрения господствующей морали. Но в этом и заключается подвиг юродства, противопоставление глубинной христианской правды и поверхностного здравого смысла. (Говоря словами апостола Павла, «Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых» (1 Коринф. 1: 27) и «Мы сделались позорищем для мира. Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощны, а вы крепки; вы в славе, а мы в бесчестии» (1 Коринф. 4: 9, 10).) Но всякий раз безумство Василия оборачивается высшей мудростью. Так, на рынке он уничтожает доброкачественные товары, хлеб и квас, но эти товары принадлежат недобросовестным торговцам. Он швыряет камни в дома добродетельных горожан и целует углы домов, в которых творятся «кощуны», то есть непотребства. Оказывается, у первых снаружи виснут бесы, силящиеся, но не могущие войти внутрь; у вторых же плачут ангелы. Данное царем золото он отдает не нищим, а купцу в чистой одежде — этот купец потерял все свое состояние, но не решается просить милостыни. Поданное царем питье он выливает в окошко, чтобы потушить пожар в далеком Новгороде. Наконец, он разбивает чудотворный образ Божией Матери у Варварских ворот — и это потому, что на доске, под святым изображением намалеван черт. «Дьявола он всегда умеет раскрыть во всяком образе и всюду его преследует, — пишет Г. П. Федотов. — Так, он узнал его в нищем, который собирал много денег у людей, посылая в награду за милостыню „привременное счастье“. В расправе с нищим-бесом есть мораль, острие которой направлено против благочестивого корыстолюбия: „Собираеши счастьем христианские души, в сребролюбивый нрав уловляеши“».