Ответ я знал заранее.

– Забринскому, – без колебаний сказал Ролингс.

– Вы сумеете тихо, как кошка, пробраться туда, где он спит, и привести его сюда, никого не разбудив при этом?

Он не ответил на мой вопрос, только заметил:

– Он не может ходить, док, вы же сами знаете.

– Так притащите его. Силенок у вас не хватит, что ли?

Ролингс ухмыльнулся и вышел из медпункта. Через три минуты он уже вернулся вместе с Забринским. Через три четверти часа, отпустив Ролингса отдыхать, я не спеша вернулся в свою каюту.

Хансен все ещё спал. Он не проснулся даже тогда, когда я включил одну из лампочек на стене. Я медленно, неуклюже, покряхтывая от боли, надел свою теплую одежду, вынул из чемодана «люгер», две хорошо упакованные обоймы и сломанный нож, – все то, что коммандер Свенсон нашел в бензобаке трактора на станции «Зебра». Положив это все в карман, я отправился в путь. Проходя через центральный пост, сообщил вахтенному офицеру, что собираюсь ещё раз осмотреть находящихся на станции пациентов. На мою поврежденную руку была надета меховая рукавица, поэтому он даже глазом не моргнул: доктору лучше знать, что делать, а я для него был всего лишь лекарь, который проявляет профессиональную заботу о больных.

Я, действительно, тщательно обследовал пациентов, состояние которых постепенно улучшалось, и попрощался с двумя матросами, несущими здесь службу. Однако я не отправился прямиком на корабль. Сперва я завернул в сарай, где стоял трактор, и сунул пистолет, обоймы и нож обратно в бензобак.

А уж потом поспешил на «Дельфин».

– Вы уж простите, что я надоедаю вам своими вопросами, извиняющимся тоном произнес я. – Но сами знаете всех этих бюрократов из правительства.

Тысяча вопросов один чище другого, да ещё в четырех экземплярах. Но я вынужден подчиниться указаниям начальства, рапорт должен быть срочно передан по радио, так что очень надеюсь, что вы мне поможете собрать всю нужную информацию. Первым делом, кто может сказать почему вообще возник этот проклятый пожар?

Я надеялся, что хорошо играю роль чиновника министерства снабжения, собирающего материал для рапорта, – именно так я им представился. Чтобы избежать недоуменных переглядывании, я также пояснил, что для расследования несчастных случаев, связанных с гибелью людей, министерство всегда посылает врача. Может, это звучало не слишком убедительно, но тут уж я ничего не мог поделать.

– Ну, по-моему, я первым заметил огонь, – неуверенно произнес Нейсби, кок со станции «Зебра».

Его йоркширский акцент прозвучал как никогда отчетливо. Пока что его можно было назвать образцом силы и здоровья, но по сравнению со вчерашним днем он выглядел совсем другим человеком. Ему, как и всем остальным восьми спасенным, которые присутствовали этим утром в кают-компании, явно пошли на пользу тепло, долгий ночной сон и усиленное питание. Точнее будет сказать, как семи остальным. У капитана Фолсома лицо было так сильно обожжено и так плотно забинтовано, что трудно было разглядеть, как он себя чувствует, правда, я знал, что полчаса назад он съел обильный завтрак, состоящий почти исключительно из жидких блюд.

– Дело было примерно в два часа ночи, – продолжал Нейсби. – Да, около двух. Полыхало уже вовсю. Как факел. Я…

– А где именно? – прервал его я. – Где вы спали?

– В том домике, где был камбуз. Там же мы и обедали. Самый крайний домик с запада в северном ряду.

– Вы там спали один?

– Нет, там спал ещё Хьюсон, вот он, а ещё Фландерс и Брайс. Фландерс и Брайс – они… Они были лабораторными техниками. Мы с Хьюсоном спали в задней части домика, там по обе стороны стояли два больших кухонных ларя, где хранились запасы пищи, а Фландерс и Брайс спали в столовой, возле камбуза.

– Значит, почти у самых дверей?

– Точно. Я, стало быть, вскакиваю, кашляю и задыхаюсь от дыма, в голове мутится – и вдруг вижу пламя: вся восточная стена дома уже полыхает. Я тряхнул Хьюсона, а сам побежал за огнетушителем – он у нас хранился за дверью. Но он не сработал. Замерз, я так думаю. А в общем-то, не знаю. Я бегом обратно. А сам уже ничего не вижу, такой дымище – жуть! Я тряхнул Фландерса и Брайса, крикнул, чтоб они вставали, а потом наткнулся на Хьюсона и велел ему сбегать и разбудить капитана Фолсома. Я перевел взгляд на Хьюсона.

– Вы разбудили капитана Фолсома?

– Я побежал его будить. Но не сразу. Весь лагерь был в огне, пламя подымалось футов на двадцать и распространялось как раз между рядами домов. Ветром по воздуху несло горючее, оно тоже пылало. Мне пришлось сделать солидный крюк к северу, чтобы не попасть в огонь.

– Ветер дул с востока?

– Не совсем. В ту ночь нет. Скорее, с юго-востока. Нет, пожалуй, с востока-юго-востока, так будет точнее. Короче, я дал крюк вокруг генераторной, это рядом с камбузом в северном ряду, и добрался до жилого дома.

– А разбудили капитана Фолсома?

– Да он уже и сам встал. Как только я выскочил из столовой, начали взрываться топливные цистерны на складе горючего, это точно на юг от жилого дома. Ох, и грохоту наделали! Как самые здоровенные бомбы. Тут и мертвый проснулся бы. Короче, этот шум разбудил капитана Фолсома. Он и Джереми, он кивнул на человека, сидящего напротив него за столом, схватили огнетушители и побежали тушить дом, где поселился майор Холлиуэлл.

– Это прямо на запад от склада горючего?

– Точно. Там было настоящее пекло! У капитана Фолсома огнетушитель работал отлично, но он никак не мог подойти поближе к огню. По воздуху летело столько горящего топлива, что мне почудилось, будто даже пена из огнетушителя начала гореть.

– Погодите минутку, – остановил его я. – Давайте вернемся к моему первому вопросу. Как все-таки возник пожар?

– Мы сами толковали об этом сотни раз, – устало произнес доктор Джолли.

– И получается, старина, что толком мы ничего не знаем. Нам хорошо известно, где именно он возник: если посмотреть, какие дома уничтожены по направлению ветра, то это мог быть только склад горючего. А вот как… Трудно даже предположить. Да я и не думаю, чтобы сейчас это имело какое-то значение.

– Нет, я с вами не согласен. Это как раз имеет большое значение. Если мы выясним, как это произошло, мы можем предотвратить подобные трагедии в будущем. Вот почему я и прибыл сюда. Хьюсон, вы отвечали за склад горючего и генераторную станцию. Что вы думаете по этому поводу?

– Ничего. Скорее всего, виновата электрика, а вот как все это случилось, понятия не имею. Похоже, какая-то цистерна подтекала, и в воздухе накопилось много паров горючего. В помещении склада работали два обогревателя, они поддерживали температуру около нуля по Фаренгейту, чтобы топливо не загустело. Должно быть, там что-то замкнуло в термостатах, вот газы и вспыхнули. Но это все мои догадки, и только.

– А как насчет тлеющей тряпки или брошенного окурка? Лицо у Хьюсона побагровело.

– Послушайте, мистер, – я знаю свое дело. Тлеющая тряпка, брошенный окурок… Черт побери, я знаю, как надо вести себя на топливном складе!

– Поберегите нервы, – прервал я его. – Я не собираюсь никого обижать, я только делаю свое дело… – Я повернулся к Нейсби. – А после того, как вы отправили Хьюсона будить капитана Фолсома? Что потом?

– Я помчался на радиостанцию – это домик к югу от камбуза и к западу от дома майора Холлиуэлла…

– А эти двое техников – Фландерс и Брайс, так, кажется? Вы, наверно, посмотрели, встали они или нет, перед тем как выбежать из столовой?

– Прости меня, Господи, я этого не сделал. – Нейсби опустил глаза, нахохлился, лицо у него посерело. – Они погибли. И в этом виноват я. Но вы даже не представляете, что там творилось в столовой. Вся восточная стена полыхала, вокруг полно дыма и копоти, я не мог ничего разглядеть, я даже дышать не мог. Я тряхнул их обоих и крикнул, чтобы они вставали. Я тряхнул их очень крепко, да и крикнул во всю глотку.

– Я тоже виноват, – тихо сказал Хьюсон. – Я был тогда рядом с ними.