Линейный крейсер «Измаил» агонизировал. Он принадлежал Военно-Космическому флоту Союза звездных систем Российской Федерации и считался одним из сильнейших в своем классе. Но в этом бою его мощь не спасла. Слишком велик был перевес в силах в пользу врага.

Крейсер и три эсминца сопровождения патрулировали пустынный окраинный уголок галактики. Так, для профилактики, дабы пираты не завелись. Но удар на них обрушили не пираты. Крейсер атаковали минимум три десятка кораблей регулярного флота. Причем один из них был тяжелым носителем никак не меньше чем с сотней истребителей и торпедоносцев на борту, а еще пять соответствовали классу линкора.

Это был уже третий огневой контакт. В первом корабли разошлись на контркурсах, во второй атаке вражеская эскадра попыталась охватить «Измаил» и эсминцы строем полусферы и расстрелять в фокусе этой полусферы, и вот теперь третью атаку враг предпринимал на параллельных курсах.

«Измаил» уже остался один. Эсминцы погибли. Но и врагу досталось. Он лишился по меньшей мере шести десятков истребителей и торпедоносцев с носителя, два крейсера были разложены на атомы, еще два — отвалили в сторону и теперь беспомощно болтались где-то в Пространстве. Эсминцы сопровождения «Измаила», прежде чем погибнуть, разнесли в клочья четыре корабля врага такого же класса, а еще три отправили болтаться в Пространстве за компанию с крейсерами. Два вражеских линкора из пяти после метких залпов главного калибра тоже на время покинули линию баталии. Но вскоре вернулись на свои места. И сосредоточенный огонь пяти вражеских линкоров сделал свое дело — «Измаил» получил тяжелейшие повреждения, лишился подвижности и большей части артиллерии.

В кольцевой галерее носовой батарейной группы командир первого плутонга батареи главного калибра правого борта лейтенант Андрей Варицкий обвел взглядом уцелевших комендоров. Из всех расчетов орудий главного и универсального калибров правого борта уцелели только пятнадцать человек. И то чудом. Комендоры погибали вместе с орудиями, до последней минуты стреляя по врагу. И лишь когда три вражеских линкора начали чуть ли не в упор перемалывать борта крейсера, Андрей — последний оставшийся в живых офицер — дал команду оставить уцелевшие казематы универсального калибра. Все равно для линкоров эти орудия были не опасны. С ним уцелели еще и четыре оператора командного пункта батареи.

Палуба то и дело вставала на дыбы. Это очередной сгусток концентрированной энергии вражеского выстрела пробивал защитный экран и наружную обшивку и проникал внутрь, круша шпангоуты, внутренние палубы, переборки. Вражеские корабли продолжали расстреливать беспомощный крейсер.

— Проверить личное оружие и скафандры! — приказал Андрей.

Оружие было у всех в порядке. Штатные бластеры «АКЛ» с полным боекомплектом, абордажные тесаки и мечи. Боевые скафандры тоже были в норме. Андрей, вполне удовлетворенный осмотром, уже собирался дать команду двигаться к Центральному Командному Посту, как внезапно «Измаил» качнуло.

— Да чтоб их разорвало! — выругался Андрей. — На абордаж пошли, собаки бешеные!

Он умолк, на связь вышел Центральный Пост.

— Короче! Высаживаются на верхней палубе у кольцевой галереи нашей батарейной группы! — сообщил Андрей информацию, поступившую с Центрального Поста. — За мной, комендоры!

Он развернулся и первым бросился вперед. За ним навстречу вражескому абордажу помчались комендоры. Они не строили иллюзий насчет своей судьбы, но это сейчас не имело никакого значения. Надо было задержать вражеских абордажников до подхода морпехов, имевшихся на каждом боевом корабле, начиная с эсминца. А морпехи уже свяжут врага боем так, чтобы боевая часть — «пять» успела взорвать энергоблок.

Комендоры схлестнулись с вражескими абордажниками буквально через сотню шагов, смели огнем вражеский авангард. Но за первыми вражескими абордажниками уже шли другие: рослые, ловкие, удивительно сильные. Бой вспыхнул с новой силой, и Андрей потерял счет времени. Все слилось в одну непрерывную круговерть. Он стрелял, дрался врукопашную. Остался один, потом встретил кого-то из морпехов и команды, опять стрелял и дрался, снова остался один. В конце концов Андрей оказался у кормовой оконечности крейсера. И никого вокруг. Ни врагов, ни своих. И полная тишина на всех каналах связи. А это значило, что «Измаил» взорван не будет, враг заглушил энергоблок.

Андрей выбрался на внешнюю обшивку и замер, потрясенный. Два огромных вражеских линкора вцепились в борт «Измаила» чудовищной толщины абордажными захватами, заодно служившими и для транспортного сообщения: внутри них были шахты лифтов и подъемников. «Измаил» считался одним из крупнейших кораблей, но эти линкоры просто потрясали воображение своими размерами. И то, что комендоры «Измаила» заставили два таких же корабля покинуть линию баталии, дорогого стоило.

Решение пришло мгновенно. Уж чего-чего, а его появления у себя на борту враги не ждут. Но единственным шансом был прыжок с брони на броню с помощью ракетных двигателей скафандра. И Андрей прыгнул, прикрываясь кормовыми артиллерийскими казематами, вернее, тем, что от них осталось. Приземлился на обшивку вражеского линкора он довольно-таки удачно, обошлось без вывихов и переломов. Теперь надо было действовать стремительно, пока враг не сообразит, что у него незваный гость. Он помчался по обшивке к средней части корабля, где были открыты абордажные люки и ворота. И с ходу нырнул в один из таких люков, держа оружие наготове.

Ему повезло: в тамбуре люка находился всего один человек. Судя по отсутствию оружия, это был не десантник, а какой-то техник или кто-то из палубной команды. И он не успел ничего предпринять — Андрей упер ему в грудь ствол бластера и знаком приказал молчать и пропустить его через переходной кессон.

Когда они оказались внутри, Андрей бросил взгляд на индикаторы боевого скафандра. Воздух на вражеском корабле был пригоден для дыхания. Кислорода было даже больше на три процента, чем на Земле. Он отбросил на спину шлем скафандра, знаком приказал пленнику тоже снять с себя скафандр. Это был человек, молодой человек, внешностью он практически не отличался от людей с Земли. Разве только какой-то особой красотой. Его внешность сразу навевала мысли о богах-олимпийцах.

Убивать его Андрей не стал, безоружный все-таки перед ним, просто обездвижил из парализатора. И увидел в глазах человека нескрываемое удивление, даже потрясение подобным поступком. Но не стал гадать о причинах такого удивления, а проверил оружие и выскользнул в дверь. Но едва он ступил во внутренний коридор, как взвыли сирены тревоги. Из-под подволока донеслись какие-то команды на резком, но достаточно мелодичном языке. Все понятно, сенсоры засекли чужака, его то есть.

Андрей бросился бегом, надо успеть найти трап или лифт, ведущий в недра вражеского линкора, и ворвался в какую-то техническую зону. Множество агрегатов, силовых кабелей, трубопроводов, переплетение мостков и трапов. В разные стороны в панике бросились люди. Андрей вскинул бластер. Но опять не стал стрелять в людей — они же безоружные, — ударил по агрегатам, узлам коммутации кабелей, трубопроводам. Россыпи искр, вспышки, клубы дыма, треск, шипение, языки пламени. Из пробитых трубопроводов ударили струи газа и пара, хлынули потоки жидкости, сразу же занявшиеся огнем. Но одновременно хлынули и потоки пены из системы пожаротушения.

Он опять ринулся вперед, проскочил какую-то дверь и в коридоре столкнулся с бегущими ему навстречу солдатами. Андрея спасло только то, что он был готов к такому обороту дела. Его бластер не загудел — он взвыл. И полдюжины вражеских бойцов рухнули как подкошенные. Он опять ринулся вперед, поливая перед собой из бластера от бедра.

Но едва в энергоблоке оружия кончились заряды, как на Андрея набросились из незамеченного им бокового коридора. Одного он принял на штык, услышал, как тот с хрустом сломался в теле врага. На Андрея уже набегали еще несколько человек. Андрей рванул из-за спины абордажный палаш, с разворота рубанул по шлему одного из врагов, колющим ударом за спину пронзил второго. Но тут его сбили с ног, навалились, удар приклада сорвал с головы шлем, еще один удар обрушился на голову, и все померкло перед глазами.