Он сделал это из лучших побуждений, чтобы не испортить приятелю день, но Филя явно расстроился.

– Врешь ты все. Наверное, и не запрашивал, – убитым голосом сказал генерал-майор.

– Я тебе клянусь, написал. Ты что, не веришь? – искренне возмутился Потемкин. – Я, блядь, из-за тебя еще такую отповедь получил! Типа «никогда не разговаривайте с посторонними!». А теперь ты мне вместо «спасибо»…

– Ладно, ладно, не заводись, верю. Просто это для меня очень плохая новость, Кира.

– Да куда тебе так уперся этот отель «Эдем»?! Это вообще, если хочешь знать…

Фильштейн резко прервал его:

– Тихо! Молчи!!! Никогда не произноси этих двух слов по телефону! Ты, дурак, даже не понимаешь, с чем имеешь дело. Блядь, ну почему дуракам всегда везет? Короче, еще есть день… Может, пересечемся как-нибудь. Сегодня, например?

Потемкин никогда раньше не слышал у Фили такого взволнованно-возбужденного голоса.

– Может, и пересечемся. – Кириллу весь этот разговор показался немного странным, несуразным. – Я на связи, надо созваниваться после девяти-десяти где-то.

– Я наберу. Пока.

Потемкин поверить не мог, что такой прохвост и сибарит, как Филя, настолько близко к сердцу воспринял пролет с попаданием в какой-то несчастный сейшельский отель. Впрочем, это его уже мало волновало. Кирилл взялся за компьютерную мышку, откупорил с десяток русских, украинских и британских информационных сайтов и начал их с большим интересом просматривать.

Потемкин три дня назад был в Киеве и имел приватное во всех отношениях общение с человеком, который уже год как определяет украинскую политику. Первый замглавы администрации президента Украины Анна Гетман играла в украинском социуме ту же роль, что Слава в российском. Впрочем, у Анны Николаевны и Владислава Юрьевича общими были не только должность и функция, но и социально-классовое происхождение. Оба они были для правящего клана своей страны чужаками, но такими, которые признаны первым лицом полезными. Сродни кардиналу Джулио Мазарини при дворе французских монархов, Францу Лефорту или Патрику Гордону при юном Петре Первом. Наполовину кавказец, некогда человек Ходорковского, к тому же с незаконченным высшим образованием, Слава был совершенно инородным элементом для питерской команды. Однако трудно отрицать тот факт, что именно его политтехнологическому дару эта команда обязана своим безоблачным десятилетним правлением. Кадровая прозорливость Путина заключалась в том, что он прекрасно понимал: нельзя отдавать все на откуп исключительно своим. ВВП умело вербовал талантливых чужаков, доверяя им важные сферы управления. Такие ландскнехты, как правило, проявляли гораздо большее служебное рвение, чем питерские, быстро заплывающие коррупционным жирком.

С Анной Гетман все обстояло точно таким же образом. Стороннему наблюдателю могло показаться странным, что одной из ключевых фигур в команде суровых пацанов из Донбасса, с грехом пополам освоивших «державну мову», была характерная галичанка, родившаяся в селе Колодрубы Львовской области, к тому же прихожанка греко-католической церкви. Но эта рафинированная особа, поработавшая несколько лет в Варшаве и пришедшая к Януковичу с должности руководителя киевского бюро вражеского «Радио Свобода», сумела так организовать информационные потоки, что Железный Хозяин в ней просто души не чаял. Анне было тяжело тащить на своих хрупких женских плечах всю эту государственную ношу, но она с блеском справлялась.

Анна относилась к Потемкину очень душевно. Возможно, из-за фамилии: каждая настоящая хуторянка мечтает стать Екатериной Второй и повелевать каким-нибудь светлейшим князем, а не своим «чоловiком»[11] с отвислыми усами и пузом. А Кириллом она, конечно, повелевала, ибо он был ее пиар-агентом в Третьем Риме. И, надо заметить, получал за это неплохие деньги. Хотя дело было не только в презренном металле. Потемкину вообще нравилось это лихое пространство между Карпатами и Доном, где каждая пядь была обильно пропитана потом, полита кровью и засвечена радиацией. Здесь, как ветры в Гуляй-Поле, носились геополитические вихри, на которых такие, как он, занимались своим виндсерфингом.

Сейчас Кирилл внимательно улавливал последние веяния. Тучи над режимом благородных донов явно сгущались. Пару лет назад, когда новый гетман Украины только начал закручивать гайки, Потемкин прочитал в «Украинской правде» любопытный комментарий какого-то помаранчевого политолога:

Теперь все это казалось пророческим, и Кирилл видел, что пророчество может сбыться – хрупкая Украина не выдержит и развалится на части. Такого уровня ненависти на «національно свідомих» информационных ресурсах он не наблюдал уже давно. Спираль сжалась, и пассионарная Галичина была готова к бунту и могла увлечь за собой весь Северо-Запад. Потемкин начал читать какой-то очередной аналитический материал:

– Бред какой-то, – пробормотал он. – А еще одним важнейшим источником газа является, само собой, дерьмо слонов, которые топчут поля своей «рідної Львівсько-Люблинської западини».

Потемкин отложил внутриукраинские расклады и взялся за нудное ремесло – писать «Обращение к клиентам и партнерам» для годового отчета «Газпромбанка». «Представляем вам отчет о деятельности нашего банка, – начал бойко строчить Кирилл. – Этот год стал временем серьезных испытаний для мировой финансовой системы. Кризис, который, как казалось, был уже преодолен, разразился с новой силой – на этот раз он постучался к нам через европейскую дверь…»

Довольно быстро управившись, Кирилл посмотрел на часы: 17.00. «Пора», – подумал он и покинул офис.

Уютное заведение на углу Большого Черкасского и Старопанского переулков как нельзя лучше подходило для разговоров серьезных, облеченных полномочиями людей. Тихое место, с приятными бархатными диванами, приглушенным светом и понятливыми официантами располагало к неформальному и продуктивному общению. Спустившись в подвал, Кирилл проследовал в вип-кабинет, где его уже ожидал старый приятель. Лощеный подтянутый царедворец сорока трех лет расположился в углу и, судя по посуде и мохито на столе, что-то себе уже заказал.

– Хайль Гитлер! – весело бросил Потемкин, присаживаясь напротив.

– Дурак ты, – насупился Арсентьев. Он взял свой коктейль и с хлюпом высосал остатки. – Дошутишься как-нибудь. Чего будешь?

– Любезный! – проголосил Потемкин и тут же увидел официанта с бэджем «Алексей», который будто материализовался из воздуха слева от него. – Будьте так добры, виски Lagavulin со льдом, лимон и морс. Еще… – Кирилл задумчиво развернул пухлое меню, – холодец с хреном, жульен и вот эту оленину. На гарнир овощное соте. И соус брусничный принесите.

– А мне еще мохито и рыбку какую-нибудь… – ввернул Арсентьев.

– Буйабес не желаете? – обрадовался официант.

– Пожалуй.

– А форель на гриле?

Алексей кивнул.

– От этой французской ушицы я бы тоже не отказался, кстати, – заметил Кирилл.

Официант все записал и удалился. Потемкин расслабился и закурил.

– Не нравится мне это халдейское племя.

– Почему халдейское? – удивился Алексей.

– Не знаю… – Кирилл посмотрел на тлеющую сигарету. – Я так всю обслугу называю. Такое ощущение, что они постоянно держат камень за пазухой. Завидуют нам, считают, что сами ничуть не хуже, просто не повезло в лотерее жизни. Не преминут втихаря тебе в суп плюнуть. И вообще, притворщики почище нас с тобою.