Понизив голос, он сказал:

— Это то, чего ты ждала всю свою жизнь. Эта вещь изменит твой мир. Сделает тебя тем, кем ты родилась на свет.

Я потеряла дар речи, но не от его мелодраматического пролога. Дело было в кристаллах. В такой близости от них я их… ну, ощутила. У них была аура почти такая же, как излучения бессмертных. Только эта аура была не слишком приятной. Как-то странно я их ощущала. Они будто испускали маленькие ударные волны. У меня от них мурашки побежали по коже. Но самое странное заключалось в том, что я чувствовала их прежде. Один раз с Дагом, другой — со всей группой.

Я надеялась, что Алек сочтет мой хмурый вид за неуверенность.

— Что это?

Он расплылся в озорной улыбке:

— Магическое зелье, Джорджина.

Я улыбнулась в ответ, не видя нужды изображать замешательство:

— Я в магию не верю.

— О, после этого поверишь.

Он вдавил мне в ладонь пакетик, и я едва сдержала пронзительный крик. Мне совсем не понравилось прикосновение этих кристаллов.

— Пойди возьми себе что-нибудь выпить и кинь их туда. Размешай и выпей — постарайся залпом. И вскоре почувствуешь приход.

— А как они действуют?

— Хорошо. Тебе понравится. — Он погладил меня по голове. — Ну же, не могу дождаться посмотреть, как они на тебя подействуют.

Как подействуют? Это мне не совсем понравилось. В конце концов, это может оказаться совсем не та дрянь, что у Дага. Может, он подсунул мне наркотик, лишающий воли, ради изнасилования. Конечно, глядя, как я прикидываюсь готовой на все, он должен бы сообразить, что такие крайности вовсе необязательны. Я выбросила из головы тревожные мысли.

— И что я тебе за это должна?

Страстная хрипотца в моем голосе ясно говорила, чем именно я готова заплатить.

— Ничего. Это подарок.

— Ничего?

Я провела рукой по его ляжке. Поверьте, я вовсе не хотела спать с этим парнем, но нужно было добиться его благосклонности, чтобы выяснить, какую дрянь он распространяет. И ладно, да, я хотела посмотреть, как он будет страдать от недостатка энергии.

— Ты уверен?

Я скользнула поближе к нему и мягко пихнула в постель. Он выпучил глаза, когда я легла рядом и принялась тереться губами о его шею. Потом приблизила губы к его губам и осыпала легкими поцелуями кожу вокруг его рта.

— Ты действительно уверен? — понизив голос, переспросила я.

Дыхание его участилось, он провел рукой по моему бедру и двинулся дальше, к обнаженной части ноги. Он выглядел немного испуганным и облизывал губы в предвкушении. Мой язык заплясал на них, прежде чем сделать робкую попытку проникнуть внутрь. Он подавил стон, а затем оттолкнул меня.

— Нет… я… нет. Нет. — Он сел, весь дрожа. — Не сейчас.

Я тоже села одним плавным грациозным движением. Отбросив волосы за плечо, я одарила его томной улыбкой:

— Ну же, я хочу.

— Я не могу… но, может быть… может быть, попозже у нас что-нибудь получится.

В выражении его лица, где мешались отвращение и страсть, мне почудилось облегчение. Приятно убедиться, что мои чары еще срабатывают и он не остался равнодушен. Может, он просто из тех типов, что сначала налетают как петухи, а как доходит до дела, начинают кочевряжиться. Учтем. Мир не перевернется из-за того, что я с ним не переспала, и, будем надеяться, вторая серия нам и вовсе не понадобится.

— Сюда.

Придя в себя, Алек протянул мне свое пиво.

— А?

— Давай, попробуй. Можешь размешать их здесь.

Я опустила взгляд на сверкающие красные гранулы. Они светились чуть ли не сами по себе. Мои бессмертные чувства терзало странное ощущение. Ни при каких обстоятельствах я не собиралась глотать содержимое этого пакетика. Я покачала головой.

— Я не могу прямо сейчас. Мне надо еще на одну вечеринку. Обещала приятелю. Потом попробую, ладно?

Его, казалось, это совсем не обрадовало.

— Я думал, ты попробуешь прямо сейчас.

— Какая разница, сейчас или потом.

— Ничего, наверное… только, слушай, никому об этом не говори, ладно? У меня не так много этого добра. Если пойдет слушок, всем сразу захочется. Пока я даю пробовать только избранным.

— И я избранная?

Алек окинул меня долгим пытливым взглядом, оценивая, идет ли мне шелк, иду ли я шелку. И снова в глазах его блеснули восхищение и желание, но на мою манящую улыбку он не ответил.

— Очень избранная.

Вскоре я ухитрилась смыться, но не раньше, чем Алек опять предупредил меня никому не показывать кристаллы. А еще настоятельно просил сообщить, какое они на меня произвели впечатление.

— Вторая доза даже лучше, — пообещал он.

Выйдя наконец в вечернюю прохладу, я вздохнула с облегчением. По дороге к машине я сунула кристаллы в сумочку, все так же ощущая, как они отзываются во мне мурашками по всему телу. Кристаллы были сверхъестественны — это совершенно очевидно. Ясно, что мне следует отдать их кому-то, способному определить их природу. Но это немного подождет, поскольку уже прошло время, когда я обещала позвонить Сету. К счастью, я обнаружила, что, заключенный в сумочку, пакетик на меня не действует. Уже лучше.

— Ты где? — спросила я Сета, позвонив ему на мобильный.

— У Терри с Андреа. Хочешь зайти?

Приглашение провести вечер с его семьей прозвучало освежающе после низкопробного похабства Алека и всей этой вечеринки. Действительно, в сравнении со всеми остальными непонятными обстоятельствами моей жизни, это было просто замечательно.

Когда я добралась до места, в дверях меня приветствовала пара одинаковых блондинок, и обе, увидев меня, восторженно сложили губы трубочкой.

Мгновение спустя за спинами своих маленьких сестер показалась Бренди:

— Ой, Джорджина, какое у тебя красивое платье!

Она отпихнула с дороги благоговейно застывших близнецов. Войдя в дом Мортенсенов, я застала там совершеннейший хаос. Повсюду валялись куски прозрачного полиэтилена. Стены облеплены клейкой лентой. Почти всю мебель вытащили из гостиной и грудой свалили в коридоре. Та, что осталась, была туго завернута в полиэтилен. Освободившееся пространство завалено ведрами с краской, малярными лотками и кистями, причем все вокруг, включая людей, было забрызгано желтой краской.

— Джорджина! — ринувшись ко мне, завопила восьмилетняя Кендалл.

Ее мать, войдя в комнату, тут же подскочила, чтобы удержать дочь.

— Не трогай ее! — воскликнула Андрея, валясь на пол. — Только не это платье.

Я засмеялась, желая заключить в объятия каждую девочку, и черт с ним, с этим платьем.

— Сет, — возвысил голос Терри, стоящий на стремянке, — почему ты не сказал ей, что здесь зона боевых действий?

Братья Мортенсен постоянно меня забавляли. Хотя Терри был младшим, его всегда выводила из себя несобранность Сета, и он частенько пытался вернуть брата к реальности.

Сет, поджав ноги, сидел на полу, а на коленях у него пряталась Кейла, младшая дочь Мортенсенов. Как и остальные, он весь был заляпан краской, не исключая футболку с надписью «Писатели делают это за своими письменными столами». Безмятежный, как буддийский монах, он смущенно мне улыбнулся:

— Просто потому, что здесь всегда зона боевых действий.

— Ладно, уведи ее отсюда в какое-нибудь более приличное место, — сказал Терри. — Нечего ее в это втягивать.

На это немедленно последовал возмущенный крик девочек.

— Я не прочь остаться, — успокоила я их. — И хотела бы помочь.

Андреа встала, одной рукой все еще удерживая дочь:

— Тогда нам надо найти для тебя какую-нибудь одежду. Пойдем посмотрим что-нибудь подходящее.

Она отпустила Кендалл. Малышка сделала шаг мне навстречу, но не дотронулась:

— Ты как будто дама из каталога «Виктория Сикрет».

— Это мое любимое чтение, — торжественно заявила я.

— Папино тоже.

Ее мать застонала и по загроможденному мебелью коридору повела меня в свою спальню. Спальня Терри и Андреа не имела ничего общего со спальней Дейны. Прежде всего, в ней царил беспорядок: кровать была не застелена, на полу груды белья. Цветовое решение и элементы оформления тоже были куда меньше согласованы, указывая на то, что все это добавлялось одно к другому не один год, не объединенное предварительно холодным глазом дизайнера. Стены и комоды были увешаны рисунками девочек, на свободных местах лежали безделушки, книги и мелочь. И все же, несмотря на хаос, чувствовалось, что комната наполнена любовью, а люди, в ней обитающие, счастливы и живут друг с другом в ладу. Это придавало теплоту и уют, в отличие от стерильности и определенности, царивших в спальне Дейны. Здесь я чувствовала себя хорошо и жалела, что у меня с кем-нибудь нет ничего такого, а еще испытывала почти неловкость от вторжения в столь интимную обстановку. Ощущение, будто подслушиваешь.