— Мистер Инкогнито тоже чушь, с точки зрения здравомыслящего обывателя. Тем не менее вы сами были свидетелем, на что он способен. А теперь, зная содержание письма, нетрудно понять, что он собой представляет и чего добивается. Если только уже не добился.

— Но вы же сами говорили: сэр Дадли отличался страстью к розыгрышам и мистификациям!

— Должен признаться, тут я слукавил. — Сильвио достал из ящика стола кисет и принялся набивать трубку. — Мой рассказ, мягко говоря, противоречил истинному положению вещей. Более серьезного человека, чем старый сэр Фокс, еще поискать.

— Но казус в Зоологическом обществе…

— Которого никогда не было. Я выдумал это; надо же было сказать хоть что-то… И между нами: я до последнего надеялся, что Огюст не станет принимать крайние меры. Глупо, конечно: он всегда был профессионалом.

— Да кто он такой, черт бы его побрал?!

Сильвио немного помедлил.

— В конце концов, вы и сами могли догадаться. Легри — Карающий Меч Братства, Джек. Это его титул… И его работа. Он приводит в исполнение приговоры и заботится о сохранении тайны. Вы ведь уже должны были понять, что масонство — вовсе не та благотворительная организация, какой считают ее профаны.

— Я никогда не предполагал…

— Чем серьезней проблема, тем жестче методы. Ах, как это было бы просто — психопат-француз, убийца-неандерталец и примкнувший к преступной шайке книготорговец Фальконе! В духе бульварных романов, а? Увы, мой друг: с каждым новым шагом по этой тропе истина будет представляться вам все более зловещей. А выбора у вас, сказать по совести, нет: либо достигнуть ослепительной вершины, либо… — Сильвио чиркнул спичкой и поднес ее к чашечке трубки. — Знаете, что самое забавное, Джек? Инкогнито по-прежнему опережает нас, теперь уже на два хода. А мы тут устраиваем мышиную возню — убийства, тайны, судорожное заметание следов… В то время как мир, возможно, доживает свои последние дни.

— Как хотите, но в это я не могу поверить!

— Дело ваше, — пожал плечами Фальконе. — Земля вращается вокруг Солнца вне зависимости от того, верим мы в это или нет.

Воцарилось молчание. Сильвио курил, пуская ленивые завитушки пахучего дыма, Джек пытался совладать с обуревавшим его смятением.

— Послушайте, — неуверенно заговорил он, — если… Если все же предположить, на минуту, что все, сказанное в послании Дадли Фокса, — святая истина… Помните, там говорится, что должны совпасть три сущности: место, человек и предмет. Но сэр Дадли уничтожил то, что он называет храмами Талисмана!

— Что ж, это дает надежду. Но вот вопрос: все ли? Если речь идет о судьбах мира, нельзя пренебрегать даже самой ничтожной возможностью… Мы слишком мало знаем, слишком! К вашему сведению, Огюст сейчас занимается бумагами семейства Фоксов; ему пришлось привлечь к сотрудничеству Скотленд-Ярд и Форин Офис. И это кое-что говорит о его возможностях, правда? Отчеты об экспедициях, архивы сэра Дадли и его сына… Но с этой стороны я не жду быстрых ответов.

— А с какой ждете?

— Фрау Мантойфель. Обычные методы не дают результатов: полиция, сыщики — все сбились с ног, а Инкогнито как сквозь землю провалился. Эмма — наша последняя надежда; она должна прибыть со дня на день. Так что будьте наготове, Джек. Я ведь по-прежнему могу на вас полагаться, не так ли?

Мюррей отвел глаза.

— Пути назад нет, — тихо сказал Сильвио. — Вы сознаете это, мой мальчик? Все или ничего. Вот так.

— Да, сэр. Понимаю, — хрипло откликнулся Мюррей. — Все или ничего.

Трудно сказать, что больше поразило старого негодяя — появление беглых пленников или та наглость, с которой они держались. Стерлинг извергал проклятия и богохульства, но как-то растерянно. Их бесцеремонно обыскали, отобрав все до последней мелочи, и отвели на борт судна. Ласку и медведя заперли в одной из кают; Озорник же заявил капитану, что желает побеседовать с глазу на глаз.

— Мистер О’Рейли, свяжите этому типу руки, да покрепче! — распорядился Стерлинг. — Сейчас мы посмотрим, что ты за птица…

Озорник лишь улыбнулся.

— Надеюсь, твой дружок знает, что делает, — проворчал Потап. — Рожи у этих самые что ни на есть разбойные. Да еще привиденья горячие кругом бродють… Нехорошее место, словом. Притон.

— Что делать, Потапка, — невесело усмехнулась девушка. — Такая уж у нас судьба.

Время тянулось невыносимо медленно, в голову против воли лезли мрачные мысли. «Что, если его сейчас пытают, избивают?! Нет, этого не может быть! Лева бы ускользнул назад, в прошлое…» Казалось, прошла целая вечность, прежде чем в глубине корабля послышались шаги. Дверь открылась, через комингс упали лучи света. В каюту, растирая намятые веревкой запястья, шагнул Озорник. Дверь за его спиной с лязгом захлопнулась, скрежетнул засов.

— Ну, что?! — вскинулась девушка.

— Все в порядке, милая, — голос Озорника звучал устало. — Я сделал капитану предложение. Приоткрыл карты, так сказать. Ему нужно время на размышление; но не думаю, чтобы он отказался. Мистер Стерлинг не из тех, кто упускает свой шанс. Вот что, давайте спать. Утро вечера мудренее.

— Сторожить по очереди будем? — деловито поинтересовался Потап.

— Не имеет смысла… Мы теперь все равно в полной его власти.

Разбудил их звук открывающейся двери. Ласка вскинулась спросонья, потянулась за пистолетом. И вспомнила, что его отобрали. На пороге каюты стоял рыжий ирландец.

— Поднимайтесь! — бросил он сквозь зубы. — Кэп приглашает вас на завтрак. Он спрашивает, не нужно ли чего.

— Вымыться! — хрипло отозвалась девушка, с отвращением глядя на свои обноски. — Побольше горячей воды, мыло. И чистую одежду, если у вас есть. Ах, да! Карболку и свежие бинты, обязательно!

— Ладно, — кивнул рыжий. — Олли проводит вас, если потребуется что-то еще — скажете ему. Говорить он не может, но слышит хорошо. — Он посторонился, и за его спиной Ласка увидела туманный силуэт призрака.

— Не вздумайте его коснуться, — предупредил ирландец, уходя. — Мало не покажется!

Горячей воды было в избытке — впервые за долгие дни. Яростно намылившись брусочком пахучего дегтярного мыла, Ласка с наслаждением сдирала въевшуюся грязь, безжалостно, до воспаленной красноты, скребла тело жесткой мочалкой, задержав дыхание, полоскала в глубокой бадье волосы. После лондонских подземелий и дней, проведенных на свалке, простая матросская умывальня казалась едва ли не райскими кущами. Ей выдали белье и одежду — брюки и робу из грубой шерстяной ткани, все на пару размеров больше, чем надо. Ласка подвернула штанины и рукава, решив при первой возможности подогнать их под себя. Медведь и Озорник, судя по звукам из-за двери, плескались с не меньшим удовольствием. Призрак вскоре начал проявлять нетерпение и весьма недвусмысленно жестикулировать.

— Эй, ребята! — крикнула Ласка. — Наш провожатый волнуется… Давайте побыстрее!

— Интересно, здесь можно получить бритву? — отозвался Озорник. — Я уже не могу понять, что у меня: густая щетина или короткая борода. Ладно, идем! Только перебинтую нашего мохнатого друга.

Завтрак был накрыт в кубрике. Кроме капитана Стерлинга и О’Рейли присутствовал еще один человек. Гостей (или все-таки пленников?) усадили за общий стол. Сотрапезники с любопытством поглядывали на Потапа — здоровенный медведь, ловко управляющийся с ножом и вилкой, был для обитателей Альбиона в диковинку.

— Господа! — обратился к присутствующим капитан. — Позвольте представить вам новых членов нашей маленькой команды. Итак, мистер Озорник — подлинное свое имя этот джентльмен пожелал оставить в тайне; что ж, его право. А также его спутница, очаровательная мисс… э-э… Лэсси Светлоу. И ее друг и телохранитель Put up. Хо-хо, эти московитские имена чертовски забавны, не правда ли!

«Значит, я теперь — Лэсси Светлоу. Чудны дела твои, Господи! — подумала Ласка. — А Левка молодец.

Члены команды, надо же… Интересно, чего он ему наплел?»

— Джентльмен слева от меня — мистер Джонатан Лидделл! Не побоюсь этого слова, гениальнейший из людей нашего времени!