Потребовались целые сутки, прежде чем Альварес сумел приспособить считывающее устройство боевого компьютера пехотинцев в качестве интерфейса к рьяллской машине.

Решив одну проблему, профессор тотчас столкнулся с другой – как запустить программы. К изумлению Бетани, Борис Альварес оказался опытным переводчиком рьяллской системы точечной записи. За два дня он изучил руководство по эксплуатации компьютера и перевел те разделы, которые, по его мнению, могли им пригодиться. Все это время Бетани делала для него расшифровки записей и переводила их в легко извлекаемую форму.

Наконец Альварес решил, что настал момент запустить сам компьютер. Усевшись перед экраном, профессор ловко пробежал рукой по скользкой сферической поверхности, заменявшей в рьяллских машинах клавиатуру. Машина тотчас отреагировала, выведя на экран справа налево сложный точечный рисунок.

– Такое впечатление, будто вы всю жизнь на них проработали, – заметила Бетани, наблюдая, с какой легкостью профессор управляется с рьяллской электронной техникой.

Альварес кивнул, польщенный комплиментом.

– Дела пошли бы не в пример быстрее, будь у меня, как у них, дополнительный большой палец. Главное – набить руку, и тогда все уже не так и сложно.

– Мне включить записывающее устройство?

– Да-да. Теперь можно приступать к изучению наших сокровищ. Посмотрим, что там у нас.

– Прямо сейчас? Главное, самое сложное уже позади.

Альварес одарил ее взглядом, каким обычно взрослые смотрят на неразумное дитя.

– Скажем так, позади подготовительный этап. Самое сложное еще впереди!

Бетани наконец шагнула из-под купола на свежий воздух. В долине дул бодрящий ветерок; он взъерошил ей волосы и набросил на глаза челку. Бетани сладко потянулась – после долгого сидения взаперти, после многочасовых бдений перед экраном компьютера все тело затекло и онемело. Вдохнув полную грудь чистейшего воздуха, Бетани отметила про себя, что к обычному аромату корицы и флердоранжа прибавился запах дождя. Над ее головой белые клочья утренних облаков стремительно темнели, сливаясь в грозовую тучу, – впрочем, как и предсказывали метеорологи. После долгих месяцев изоляции на борту «Дискавери» даже непогода казалась приятным разнообразием.

Немного размявшись, Бетани быстрым шагом направилась прочь от купола, в котором разместился штаб наземных сил, к зданию поодаль, где содержали пленницу. Шагая по твердой поверхности дорожки, Бетани рассматривала сине-зеленые холмы, с обеих сторон обрамлявшие долину. С расстояния заросли мало чем отличались от лесов альтанских нагорий, только здесь деревья были более приземистыми и кряжистыми, чем на ее родной Альте.

Следя за очертаниями гор, Бетани перевела взгляд на мощную земляную дамбу, которую рьяллы соорудили вверх по течению реки. Десантники, проводившие разведку, рассказывали, что наверху, за дамбой, имеется обширное водохранилище, причем с каждым новым ливнем вода в нем прибывала. У основания дамбы располагалось белое, похожее на коробку, строение, из которого выходило с десяток толстых труб. Чуть ниже эти трубы разветвлялись в стороны на две группы и тянулись на десять километров по обеим сторонам долины. Немного не доходя вертикальных шахт, пробуренных рьяллами в скальной породе, трубы резко уходили в землю.

Вдали, за дамбой, вздымались увенчанные ледниками горы – во влажном мареве их очертания казались слегка размытыми. Горный хребет напомнил Бетани ее родные горы Колгейт к востоку от Хоумпорта. Она даже немного взгрустнула оттого, что вскоре ей придется покинуть такую красивую, такую живописную планету.

Когда Бетани наконец дошла до места содержания пленников, мысли ее все еще были заняты возможной судьбой этой почти не тронутой цивилизацией планеты. Заставив себя переключиться на более насущные дела, Бетани прошла сквозь контрольно-пропускной пункт в наскоро сооруженной электрической изгороди. Часовой проводил ее в помещение для допросов. Внутри оказался один-единственный складной металлический стул, металлический стол ему под стать и компьютер для перевода. Микрофоны были прикреплены к стенам и к потолку. В отличие от других помещений здесь успели сделать настоящие двери.

– Варлан сейчас приведут сюда, мэм, – сказал сопровождавший ее сержант.

Бетани поблагодарила его и повернулась лицом к другой двери. Менее чем через минуту та открылась, и в комнату в сопровождении двух десантников вошел рьялл, вернее, рьяллша.

Спина ее была серо-зеленой, грудь и живот – коричневатыми. Мощная черепная коробка с затылочным выступом, но лицевая часть показалась Бетани более тупой и короткой, чем на виденных ею фотографиях. Тело было более гибким и изящным, нежели у коренастых воинов, которые до сих пор составляли большинство пленных, хвост длиннее, а подушки на лапах шире. Склонив голову на длинной гибкой шее слегка набок, Варлан обвела взглядом помещение для допросов.

– Мисс Бетани Линдквист, – официальным тоном обратился к ней сержант, – позвольте представить вам Варлан из клана Душистых Вод – управляющую Корлисским комплексом по добыче минералов. Варлан, я имею честь представить тебе Бетани Линдквист, выдающуюся личность среди моего народа.

Бетани почувствовала, как на нее изучающе уставился черный пронзительный глаз. Рот Варлан был открыт, открывая два ряда острых как бритва зубов и тройной язык. Из книг Бетани знала, что рьяллы дышат ртом – отсюда и сходство с вечно открытой собачьей пастью.

– Привет, Варлан, – произнесла Бетани.

В ответ раздался звук, напоминавший нежное пение флейты, а вслед за ним – механический голос компьютерного переводчика:

– Приветствую тебя, Бетани из клана Линдквистов. Чем могу быть тебе полезна?

Бетани перевела взгляд на трех пехотинцев, занявших позиции в углах комнаты с ружьями на изготовку.

– Благодарю вас, сержант, но вы и ваши люди можете подождать меня за дверью.

– Я бы вам не советовал, мэм. Посмотрите на их зубы, да и хвост тоже – чем не дубинка. Кстати, они то и дело пускают его в ход. Один из оборонявшихся чуть не снес мне своим хвостищем полчерепа. А ведь на мне в тот момент был бронированный скафандр.

– Я уверена, что здесь мне ничего не угрожает. Варлан известно, что вы будете ждать меня снаружи, и поэтому она не станет причинять мне вреда.

– Воля ваша, мэм. Только похороны за ваш счет.

Склонив голову набок, Варлан проводила своих тюремщиков взглядом, пока те – один за другим – не покинули помещение. Одновременно левым глазом она рассматривала Бетани. Когда дверь за десантниками закрылась, Варлан переключила все свое внимание на гостью.

– Как я понимаю, ты – женского пола, Варлан из клана Душистых Вод, – начала Бетани.

– Да, это так, – отвечала та.

– Я тоже, – продолжила Бетани. – И мне интересно, сумеем ли мы с тобой, как женщины, найти общий язык.

– Неужели? – спросила Варлан. – Мы ведь принадлежим к различным видам.

– Но ведь должно же быть что-то общее. И я, и ты – продолжательницы рода, представительницы пола, дающего новую жизнь. Разве не так?

– Ты права, – согласилась Варлан.

– Значит, у нас наверняка должно быть что-то общее.

– Довольно необычная мысль.

– Может, тогда и начнем наш разговор с того, что нас объединяет?

Варлан сделала жест, смысл которого Бетани остался непонятен. Рьяллша издала негромкое шипение, похлопав одновременно с этим ушными мембранами.

– У моего народа есть выражение «Не попытаться ли нам переплыть реку согласия?».

– Действительно, почему бы нет?

– Пленнику полагается ублажать своих тюремщиков, – продолжала Варлан. – Кроме того, я нахожу твою мысль забавной.

Бетани завела разговор о способе размножения рода человеческого, о том, что новые особи появляются на свет посредством деторождения. Затем она принялась объяснять, каким образом этот биологический факт отразился на воззрениях людей, их этических нормах и ценностях. Вскоре оказалось, что и у рьяллов примерно та же картина, с той разницей, что дети не знают своей матери, а мать – своих детей, отчего любовь к юному поколению носит более обобщенный, безличностный характер. С другой стороны, это позволяет рьяллам с малых лет впитать групповые ценности, а в более позднем возрасте это чувство принадлежности перерастает в преданность всему виду.