Сара Крофтон еще раз нажала кнопки дистанционного управления, и на экране высветилась схема туманности в виде нескольких концентрических слоев. Для каждого такого слоя были обозначены вид и степень риска.

– Я распечатала для вас эту схему, и вы можете ознакомиться с ней у себя на местах. На ней показана степень риска для любой точки туманности. Само собой разумеется, чем ближе вы находитесь к центральной звезде, тем хуже для вас. Ничего удивительного в этом нет. Против нас работает неумолимый закон квадратной зависимости. Как видно на схеме, любой корабль, приблизившийся к нейтронной звезде менее чем на 400 миллионов километров, испытывает на себе действие мощного радиационного поля. Риск относительно невелик для коротких расстояний в радиусе от 400 до 800 миллионов километров. За этим порогом ваши антирадиационные экраны, по идее, способны выдержать любой поток частиц неограниченное время. Здесь я передаю слово следующему докладчику, академику Лорену Сен-Сиру. Он подробнее пояснит, каким образом эти зоны соотносятся с позицией точек перехода внутри туманности.

Сандарец Лорен Сен-Сир как астроном специализировался по многомерному пространству и поэтому отвечал за составление карты искривленных его участков. Одутловатый, с брюшком, хотя ему еще не было и пятидесяти. Морщины и грива седых волос изрядно старили его. Сен-Сир поднялся на возвышение, посмотрел на экран портативного компьютера и заговорил так, словно почитал себя – явно ошибочно – за великого оратора.

– Точки перехода! – прогремел он. – Фактически все во Вселенной зависит от них! Но скажите мне, сколько людей понимают, что это такое и каким образом точка перехода способна испытать воздействие сверхновой Антареса? Поскольку многое из того, что я собираюсь вам поведать, зависит от понимания подобных вещей, позволю себе начать издалека.

Схема Антаресской Туманности, оставленная Сарой Крофтон для всеобщего обозрения, исчезла с экрана. На ее месте возникла абстрактная фигура, состоящая из отдельных сегментов, расположенных в виде двойной спирали.

– Астрономам давно известно, что в центре нашей Галактики располагается массивная черная дыра, из которой исходят миллиарды линий искривления пространства. Эти складки простираются вширь вдоль завитков спирали, образуя сложный переплетающийся рисунок. Как только такая линия натыкается на звезду, масса светила срабатывает, словно гигантская линза, только вместо пучка света она улавливает линию искривления. Если фокус оказывается резким, то в ткани пространственно-временного континуума появляется слабое место, или фокус искривления. То, что мы называем точкой перехода.

Уже давно установлено, что чем крупнее звезда, тем скорее она притянет к себе космические складки, и значит, породит фокус искривления. Поскольку ранее Антарес был одной из крупнейших звезд в известном нам пространстве, наши предшественники-исследователи ничуть не удивились, обнаружив, что он обладает шестью фокусами искривления, – кстати, это наибольшее число из того, что нам известно.

Изображение на экране изменилось, и взгляду предстал Антарес – такой, каким он был до взрыва 2512 года. В центре экрана расположился сам красно-оранжевый гигант, а чуть сбоку от него – его зеленоватый компаньон, двенадцать планет-спутников и золотисто-желтые кружки местоположения точек перехода.

– Судя по всему, размер звезды и ее масса необычно важны в определении положения фокусов искривления внутри системы. Как уже сказала моя коллега, профессор Крофтон, первоначальная масса Антареса в шестнадцать раз превосходила массу Солнца. Тем не менее, его диаметр был больше солнечного в четыреста раз, и, следовательно, плотность вещества в нем была крайне низкой. Собственно говоря, до взрыва в фотосфере Антареса можно было различить две ярко выраженные зоны. Относительно плотное ядро и более разреженную звездную атмосферу. Это различие в плотности звезды обусловило появление двух видов фокусов искривления в системе Антарес до взрыва сверхновой.

Обратите внимание, что четыре фокуса отстоят довольно далеко от центрального светила системы. Эти четыре – от которых линии тянутся к Напье, Грундлстару, Фарэвэю и Сарацину – находятся от Антареса на расстоянии от восьми до двенадцати миллиардов километров. Эти, позволю себе каламбур, «длиннофокусные» фокусы являются результатом действия внешнего слоя звезды. Два других – открывающие путь в системы Годдард и Бракстон – «короткофокусные» и возникли вследствие влияния ядра. Они расположены соответственно на расстоянии 900 миллионов и 1,8 миллиарда километров.

Профессор Сен-Сир нажал кнопки дистанционного управления, и на месте схематического изображения галактики возникло другое, более похожее на то, что в своем докладе использовала Сара Крофтон.

– Можно утверждать, что в результате взрыва физическая природа Антареса претерпела резкие изменения. То, что когда-то было газовой оболочкой звезды, превратилось в огромное облако около шести световых лет в диаметре. И хотя масса в целом осталась прежней, плотность стала столь низкой, что внешняя оболочка больше не способна выступать в роли линзы, порождающей фокусы искривления. А это означает, что те четыре удаленные точки, что существовали до взрыва, теперь попросту исчезли. Точно так же, вследствие резкого сжатия ядра и его превращения в нейтронную звезду, его способность к фокусированию изменилась, что повлекло за собой перемещение короткофокусных порталов. Прошу вас уяснить для себя, что эти фокусы как были, так и продолжают существовать; они только изменили свое местоположение. Как – мы еще не в состоянии сказать.

Нам, однако, известно, что один из «длиннофокусных» порталов остался цел. Это фокус искривления Антарес-Напье, через который наши корабли могут попасть в туманность. Этот портал сейчас находится на расстоянии трехсот миллионов километров от своей прежней позиции. Не исключено, что и все остальные порталы также переместились на примерно такое же расстояние.

Именно эту информацию мы намеревались получить, приступая к исследованиям внутри туманности. Система Антареса велика, а состояние ее сейчас таково, что нам довольно сложно получить необходимые данные, без которых просто невозможно определить местоположение остальных фокусов. Более того, мы можем до конца своих дней летать взад-вперед через туманность и так ничего и не обнаружить. Правда, кажется, судьба к нам благосклонна. Во время прыжка через систему «Клинок» обнаружился клубок изогравитационных линий, что является своего рода знаком местоположения второго фокуса искривления внутри туманности.

Профессор Сен-Сир ткнул указкой в еще один золотистый значок на экране.

– Этот второй фокус находится примерно вот здесь, на расстоянии восьмисот миллионов километров от Антареса и всего в двухстах миллионах от портала Антарес—Напье. Мы еще не располагаем всей полнотой информации, чтобы точно определить его местоположение, но то, что она существует, – это мы знаем точно. К сожалению, нам пока неизвестно, «наследником» которого из трех «старых» фокусов он является, и поэтому мы не в состоянии сказать, в какую систему от него тянется линия искривления. Но главное все же – что он существует и нам есть что исследовать!

После доклада Сен-Сира конференция быстро переросла в споры о том, каким образом лучше всего изучать эту вторую точку перехода. Споры эти продолжались до ожесточения, и Гоуэр был вынужден объявить перерыв, с тем чтобы присутствующие могли лучше осмыслить услышанное.

На следующее утро конференция возобновила работу, правда, на сей раз без командующего и его заместителя. Не желая тратить время на выслушивание нудных подробностей, которыми увенчанные академическими лаврами докладчики пичкали присутствующих, Дрейк и Гоуэр занялись анализом боеготовности эскадры. Обсудив с Дрейком результаты вылазок в глубь туманности, адмирал перевел разговор на общую готовность вверенного им флота к операции «Прыжок в Ад».

– С момента последней проверки прошло уже полтора месяца. Не кажется ли вам, капитан, что настала пора проверить, не пустил ли кто из нас дела на самотек?