Брэдан не считал себя влюбчивым человеком. Женщинам было трудно завоевать его сердце. Он участвовал во многих военных походах под стягами короля и сражался в дальних странах за монаршую справедливость. При этом Брэдан никогда не испытывал недостатка в женской ласке, его окружали экзотические красавицы, готовые по первому его слову дарить ему любовь.

Брэдан смущенно отвел глаза от Фионы, стараясь успокоиться. Ее соблазнительные бедра вызвали у него прилив желания, и он боялся, что Фиона это заметит. Ему не хотелось быть уличенным ею в похотливых желаниях.

Сквозь щели в ставнях в комнату пробивался яркий свет. Стараясь отогнать грешные мысли, Брэдан стал думать о том, что сейчас происходит за окном. Вскоре ему удалось справиться с возбуждением. И когда Фиона закончила убирать очаг и присела на табурет рядом с его кроватью, он уже почти успокоился.

Но тут Брэдан снова уловил исходивший от Фионы нежный запах, и его охватил трепет. Он боялся взглянуть на нее. Пауза затягивалась, и Брэдан чувствовал себя неловко. Чтобы скрыть свое смущение и отвлечься от мыслей о нескромных желаниях, он решил заговорить с ней.

— Что вы сделали с моей одеждой? — спросил Брэдан, стараясь говорить ровным спокойным тоном.

— Я отнесла ее вниз, на кухню. — В голосе Фионы звучали насмешливые нотки. — Я подумала, что ее надо выстирать. Ведь пока вы могли вполне обходиться без нее.

— Хорошо, но теперь она мне нужна, — сказал Брэдан, не отводя взгляда от Фионы, хотя это удавалось ему с трудом.

— В таком случае я через пару минут вам ее принесу. А сейчас нам необходимо обсудить кое-какие детали. Завтра нам предстоит важная встреча.

— Неужели мы не можем поговорить об этом, когда я оденусь? — раздраженно спросил Брэдан.

— Нет, это дело не терпит отлагательств. Неужели комфорт вам дороже, чем собственная безопасность и спасение сестры?

С этим было трудно спорить. Впрочем, Брэдан и не собирался этого делать.

— Хорошо, давайте поговорим, — сдался он. Фиона внимательно посмотрела ему в глаза. Брэдан изо всех сил старался не поддаться ее очарованию. Взгляд Фионы завораживал его.

— Прежде всего мы должны договориться по поводу моего имени, — начала Фиона. — В прошлом все называли меня Гизелла де Кер.

— И даже разбойники?

— Да. Фионой меня звали только в детстве и ранней юности, когда я жила в Гэмпшире.

— Но почему вы не вернули себе прежнее имя, когда ушли от Дрейвена?

— На этот вопрос мне сложно ответить, — промолвила Фиона, отводя взгляд. По ее лицу пробежала тень. — Может быть, я не стала этого делать, потому что продолжала одеваться в алые наряды. Я отзывалась на то имя, которое мне дал Дрейвен, потому что привыкла к нему, оно стало неотъемлемой частью меня. Ту женщину, которая помогала разбойничьей шайке грабить на больших дорогах, продолжали называть Гизелла де Кер. Это продолжалось всего лишь год. Разбойники пользовались моей известностью и привлекательностью для того, чтобы заманить мужчин в наши края и, устроив засаду на дороге, ограбить их. А когда по стране распространилась молва о том, что меня используют как приманку, я покинула Олтон и отправилась в Гэмпшир.

— Понятно.

— Надеюсь, что это действительно так, — сказала Фиона. — Потому что если вы будете называть меня в присутствии посторонних Фионой, это вызовет подозрения. Люди начнут сомневаться в том, что перед ними знаменитая Леди в алом.

Брэдан кивнул.

— Хорошо, я исправлюсь, — сказал он. — Хотя все это очень странно. Получается, что я один знаю ваше настоящее имя.

— Нет, вы ошибаетесь, — возразила Фиона. — Кроме вас, мое настоящее имя известно еще одному человеку.

— Кому? — поинтересовался Брэдан.

— Уиллу Синглтону, — ответила она. — Но и он не называет меня Фионой по тем же самым причинам.

Щеки Фионы порозовели при упоминании о главаре шайки. И Брэдан понял, что их связывает нечто большее, чем деловые отношения. Однако Фиона явно не хотела говорить об этом.

— А мой дядя? Вы провели с ним так много времени. Неужели он не знает, как вас на самом деле зовут? — спросил Брэдан.

Ему была неприятна мысль, что Фиону и Уилла могли связывать интимные отношения.

— Ему было безразлично, как меня зовут, — с горечью сказала Фиона. — Он дал мне имя Гизелла де Кер и с тех пор звал меня именно так. Уехав в Лондон, я открыла швейную мастерскую и магазин под своим настоящим именем — Фиона Берн, надеясь, что Дрейвен меня не найдет.

— Но ведь я нашел вас. Почему вы думаете, что Дрейвен не может этого сделать?

— Вас не пугали трудности. Вы проделали долгий путь и истратили уйму денег, чтобы найти меня. Я хорошо знаю Дрейвена, он не способен на подобные жертвы. Наверняка он считает это ниже своего достоинства. Я знала, что он не сделает попытки разыскать меня, когда жила у разбойников. Хотя я находилась всего в нескольких часах езды от Лондона, Дрейвен ничего не предпринял для поисков. Но если я снова окажусь в борделе, боюсь, он постарается вернуть меня…

Фиона замолчала и потупила взор, кусая губу. У нее был такой удрученный и потерянный вид, что у Брэдана сжалось сердце. Его поразило то, что женщина, которая долгие годы была изгоем общества, не потеряла способности тонко чувствовать и страдать. Он видел, как ей страшно возвращаться в прошлое, как пугала ее мысль о встрече с Дрейвеном.

У Брэдана вдруг появилось ощущение, что Фионе хочется спрятать лицо у него на груди и просить защиты от того зла, которое царит в этом мире. Когда она снова подняла на него глаза, в них стояли слезы. У Брэдана перехватило дыхание от жалости к ней. Он хотел что-нибудь сказать ей в утешение, но тут Фиона снова заговорила:

— Дрейвен не предпринимал серьезных попыток вернуть меня еще и потому, что боялся показать свою слабость перед своими приспешниками. Он не хотел открыто пускаться на поиски какой-то Гизеллы де Кер. Но теперь, когда я сама появилась в этих краях, он не преминет вернуть меня назад. Тем более если узнает, что я навожу справки о вашей сестре.

— Но зачем вы ему? — нахмурившись, спросил Брэдан. У него возникло жгучее желание защитить эту женщину, не дать ее в обиду. Усилием воли он подавил эмоции, напомнив себе, что сейчас он не в состоянии взять кого-либо под свою защиту. Да и не стоило забывать о том, что Фиона была падшей женщиной и воровкой и служила ему лишь орудием в борьбе за справедливость. Взяв себя в руки, Брэдан продолжал, тщательно подбирая слова: — Мой дядя очень богат и вполне может обойтись без тех денег, которые приносили ему ваши таланты куртизанки.

Фиона вздрогнула, и в ее глазах отразилась боль. Однако она быстро справилась с ней и, холодно взглянув на Брэдана, усмехнулась.

— Вы совершенно правы, — произнесла Фиона. — Я нужна вашему дяде вовсе не как источник дохода, хотя, уверяю вас, он никогда не откажется от денег, несмотря на все свое богатство. Но он хочет вернуть меня по другой причине. Им движет уязвленное самолюбие и чувство собственности.

— О да, его самолюбие не имеет границ! — в сердцах воскликнул Брэдан, и в его душе с новой силой вспыхнула ненависть к человеку, искалечившему ему жизнь. — Но мне бы хотелось, чтобы вы поподробнее рассказали о мотивах, которые могут побудить Дрейвена преследовать вас.

— Эти мотивы очень просты. Четыре года назад под покровом темноты я убежала от лорда Дрейвена. А ваш дядя,

как известно, не тот человек, который может смириться с потерей того, что он считает своей собственностью.

К Фионе вернулось самообладание, и теперь она с невозмутимым видом смотрела на Брэдана. Перед ним была уже не растерянная, испуганная Фиона Берн, а уверенная в себе Леди в алом. Разговаривая с ним, она теребила рукав своего платья. Приглядевшись внимательнее, Брэдан понял, что там она прятала кинжал. Брэдан вспомнил, что с этим кинжалом она чуть не набросилась на него в своем магазине, а потом защищалась этим оружием от кузнеца, посмевшего прикоснуться к ней в трактире. Клинок кинжала блеснул в лучах солнца, пробивавшегося в комнату сквозь щели в ставнях.