— А знаете что?

Мужчины, отмывавшие перепачканные в земле руки, выжидающе посмотрели на нее.

— Жалкая вы парочка, вот что! Не знаю, какая муха вас укусила и почему вы ведете себя так… Да и не желаю знать! Могу только сказать: хватит! Если вам хочется повыть на луну — войте на здоровье, пока голоса хватит. Хотите побегать вдоль речки голышом — пожалуйста. Делайте что угодно. Но Богом клянусь: если вы явитесь сюда завтра с такими же постными физиономиями, я за себя не ручаюсь.

Пит съежился, словно мальчишка, получивший нагоняй, а Джексон окончательно замкнулся, стараясь не выдать своих чувств. Оба отлично понимали, что нельзя вымещать на Ребекке свое дурное настроение, тем более — после жестокого нападения, которое она только что перенесла.

— Извини, Ребекка. Поеду-ка я домой, приведу себя в порядок, — промолвил Пит с извиняющейся улыбкой.

— Ладно, я тебя прощаю, — сказала Ребекка и выжидающе взглянула на Джексона.

Однако тот и бровью не повел. И чем дольше Ребекка ждала, тем сильнее жалела, что вообще затеяла этот разговор. Трясущимися руками она смахнула с лица выбившиеся пряди волос. Дрожал и ее голос.

— Черт бы вас побрал, Джексон! Почему стоит мне только заговорить с вами, вы ведете себя так, словно я посягаю на что-то запретное? — Она в раздражении обошла вокруг пикапа. — Ну, ладно… Может быть, вам просто нужно хорошенько выспаться.

И тут Джексон дрогнул. Конечно, не хотелось отвечать что-то и оправдываться. Но ведь Ребекка не могла знать, как трудно ему налаживать свою жизнь и какое сильное потрясение он испытал сегодня, позвонив врачу Молли.

Джексон так надеялся получить разрешение на встречу!.. А вместо этого ему сообщили, что во время очередного осмотра Молли вдруг расплакалась. Когда приступ истерики закончился, она замкнулась в себе, и доктор Фрэнко заявил, что к сестре явно возвращается память. На этом этапе и речи быть не могло о свидании с Джексоном, по той самой причине, о которой он сам говорил доктору.

— Ребекка…

Резко остановившись, она повернулась и посмотрела на Джексона.

— Извините меня.

Она улыбнулась:

— Ладно уж. И вы меня извините за этот скандал, хорошо?

Ребекка уехала, а мужчины, оставшиеся во дворе, некоторое время не могли поднять глаз друг на друга. Первым нарушил тишину Пит:

— Черт возьми, вот это женщина, а?..

Джексон мог бы многое сказать, но ограничился лишь небрежным кивком. А потом двинулся к мотоциклу: ему отчаянно хотелось убраться подальше отсюда — по крайней мере на сегодняшний вечер.

— Ну до завтра, парень! — бросил ему вслед Пит, а Джексон, слившись в одно целое с мотоциклом, вылетел со двора на автостраду с такой скоростью, словно за ним гнались все дьяволы ада.

Старик посмотрел на свой большой палец и поморщился. Не очень-то приятное зрелище: синеватая сарделька, да еще и вдвое больше положенного размера. Черта с два теперь нормально уснешь.

Ребекка въехала в свой дворик и выбралась из пикапа. Она испытывала такую усталость, словно на ней воду возили. Клумба, расположенная между подъездной дорожкой и домом, сверкала всеми цветами радуги. Бабочки порхали над распустившимися бутонами, словно крошечные бумажные змеи, тщетно пытающиеся превозмочь силу земного тяготения. Легкий вечерний ветерок шелестел плотными восковыми листьями магнолий и раскачивал копьевидные ветки мискантуса, ворчливо шуршавшие в ответ.

Ребекка вошла в дом. Прохладный поток воздуха, идущий от кондиционера, быстро остудил перегревшуюся кожу, но успокоить сумятицу в душе Ребекки он, конечно, не мог. Она с силой захлопнула дверь, машинально заперла ее и бросила сумочку и ключи на столик в прихожей. Потом в угол полетели туфли, а добираясь до спальни, Ребекка успела стянуть и юбку. Высокое зеркало на дверце стенного шкафа беспристрастно продемонстрировало Ребекке, до какого жалкого состояния она дошла: поникшие плечи, растрепанные волосы и глаза, уже наливавшиеся слезами.

— Не о чем плакать, — пробормотала Ребекка, освобождаясь от остатков одежды.

А спустя несколько мгновений тугие струи освежающего душа уже приятно жалили ее тело, позволяя, немного отвлечься от раздумий о выражении глаз Джексона Рула. Но стоило ей выйти из ванной, как эти мысли нахлынули вновь, и опять защемило сердце.

Облачась в белые хлопковые шорты и майку-безрукавку, Ребекка направилась на кухню готовить ужин. Господи, какой тоской веяло сегодня от се любимого дома! Ей всегда было так приятно смотреть на прекрасно подобранную мебель и занавески, но сейчас все это словно подчеркивало ее одиночество. Мертвую тишину нарушал только шорох ее босых ног, ступавших по прохладным доскам пола.

Остановившись посередине кухни, Ребекка попыталась оценить себя со стороны. Ну, во-первых, ей удалось осуществить свою мечту: теперь у нее своя оранжерея, она занимается садоводством, и дела идут на лад. Кроме того, у нее очаровательный домик и приличный счет в банке. Только вот поделиться всем этим Ребекке Хилл не с кем… Она рухнула на стул и закрыла лицо руками.

Может быть, отец прав: настала пора подыскать себе мужа?..

Но стоило этой мысли шевельнуться в сознании, как перед ее взором само собой, не спрашивая разрешения, возникло мужское лицо. Колючие синие глаза и горькая усмешка. Его тело испещряли рубцы, и вся душа его исполосована шрамами. Ведь он убил…

Слезы сочились сквозь ее пальцы и сбегали по ладоням.

— Ну, почему, Джексон Рул? Почему я не могу выбросить тебя из головы? Почему ты преследуешь меня по ночам и не даешь покоя днем? И какого черта я наняла тебя на работу?..

Ребекка не могла ответить на эти вопросы, зато Джексон отлично понимал, что с ним происходит. Ведь, работая у нее, он, казалось, шел по тонкому льду. Один неверный шаг — и он совершит непростительную ошибку. Это может произойти в любой момент, и тогда Ребекка выгонит его вон. Но где взять силы остановить себя?

Да и выбор у Джексона был небольшой. Разве что «повыть на луну», как она предложила. Возникало, конечно, искушение найти себе какую-нибудь бабенку, чтобы согревала его ночами, но зачем обманывать самого себя? Ему не нужна какая-нибудь… нет, больше не нужна. Он хотел только одну женщину: среднего роста, с рыжими кудряшками и пятью крохотными золотистыми веснушками на носу. С такой женщиной он мог бы заниматься любовью до тех пор, пока ее зеленые глаза не закрылись бы в экстазе. Нет, даже к представить невозможно, чтобы нашлась другая женщина, способная занять место Ребекки Хилл.

Промчавшись на своем «харлее» по окаймленной деревьями улочке, Джексон остановился на углу, у маленького кафе. Бегать голышом вдоль речки особого настроения тоже не было. Его удел — трапеза в одиночестве и долгая бессонная ночь.

Но даже самые лучшие намерения порой не удаются. Вот и план Джексона изменился, едва он собрался приступить к ужину.

На улице, за окном кафе, стояла женщина, раздраженно тянувшая за руку своего ребенка. А малыш показывал ручкой на кафе, словно прося мать зайти туда. Джексон увидел, как женщина решительно покачала головой и отвернулась, и его вилка застыла в воздухе. Он давно уже не видел выражения такой безнадежности на детском лице. Джексон посмотрел на свою тарелку, полную еды, и снова перевел взгляд на женщину с ребенком.

Она была худа, чтобы не сказать — истощена, а ноги мальчишки, торчавшие из слишком больших для него шорт, казались такими хилыми, что было непонятно, как они поддерживали его тельце. Его мать тоже совсем ослабела. Она едва тащила сумку, оттягивающую плечо, но цеплялась за нее так же отчаянно, как и за руку своего сынишки.

«Наверное, там все ее имущество», — подумал Джексон. Мимо его столика прошла официантка, и он махнул рукой, стараясь не слышать внутреннего голоса, который призывал его остановиться.

— Мисс, я заметил своих друзей, — сказал он, кивая в сторону окна. — Я сейчас вернусь: хочу перехватить их, пока они не ушли.