Точную дату, когда началась упомянутая конфронтация, установить трудно, однако можно отметить, что 12 ноября 1939 года, всего через десять недель после начала войны, Черчилль заявил в выступлении по радио, что «атакам немецких подводных лодок препятствуют наши силы» и что «в результате подводные силы противника несут большие потери». Каковы же были основания для такого ободряющего утверждения? Начиная с 3 сентября начальник разведывательного управления ВМС издавал еженедельные сводки потерь немецких подводных лодок, основанные на заключениях комитета по оценке подводных сил противника, который тщательно рассматривал все поступающие с флота донесения об уничтожении лодок. В этот комитет входили начальник отдела ПЛО, начальник управления боевого использования авиации ВМС, начальник минно-торпедного управления, представитель авиации берегового командования и офицер французского военно-морского флота. Эта еженедельная сводка, хотя и имевшая гриф «секретно», рассылалась во многие адреса как в адмиралтействе, так и за его пределами, ибо источники нашей информации были в то время и немногочисленными, и не столь уж секретными.
Сопутствовавшей этим еженедельным сводкам являлась официальная ежемесячная сводка о количестве построенных немцами новых подводных лодок, основанная, естественно, на наиболее вероятных предположениях и, следовательно, подлежавшая периодической корректировке по мере поступления дополнительной информации от агентуры, военнопленных, фоторазведки и данных исследований специалистов министерства экономической войны; постепенно такие ежемесячные сводки становились более детализированными, а их данные более надежными. Путем изучения этих сводок мы рассчитывали через некоторое время выработать обоснованные прогнозы способности Германии возмещать потери подводных лодок (и, разумеется, их подготовленных экипажей), а также получить представление о том, какие потребуются усилия судостроительной промышленности Великобритании и ее союзников, чтобы справиться с наступлением немецких подводных сил. Поскольку весь ход войны в будущем, способность Великобритании перейти в контрнаступление и ее возможности перевооружить и прокормить весь народ зависели от противодействия наступлению подводных сил противника, усилиям обеспечить точность данных в упомянутых сводках необходимо было придать особо важное значение как по военно-морской линии, так и по линии экономической разведки.
Можно утверждать — и такие политики, как Бренден Брэкен, действительно утверждали, — что в положении, имевшем место в 1939–1940 годах, о немецких подводных силах нужно было публиковать информацию двух видов: одну, по возможности более точную, — для специалистов и военного кабинета, и Другую, построенную на ободряющих догадках и предположениях, — для общественного мнения и парламента. Если придерживаться этого взгляда, необходимо обеспечить такой порядок, при котором информация первого рода, известная лишь немногим, никогда не станет достоянием других, даже на флоте.
До 12 декабря число случаев «уверенного» потопления немецких подводных лодок составляло только восемь; однако в сводках разведывательного управления упоминалось восемнадцать случаев «вероятных потоплений», пять случаев «вероятно, получивших серьезные повреждения» и десять случаев «вероятно, получивших легкие повреждения»; при этом в каждом случае указывались названия и количество действовавших союзных кораблей или самолетов. Такой порядок был принят по двум соображениям. Во-первых, для того, чтобы сохранить все сложные оттенки характера и масштабов проблемы в умах работников морского штаба и технических управлений, которые должны были повышать и совершенствовать борьбу с подводными лодками, и, во-вторых — что имело вряд ли меньшее значение, — чтобы воодушевить всех тех на флоте, кто непосредственно участвовал в этой борьбе.
Таким образом, имея в виду именно эти цифры, первый лорд адмиралтейства позволил себе заявить, что немецкие подводные силы «несут большие потери». Теперь из немецких военно-морских архивов мы знаем, что состояние подводных сил Германии в день выступления Черчилля по радио было следующим: из пятидесяти семи лодок, существовавших к началу войны (что вовсе не означает «действовавших», так как две трети имеющихся лодок обычно находились на пути в море или обратно, а также на ремонте и на отдыхе), потоплено было только шесть. По данным же разведывательного управления ВМС, было потоплено шесть из шестидесяти шести, то есть число потопленных было определено правильно, а общее число лодок в строю завышено на девять единиц. О шести лодках из шестидесяти шести вряд ли можно было говорить как о «больших потерях», но о шести из двух десятков, находящихся в море, сказать так, пожалуй, можно было. Во всяком случае, так было сказано.
Затем Черчилль начал применять «вето». 24 ноября на своем экземпляре еженедельной сводки № 6 от 21.11.39 г. о потерях немцами подводных лодок он написал: «С этими данными не знакомить никого, кроме первого морского лорда, заместителя начальника морского штаба и первого лорда адмиралтейства. Месячную сводку подготовить для рассылки во все адреса, но до рассылки показать мне». Тогда начальник разведывательного управления ВМС заявил, что, поскольку начальник управления противолодочной обороны адмиралтейства является председателем оценочного комитета, сводки о состоянии подводных сил противника надлежит готовить ему, а когда необходимо — составлять и соответствующий документ об успешном потоплении той или иной лодки для ознакомления с ним командующего и старших офицеров. Таким образом, флот будет знать об отдельных случаях потоплений, но общими данными располагать не будет. С таким порядком согласились еще до конца 1939 года, и ежемесячные сводки стали достоянием лишь весьма ограниченного круга лиц.
Следующие ободряющие «сведения» Черчилль сообщил публике в своем выступлении по радио 20 января 1940 года. «На сегодня можно с достаточной уверенностью сказать, — заявил он, — что половина подводных лодок, с которыми Германия начала войну, уничтожена, а строительство противником новых лодок оказалось значительно менее интенсивным, чем мы предполагали».
Такое заявление при всех обстоятельствах вызывало удивление. Сказать, что первоначальная оценка возможностей Германии строить новые подводные лодки была завышена, было бы правильно; но утверждать, что темп строительства новых лодок по какой-то причине снизился, — это совсем другое дело.
Чтобы объяснить подоплеку вольного обращения Черчилля с фактами (думаю, что Черчилль предпочел бы здесь термин «недооценка»), необходимо вернуться назад, к предвоенному времени.
Перед началом войны адмиралтейство было введено в заблуждение инспирируемыми в Берлине сообщениями и слухами, которые, имели своей целью создать впечатление, что Гитлер располагает большим количеством подводных лодок, чем это было в действительности. С одной стороны, немцы утверждали, что в строительстве подводных лодок они не выходят за пределы, установленные англо-германским военно-морским договором; с другой стороны, во время Мюнхенского кризиса и весной 1939 года они распространили слухи, что их подводные лодки уже находятся на боевых позициях в Южной Атлантике, а в одном случае даже, что две подводные лодки находятся на скрытых позициях в районе Портсмута. В умах английских министров поэтому создалась угрожающая картина, и на внесение ясности в нее начальнику разведывательного управления ВМС потребовалось немало времени и усилий. Странно, но в какой-то мере этот миф нашел свое отражение и в мемуарах Черчилля. В первом томе на странице 282 своей работы «Вторая мировая война» он пишет, что Гитлер «все время спешил строить подводные лодки, не обращая внимания на какие бы то ни было договоры». Фактически в отношении количества подводных лодок немцы договора не нарушили, а вот в отношении водоизмещения и размеров линейного корабля «Бисмарк» они действительно пошли на обман. Ранее мы уже отмечали, что гитлеровская программа строительства военно-морского флота, рассчитанная до 1944 года, исходила из того, что войны с Великобританией пока не будет.
