После этого немедленно была начата разработка детального плана. Было решено, что данная операция должна осуществляться группой признанных экспертов под руководством человека, который был бы знаком не только с техникой очистки нефти и нефтяными промыслами, но также и со страной и людьми, особенно с шейхами арабских болотных племен, которые предоставляли большую часть персонала для нефтяных промыслов. Разработка проекта шла без сбоев, но его пришлось отменить, когда германское наступление на Кавказе было остановлено, и последующие сражения сделали очевидным, что Кавказские горы – это предельная отметка для любых дальнейших попыток проникновения в данном направлении.
В начале 1941 года абвер направил майора Шульце-Хольтуса для того, чтобы заменить меня на посту консула в Тебризе. Когда в августе 1941 года британцы и русские вторглись в Персию, он и его жена вместе с другими немцами были сначала интернированы в Шимрау, недалеко от Тегерана, однако они бежали оттуда и после полного приключений путешествия нашли убежище у кашгаи, одного из воинственных племен Южной Персии. Для восстановления связи с Германией фрау Шульце-Хольтус отправилась переодетой через Курдские горы в Турцию – смелое и трудное предприятие. Служба безопасности (Sicherheitdienst, или СД, секретная служба нацистской партии) отправила двух сотрудников к Шульце-Хольтусу, и маленькая группа стойко держалась, пока кашгаи, окруженные британцами, не выдали их. Шульце-Хольтус описал пережитое им в прекрасной книге; здесь не остается добавить ничего, кроме того, что его позиция и поведение были во всех отношениях примерными и достойными офицера абвера. Находясь далеко и будучи отрезанным от своих руководителей, он выказал храбрость и воображение высокого порядка, сделав все возможное в его положении. Его усилия не остались неоцененными; своими поступками он связал определенное число британских солдат, силы и материалы, которые противник был принужден ввести в действие, были значительными, и вокруг одного человека возник целый театр военных действий в миниатюре.
Хотя для целей сухопутных сил временно не требовалось дальнейших рекогносцировок Ближнего и Среднего Востока, в январе 1941 года абвер нашел здесь новые области для своей деятельности.
Побудительный толчок к этому происходил не изнутри абвера, но из министерства иностранных дел, первоначально по настоянию бывшего представителя в Багдаде, доктора Гробба. В то время Рашид Али аль-Гайлани, один из лидеров антибританской партии, был премьер-министром Ирака, и его главным оппонентом был Нури-Паша ас-Сайд, который во время Первой мировой войны помог Лоуренсу отобрать арабские территории у турок. Рашид Али считал, что война в Европе дала ему прекрасную возможность избавить Ирак от английского влияния, и в этих намерениях его поддерживал муфтий Иерусалима Хаджи Амин эль-Хуссейни, президент Панисламского конгресса. Он также рассчитывал на помощь Германии, и эта помощь была обещана ему. Каждая из договаривающихся сторон, однако, вскоре была разочарована другой: немцы слишком высоко оценили боевую эффективность иракских солдат, подчинявшихся Рашиду Али, в то время как Рашид Али и муфтий сильно преувеличивали размеры помощи, которую Германия была способна оказать им.
Было отправлено несколько разрозненных самолетов, но сами по себе они не имели военной ценности, и их груз был слишком несущественным, чтобы представлять хоть какую-то практическую ценность для использования иракцами. Восстание быстро погасло. Оно стоило жизни нескольким германским офицерам, и Рашид Али с муфтием бежали в Тегеран. Германия пыталась, через доктора Ранна, получить поддержку повстанцам или, по крайней мере, технику и помощь для германских путей снабжения от французских солдат в Сирии, но в то время франко-германские отношения еще не достигли требуемой степени сердечности.
Тем не менее восстание в Багдаде показало, что эта часть света может представлять интерес для германского Верховного командования, и адмирал Канарис решил усилить деятельность разведки или в Турции, или с баз в этой стране. В посольстве Германии в Анкаре была создана «военная организация» – такое наименование давалось разведывательному центру в нейтральной, оккупированной стране либо в стране, относящейся к франко-британскому союзу, – а вспомогательное отделение было создано в Стамбуле, и сам Канарис в сопровождении Пикенброка, своей правой руки, в начале августа 1941 года нанес визит в Турцию.
Руководство военной организацией первоначально было доверено майору, в дальнейшем подполковнику, Мейер-Зерматту, который до этого был руководителем военной организации в Нидерландах, а сам я был назначен руководить вспомогательным отделением в Стамбуле. Так как Анкара была чисто правительственным и административным центром и поэтому ее очень легко было контролировать, стало очевидным, что большая часть практической работы должна осуществляться из Стамбула.
Я приступил в исполнению своих обязанностей в июле 1941 года. Кроме приказа о создании и налаживании работы подразделения для разведки на Ближнем и Среднем Востоке, я не получил более никаких инструкций. В мое распоряжение было отдано три пустые комнаты, но персонала я не имел никакого. Для начала я купил стол, три стула, шкаф и пишущую машинку. От последней некоторое время не было особой пользы, так как я, к сожалению, никогда не учился печатать, но я надеялся, что вскоре найду кого-нибудь, умеющего делать это, и в любом случае до того момента, как у меня будет что докладывать, должен был пройти какой-то период времени.
Моя первая сотрудница не владела стенографией и печатала одним пальцем, но у нее были некоторые другие исключительные качества. Это была Паула Кох, которая после войны была представлена иллюстрированными журналами любопытной публике как «Мата Хари Второй мировой войны». Аналогия крайне неверная; Мата Хари была легкомысленной молодой парижанкой, в то время как Паула Кох была набожной католичкой, которая во время Первой мировой войны заведовала самым передовым перевязочным пунктом в армии, продвинувшейся под командованием генерала фон Кресса до берегов Суэцкого канала. «Она заслужила достойное место в истории этой войны», – сказал о ней один офицер Генштаба, и не было написано ни одной работы о ходе боев за Суэцкий канал, в которой ее имя хотя бы не упоминалось.
Она выросла в Алеппо. После Первой мировой войны она основала госпиталь в Пернамбуко и еще один в Голландской Ост-Индии, а в первые дни Второй мировой войны она посвятила себя заботе о немцах, интернированных в Сирии. В доме своих родителей в Алеппо она познакомилась со всеми немцами, имеющими хоть какую-то значимость, и была на дружеской ноге с большинством знатных арабских семейств. Посредством ее добрых услуг я установил контакты с арабскими эмигрантами в Стамбуле, самым способным из которых был Муса Хуссейни, племянник и предполагаемый наследник муфтия Иерусалима. Он учился в Лондоне и в самом большом исламском учебном заведении мира – «Эль Азар» в Каире, и нити его дружеских связей тянулись от одного края арабского мира до другого.
Примерно в это же время в Стамбуле появился друг его дяди и собрат по заговору Рашид Али аль-Гайлани. Иметь с ним какие-то отношения для посла было несколько неудобно, поскольку турки резко отрицательно относились к немцам, имеющим какие-либо дела с арабами; все связи с этими «непокорными подданными», как они имели обыкновение называть арабов, они предпочитали держать в своих руках. Поэтому посол был рад оставить мне как помощнику военного атташе и главе отделения абвера поддержание связей с Рашидом Али. Эта связь открыла двери во все арабские страны; когда немного позже принц Египта в изгнании, сделав ставку на нас, связал свою судьбу с нами, Египет также был включен в нашу разведывательную сеть; посредством контактов с проживающими в Стамбуле русскими эмигрантами стало возможным получение определенного объема информации о России. Первым и самым активным из последних был меньшевик, который в 1919 году был членом правительства независимой республики Грузии в Тифлисе и советы которого были бесценными.
