К счастью, эмигрантов из страны не выслали, но они оказались на положении изгоев. Им нельзя было работать, они были лишены даже права оказывать какую-либо помощь, хотя бы в Красном Кресте. Урсула, чтобы хоть чем-то заняться, помогала хозяевам-крестьянам на сенокосе. Время от времени она ездила в Женеву к Блеллохам или к кому-либо из друзей. И дважды в неделю выходила на связь. В Швейцарии, как и в других странах, радиолюбителям было запрещено выходить в эфир. Ничего не стоило обнаружить одинокий передатчик радистки Сони, тем более что неподалеку от дома расположился отряд швейцарских солдат. А ведь надо было не только радировать, но еще и обучать Лена и Фута.

И тут помогли игрушечные мастера — в доме у нее появился еще один «передатчик». Как-то раз в магазине Урсула заметила игрушечный телеграфный аппарат Морзе, совсем как настоящий — с ключом, зуммером, батарейкой и таблицей морзянки. Она тут же купила замечательную игрушку и подарила сыну. По вечерам с ней играл Миша, а днем, когда он был в школе, приходили поселившиеся в пансионе в Монтре Лен и Фут и практиковались на его любимой игрушке.

В конце сентябре на несколько дней приехал Франц, чтобы с ее помощью собрать свой передатчик. На «Кротовом холме» он прожил несколько дней. И — надо же, как вовремя! — именно тогда, когда он на втором этаже возился с передатчиком, в дом к Урсуле нагрянули агенты швейцарской секретной службы. Франц успел спрятать свою работу, а Урсула притворилась смущенной, что у нее, одинокой женщины, застали молодого мужчину. Впрочем, агентов это не насторожило, да, кажется, и не удивило. Эка невидаль — мужчина в гостях у женщины! Вероятно, их визит был простой формальностью.

Все ж таки, на всякий случай, они решили передатчики из дома убрать. Ночью Урсула с Францем отнесли их в лес и там зарыли. Удивительно, что их не засекли солдаты: спускаться в темноте по крутому склону с довольно тяжелыми ящиками, путаясь в кустах и корнях, было нелегко. Немногим проще было и подниматься по круче. Внезапно Оберманнс остановился и отчаянно закашлялся. «Тише, тише!» — зашептала Урсула. Немного отдышавшись, Франц прошептал в ответ: «Думаешь, легко с одним легким лазить по горам?» Только тогда Урсула узнала, что он потерял легкое в Испании.

Нельзя было предвидеть, какие последствия вызовет визит агентов. Они точно условились, что будут отвечать в случае возможного ареста. На следующий день их ждал новый стресс. К дому подошли двое солдат, несколько раз обошли вокруг него, что-то осматривая, а затем удалились. Может быть, это тоже было формальностью, а может быть, и нет, потому что еще через несколько дней ее попросили встретиться в одном из кафе в Лозанне с представителем швейцарской службы безопасности.

Швейцарский коллега сначала долго расспрашивал ее о жизни и, наконец, сказал, что, по имеющимся сведениям, у Урсулы дома есть передатчик. Как оказалось, на нее донесла посыльная из бакалейного магазина, которая однажды, доставляя покупки, слышала стук ключа. От сердца отлегло, Урсула рассмеялась, в душе благодаря неизвестную фабрику игрушек — теперь она могла на неопределенный срок отвести от себя подозрения. Она предложила агенту нанести ей визит и своими глазами увидеть «передатчик» — правда, без гарантии того, что от него что-то осталось, поскольку это игрушка и принадлежит она ее девятилетнему сыну. На прощание она обиженно сказала, что лучше бы они занимались не эмигрантами, а нацистами, которых вокруг куда больше. «Я бы сделал это во сто раз охотнее», — ответил чиновник. А об Оберманнсе он так ничего и не спросил…

Урсула выждала некоторое время и, не обнаружив слежки за домом, снова стала выходить на связь. Однако проблему передатчика надо было как-то решать. Тайник в лесу был достаточно надежен, но ходить туда можно было только ночью, и это требовало труда и времени, не говоря уже о риске, шуме и расцарапанных ногах. Надо было искать место в доме. Фут заказал ящик, по размерам соответствовавший передатчику, и они с Леном оборудовали тайник в угольном сарае. Под полом выкопали яму, опустили туда ящик с передатчиком, закрыли досками и набросали сверху угля. В сарай можно было войти в любой момент, не вызывая ни у кого подозрений. Конечно, если бы дело было в Германии, да если бы за дело взялось гестапо… но в нейтральной Швейцарии, по тем временам, такой тайник мог считаться хорошим.

Вся округа знала, что Урсулу оставил муж, и она думает о новом браке. Поэтому частые визиты англичан ни у кого не вызывали подозрения. Александр и Лен практиковались на телеграфном аппарате Миши и делали большие успехи. Урсула обучала их, решая и вои семейные проблемы. Действительно, по возрасту ей больше подходил Фут. Но Лен, который умел глубоко и тонко чувствовать, с которым у нее было много общего, любивший ее детей, оказался ей ближе, несмотря на то, что был младше ее на семь лет. Отношения между ее друзьями тем временем ухудшились. Лен успел неплохо изучить Фута, и напарник нравился ему все меньше и меньше. Он говорил Урсуле, что у его товарища проявились новые черты, которых не было в Испании, что он эгоист и стремится к легкой жизни. И Урсула начала сомневаться в правильности своего выбора. Каким бы фиктивным ни был муж, но с ним предстояло жить под одной крышей, а она всегда очень ответственно подходила к выбору напарника.

Уже с весны она добивалась развода. Постепенно дело сдвинулось с мертвой точки, появилась реальная возможность заключения нового брака. И тогда Фут заколебался. Он сказал, что перед тем, как отправиться в Испанию, дал какой-то девушке обещание жениться на ней — так не выйдет ли это дело наружу, если станет известно о его женитьбе? Уже находясь в Монтре, он завел роман с сестрой румынского министра иностранных дел. Конечно, предлогом было получение информации — но может быть, не только это? История с девушкой тоже не понравилась Урсуле. Ей только донжуана не хватало в качестве мужа! Либо он уехал в Испанию не по убеждениям, как коммунист, а спасаясь от нежелательного брака, либо выдумал эту историю, чтобы уклониться от брака с ней (позднее выяснилось, что девушка вполне реальна и, более того, он уехал, оставив ее беременной). В общем, Фут сам предложил заменить его Леном. Урсуле, как она вспоминает, было безразлично, с которым из англичан вступить в фиктивный брак. А Лен…

Лену она сказала, что брак мнимый, никаких обязательств на него не накладывает, и он может получить развод в любой момент. В тот момент Урсула не поняла, почему так вспыхнул ее «жених» и так нервно ответил, что он и сам прекрасно это понимает.

Только теперь она смогла лучше узнать Лена. У них было много общего. Он, как и Урсула, обожал природу, любил долгие пешие прогулки, во время которых рассказывал ей кое-что из своей жизни, а жизнь его не баловала. Лен был сиротой. Отец его погиб на войне, мать пристроила шестилетнего ребенка за небольшую плату на воспитание в семью железнодорожника, пообещала вернуться «на каникулах» — и исчезла из его жизни навсегда. Мальчик ждал ее все каникулы, следил за проходящими поездами, ведь на одном из них должна была приехать мама. Но мама не приехала, а вскоре перестала и платить за его содержание. Все ж таки приемная семья не бросила ребенка. В четырнадцать лет он пошел работать — сначала в деревне, потом в каменоломне, затем в качестве шофера грузовика и автомеханика. В каменоломне на острове Джерси он познакомился с бывшим матросом по фамилии Мориарти, 70-летним ирландцем. Много повидавший моряк нашел в юноше внимательного слушателя. Он часто бывал в Сиэтле, одном из центров рабочего движения Америки, где вступил в американскую профсоюзную организацию с революционно-анархистским уклоном «Индустриальные рабочие мира». Мориарти рассказывал о матросских бунтах, о забастовках, об авторе знаменитых песен Джо Хилле… Старый матрос увлек юношу романтикой революционной борьбы и дал направление его еще неоформленному стремлению к подвигам. В январе 1937 года Лен отправился добровольцем в Испанию, где был зачислен в 11-ю интербригаду, а затем служил сержантом в английском батальоне 15-й интербригады. Командир этой бригады, английский майор Сэм Уайлд, в служебной характеристике отметил его как человека исключительной храбрости. В Испании он вступил в Компартию этой страны.