Как мы сегодня знаем, реакция КГБ на выход Джерри из игры была совсем не такой, как боялся Джон. «Он (Уитворт) всегда был достаточно умен для надлежащего выполнения своих заданий и всегда тщательно готовился к нему. Мы сожалели об его уходе, но восприняли его с пониманием.» — говорит Борис Соломатин. Избранная ведущим офицером Джона формулировка больше напоминает рекомендательное письмо работодателя заслуженному сотруднику фирмы после его увольнения по собственному желанию, чем вторую древнейшую профессию в мире. Только от обычной фразы в конце удержался Борис Александрович: «В его дальнейшей карьере мы желаем ему всего хорошего!»

Планы на будущее у Джерри в начале 1984 года включали в себя не только подведение финансового баланса между дебетом и кредитом. Он хочет удостовериться, что его переходу к совершенно новому отрезку жизни больше ничего не будет угрожать. Отправив несколько анонимных писем, Уитворт пытается вступить в сделку с КГБ — в обмен на освобождение от тюремного наказания сообщить об измене супершпиона! Джерри выразительно подчеркивает свой мотив, сидя нынче в тюремной камере в Ливенуорте, штат Канзас:

«Это должно было прекратиться! Уокер затягивал все больше людей. Это уже было безумием!»

После короткой паузы Уитворт прибавляет: «Я не хотел рисковать чудесной жизнью — моей жизнью!»

Возмущение Джерри звучит малоубедительно, в отличие от раскаяния, отчетливо чувствующегося в его словах. Вообще, кажется, что он единственный член шпионской сети, который за решеткой серьезно задумывается о своей жизни и о последствиях своих действий:

«Нет никаких сомнений, что я злоупотреблял доверием в самой тяжелой форме. И я заслужил бы самое суровое наказание, если бы я знал все с самого начала. Но я же не знал! Контакт с ФБР мне пришлось, в конце концов, снова прервать.

Они совсем не хотели заняться ядром проблемы. но только хотели обвести меня вокруг пальца и, черт побери, применить свои параграфы законов.»

Шпионская сеть Уокера лопнула по другой, более понятной причине. 17 ноября 1984 года Барбара Уокер звонит в телефонную справочную службу. Она хочет узнать, есть ли где-то поблизости от ее дома близ Бостона, штат Массачусетс, отделение ФБР. «В Хайннисе,»- звучит ответ. Через пять минут она по телефону звонит агенту ФБР Уолтеру Прайсу. Прайс сразу замечает, что женщина на том конце провода совершенно пьяна. История о ее муже, якобы шпионе КГБ, звучит фантастически. Тем не менее, Прайс соглашается заехать к Барбаре.

Через две недели после звонка в ФБР наконец-то происходит ее встреча с федеральным полицейским. После двухчасового интервью с Барбарой он так ни в чем и не уверен. Как ему измерить, сколько правды в показаниях разведенной супруги и очевидной алкоголички, которая хочет подставить под топор своего бывшего мужа за то, что он развлекается с молодыми женщинами? Сведения о шпионской деятельности ее бывшего мужа не кажутся основательными агенту Прайсу. Результат: «Информация не оправдывает дальнейших усилий.» Такой вывод делает Уолтер Прайс после своего краткого отчета, который попадает во внутреннее «нулевое досье» — «собрание сказок» ФБР в Бостоне.

Весь декабрь 1984 года и первые две недели января следующего года Барбару никто в ФБР не беспокоит. За это время Лаура позвонила своей матери в Буффало, чтобы поздравить ее с днем рождения. С этого времени дочь Барбары тоже знает о визите ФБР:

«Я информировала федеральную полицию только потому, что муж Лауры Марк похитил ее сына,» — объясняет Барбара Уокер.

«Тогда речь шла о родительских правах на маленького Криса. Марк знал о шпионской деятельности Джона и шантажировал этим Лауру, чтобы она оставила Криса ему. Это было основной причиной моего решения предать Джона. Как только он был бы обезврежен, Лаура могла бы получить назад своего сына, о котором мы не знали ни что с ним, ни где он.»

Для Лауры Уокер продолжающееся неведение о судьбе ее сына Криса стало, наконец, поводом в середине января снова позвонить Барбаре.

«Я хотела узнать, что вышло из контакта моей матери с мистером Прайсом,» — комментирует сегодня Лаура, «меня устраивало любое средство, чтобы вернуть моего сына, Никогда я не пожертвовала бы им ради отца!»

Лаура обещает матери со своей стороны поговорить с агентом ФБР, чтобы придать больше достоверности показаниям Барбары. И действительно, после этого Прайс еще раз пишет отчет, копии которого на сей раз даже отсылаются в Вашингтон и Норфолк. Пока бумага в огромном здании центра ФБР «Дж. Эдгар Гувер Билдинг» в Федеральной столице не интересует ни одну человеческую душу, заместитель начальника секции ФБР в Норфолке, штат Вирджиния, совершенно иначе рассматривает дело Уокера. Это и есть специальный агент Боб Хантер.

«Моей первой мыслью было: «Я тоже выпил бы для храбрости, перед тем, как решиться на звонок, который, как я знал, совершенно изменил бы мою жизнь.» И Барбаре было это тоже совершенно понятно, до того, как она взяла телефонную трубку, чтобы проинформировать местное отделение ФБР.»

Боб Хантер обсуждает этот вопрос со своим непосредственным шефом Джозефом Уолфингером. Оба согласны, что это дело надо основательно расследовать. Им не нужно выдумывать для этого объяснений: Джон Уокер живет в районе, за который они отвечают.

В начале марта 1985 года Боб Хантер связывается с Уолтером Прайсом в Хайннисе. Он хочет убедить Барбару Уокер пройти проверку на детекторе лжи. Кроме того, Хантер просит о поддержке своих коллег в Буффало. Они должны выяснить правдивость Лауры Уокер и ее готовность к сотрудничеству с властями.

В течение четырнадцати дней специальный агент из Норфолка получает два положительных ответа. Барбара выдержала тест на детекторе лжи, и Лаура тоже заявила о своей готовности к сотрудничеству. Хантер готовит следующий шаг. Он лично хочет попросить Лауру позвонить отцу по телефону и забросить «наживку», потому что «к началу расследования я надеялся и даже тихо молился, что Джон Уокер до сих пор активный шпион.»

Именно это и есть самая большая неизвестная величина в уравнении Боба Хантера. Если есть вообще хоть какой-то шанс разоблачить зловещего шпиона, то только поймав его с поличным. 15 марта 1985 года Лаура звонит отцу домой в Норфолк. Свое дело она делает великолепно. Лаура рассказывает о своих проблемах и бедах, постоянной нехватке денег дома — и о ее намерении возможно скоро снова вернуться на военную службу. Реакция Джона дает Хантеру первую улику. После 15 минут незначительной беседы, в которой Уокер все время самым жестоким образом ругает свою дочь, потому что она якобы оставила его на произвол судьбы, его голос внезапно совершенно меняется, становится спокойным, почти отеческим. Уокер пытается определить род войск и должность, которой она заинтересуется в армии.

Когда Лаура бросает реплику, что думает и о попытке получить место в ЦРУ в Лэнгли, но не знает, пройдет ли проверку на детекторе лжи, Джон прерывает ее решающим для Хантера утверждением: «Там у тебя действительно могли бы быть проблемы.»

Боб Хантер понимает, конечно, что он этим еще не получил никаких улик против Уокера, пригодных для суда, но зато получил отправные точки, оправдывающие установку «жучков» в бюро и доме Джона. 12 апреля 1985 года суд Норфолка дает на это свое разрешение.

Почти через месяц ожидания в засаде 16 мая 1985 года поступает решающая улика. «Джону Уокеру,» — сообщает нам сегодня Хантер, «в этот вечер позвонила его мать из Скрэнтона, штат Пенсильвания. И она сказала: «Джонни, твоя тетя Эмилия заплатила по векселям», что означало, что она умерла. Мать Джона сказала своему сыну, что ожидает его на похоронах в следующую субботу.

А Джон? Что он ответил? «Мама, мне очень жаль, но я не смогу приехать, мне нужно будет сделать кое-что важное.»

Что могло быть так важно, чтобы отказаться поехать на похороны своей любимой тети, которая в детстве воспитывала его много лет, и которую он очень уважал? Из-за этого я направил на него все мои антенны и пришел к выводу, что на следующий уикэнд мы должны осуществить наш план действий под кодовым названием «Windflyer» — «Летящий по ветру».