Ореол непогрешимости, чистоты и всенародной любви, долгие годы рисуемый официальной пропагандой над именем и образом КГБ, ныне стирается так же быстро, как исчезает из сознания людей укоренившееся чувство страха перед органами, осторожность в словах и мыслях. Теперь многие понимают, что за фасадом красивых формулировок партийной печати и ведомственных документов КГБ о святой миссии защиты государственной безопасности плотно укрывалась забота о клановых интересах партийно-государственной элиты.

Я говорю так с полной ответственностью потому, что еще три года назад был чекистом, руководил горотделом УКГБ по Ленинградской области, свято верил внушаемым идеалам и не жалел сил во имя интересов службы. Три года назад руководителями КГБ мне был преподан урок лицемерия и лжи за попытку разоблачения злоупотреблений, взяточничества некоторых партийных функционеров, в связи с чем я, исходя из нравственных принципов, был вынужден, не дослужив до пенсии, уйти из системы КГБ.

Да, за годы службы в КГБ мне многократно приходилось профилактировать лиц, допускавших так называемые политически вредные проявления, двоих из них привлекать и к уголовной ответственности по политическим статьям Уголовного кодекса. Сегодня я не могу смотреть этим людям прямо в глаза — стыдно! Стыдно полковнику Я.Карповичу, стыдно многим честным чекистам.

А Вам, Владимир Александрович, не стыдно? За академика Сахарова, за музыканта Ростроповича, за писателя Аксенова, за нарицательных в сотнях лиц Сидорова, Петрова, Иванова, чьи судьбы исковерканы органами КГБ по указке партийных вождей.

Когда же будут держать ответ "вдохновители и организаторы всех наших побед", приведшие страну в политический и экономический тупик? Однако Вы на встрече с народными депутатами 23 марта с.г. не захотели сказать правду об истинных виновниках нашего общественно-политического кризиса, более того, заявили о своей убежденной позиции сохранить КГБ под эгидой КПСС, не допустить деполитизации органов.

Кто говорил в Вас — чекист или партийный функционер? Неужели горький опыт минувших лет, взрывоопасное содержание нынешней политической ситуации в стране недоступны Вашему пониманию? Так, как мы жили раньше, сейчас жить нельзя! Прежним органам КГБ нет места в будущем правовом государстве!

Я понимаю, трудно пойти на открытый и прямой диалог, признать ошибочность прежнего политического курса партии, карательную сущность механизма политизированных органов госбезопасности.

Много легче поддержать иллюзию боевитости и зоркости КГБ ежедневными сообщениями в средствах информации об очередных победах чекистов в борьбе с юнцами-рэкетирами, посягающими на доходы кооператоров. Но не кажется ли Вам, что рекламирование борьбы органов ГОСУДАРСТВЕННОЙ безопасности с рэкетом, не относящейся к компетенции КГБ, воспринимается в народе как дешевая попытка отвлечь внимание законодателей от назревшей проблемы правомерности существования сегодня вчерашних органов КГБ.

Известно ли Вам, товарищи председатель, что чекистские коллективы уже не являются монолитными, преданными КПСС звеньями партийно-государственной системы, что в их глубинах накапливается напряжение, вызываемое несогласием (пока молчаливым) со все большим отдалением интересов КГБ от интересов своего народа? Разве сотни рапортов офицеров-чекистов с требованиями увольнения со службы не указывают на это?

Мне известно о Вашем запрете сотрудникам КГБ выступать в средствах массовой информации, о блокировании инициатив журналистов ряда центральных и региональных печатных органов и телевидения предоставить слово для честного разговора о КГБ его бывшим сотрудникам, например, генералу Калугину О.Д. Я знаю Вашу ожесточенную реакцию на появившиеся в "Огоньке", в "Литературной газете", в некоторых телепрограммах критические выступления в адрес КГБ.

И все-таки я лелею надежду, что Вы сможете преодолеть партийно-ведомственные амбиции и, заботясь о действительной чистоте будущих органов госбезопасности, обеспечите условия для заинтересованного разговора о месте и роли органов КГБ в нашем обществе, для поиска ответов на вопрос — каким быть КГБ?

Я не жду персонального ответа на мое открытое письмо. Пусть Вашим ответом на него будет свободное обсуждение проблем КГБ на страницах газет и журналов, в радио и телевизионном эфире.

Ю.Шутов,

(Фрагмент. "Московский комсомолец", 4 июля 1990 г.)

…Надо хоть несколько слов сказать об инциденте Калугина.

Что мы узнаем об этом человеке из сердитых указов, лишающих его всяческих званий и наград?

В сущности, две вещи. Первая — как много у него заслуг. Вторая — как сильно на него рассердились.

Скажите, как из этих сведений мы можем составить свое к нему отношение? Надо ли быть очень умным, чтобы предположить: популярность этого человека теперь резко возрастет?

Вот что пишет наиболее популярный сегодняшний пророк, Александр Кабаков, автор "Невозвращенца" (причем он сказал это до инцидента с Калугиным): "У нас недооценивают сейчас роль структур тайной власти. Явная власть может сдаваться, может не сдаваться, может бороться, ее видно. Гидаспов может обращаться к рабочим — это все явно. Но есть тайная власть, которая не сдается, потому что никто на нее не может выйти напрямую, назвать — она тайная". ("Век XX и мир", 4/90).

Спрашивается: стоило ли без всякой практической пользы, день в день с указами о возвращении гражданства Зиновьеву, Максимову и Жоресу Медведеву выходить на свет божий из сферы тайны — просто чтобы продемонстрировать свою рассерженность?

Тайны должны быть, по крайней мере, умными. Иначе это непрофессионализм.

Александр

Аронов

Высочайшим Указом генерал КГБ Олег Калугин лишен чинов, званий и наград. Профессиональный разведчик, он оказался слишком осведомлен в тайнах своего учреждения и не пожелал скрывать эти позорные тайны от сограждан.

Какие же тайны выболтал опальный чекист? Учитывая его специфический предыдущий опыт, уж не раскрыл ли он секретную нашу агентуру в Америке, не "засветил" ли явки под носом у ЦРУ, не раскрыл ли какого-нибудь засекреченного верного друга СССР? Нет, Олег Калугин всего лишь рассказал о тесных связях партаппарата и его карающей десницы — "органов", о чудовищно раздутых штатах охраны любого мало-мальски значимого начальничка, о тысячах добровольных и завербованных "стукачей", опутавших нашу жизнь, о тщательно продуманной и безотказно действующей системе дезинформации, — словом, о том, что мы и так прекрасно видели, слышали, знали.

Так подтвердились отнюдь не КГБ распространяемые много лет слухи о сложных взаимоотношениях внутри этой грозной конторы. О том, например, что настоящие профессионалы из разведки и контрразведки с презрением относятся к некоторым коллегам-комитетчикам, делающим карьеру на провокациях и беззакониях против своих сограждан. В самом деле, мог ли тот же Калугин, долгие годы имевший дело с не липовыми противниками из западных спецслужб, всерьез относиться к "подвигам" пресловутого отдела, успешно сокрушавшего диссидентов, лишенных конспиративных навыков, нередко выступавших с принципиальной открытостью, дабы подчеркнуть законность и легальность своих действий? Но возьмите наугад любой политический судебный процесс 60 — 80-х годов: следствие, обвинительное заключение зачастую шиты белыми нитками на скорую потную руку… Да и чего стараться было, когда заранее известно, что суд влепит ровно столько, сколько потребует прокурор, а прокурору всегда подскажут, сколько на сей раз потребовать!

Что ждет Олега Калугина? Можно предположить, что КГБ станет изыскивать возможность привлечь его к суду за какие-нибудь прошлые "провинности" или нынешние высказывания либо попытается опорочить в глазах народа — такие попытки уже предпринимаются. Ясен и смысл недавних указов — не к Калугину они обращены, а к его единомышленникам, продолжающим служить в органах. Им в острастку. Чтобы читали и делали для себя выводы.