Его манера вести себя меня раздражала, а все эти скользкие приемчики и лживые гримасы просто бесили. Он готов был на что угодно, только бы заслужить симпатию публики. Он никогда не рисковал, стремясь только к одному — любым путем отвоевать хоть незначительное преимущество, что ему практически всегда удавалось. Даже Гемлут и тот пал жертвой его уловок.

— Ну и что, га, — возражал он каждый раз, как только я начинал ругать Неложа, — зато весело.

Однажды вечером, когда мы пришли на очередное представление в Мегатеатр, мое внимание привлек плакат:

Гемлуту я не стал рассказывать о своей затее, он бы сразу объявил меня ненормальным и поднял на смех.

На следующий день, когда я очнулся на Илстатна у входа в «Ржавое Руно», меня и самого одолели сомнения. А смогу ли я выступать перед публикой? На острове у химериад у меня, конечно, обнаружились кое-какие задатки кривляки и лицедея, но здесь требовалось нечто совсем другое. Поэтому, переступая порог бара, я трясся как осиновый лист.

В приюте самаритянина. Внутри оказалось темно и грязно, гораздо хуже, чем можно было себе представить. Несмотря на ранний час, за столиками уже сидели подвыпившие посетители, в основном зельцы, окруженные плотным туманом едкого табачного дыма. И здесь обучают на гладиаторов? Наверное, я просто ошибся адресом. Или это чья-то глупая шутка? Уже решив было, пока не поздно, повернуть назад, я вдруг услышал за спиной знакомый голос, вызвавший у меня в голове целый поток неприятных воспоминаний.

— Вотан тебя побери, где мое пиво, чтоб ты провалился!

— Да, Вотан его побери, чтоб он провалился! — проблеял другой препротивненький голосок.

Я развернулся и сквозь непроглядные клубы дыма пошел на голоса. Вскоре впереди проступили очертания трех нетрезвых посетителей.

— Проклятие! — ревел один из них. — Я сейчас забуду про вежливость!

Я помахал лапой, разгоняя туман, и передо мной во всей своей красе предстали пьяный зельц и двое моих старых знакомых.

Старые друзья и новые очки. Грот и Цилле собственной персоной. И надо сказать, что они совсем не изменились. Возможно, только стали чуточку выше ростом. Во всяком случае, Грот. А на единственном глазу Цилле красовалась толстенная линза, в которой я тут же узнал сконструированные профессором Филинчиком очки для циклопа, которые хранились у него в «Хранилище недоработанных патентов». Я подошел ближе:

— Привет, Грот! Привет, Цилле!

Оба испуганно вздрогнули и инстинктивно зашарили под столом, скорее всего в поисках оружия, которое было у них там припрятано. Цилле подался вперед, поправил очки и вперил в меня свой единственный глаз:

— Синий Медведь?

— Синий Медведь? — эхом повторил Грот.

Они выгнали зельца из-за стола и пригласили меня присесть и выпить с ними пива. От последнего я отказался, ссылаясь на ранний час, чем развеселил своих знакомых, которые от души хохотали, чокаясь тяжелыми пивными кружками. А присесть согласился, и мы немного поболтали о том о сем, вспомнили учебу в школе, и они рассказали мне, как попали в Атлантис.

— Я так рад, что мы избавились наконец от этого старого филина, — гудел Грот в обычной своей степени громкости, имея в виду, по-видимому, профессора Филинчика.

— Я все равно ничего не понимал. Только зря время потратил. Жизнь — вот лучшая школа.

Он поднял кружку, обернувшись к присутствующим в пивной, и несколько зельцев вяло ответили ему тем же. Мои знакомые, видно, были здесь нередкими гостями. Похоже, у обоих был стойкий иммунитет к бактериям интеллекта.

— Старик быстро сообразил, что ничего от меня не добьется.

В подтверждение своих слов Грот постучал костяшками пальцев по лбу, голова отозвалась гулким пустым звуком. Наверное, бактерии интеллекта отскакивали от его черепа как горох.

— А я все понимал! Все-все! — пискляво кричал Цилле. — Только потом забыл, да.

Он поднял кружку с пивом и затряс ею перед нами, словно хотел продемонстрировать, что явилось причиной столь раннего склероза.

— Потом со мной случилась эта болезнь, эхм… как ее там… не помню… Ну, в общем, я все забыл, да.

Оба остались все теми же пустоголовыми болванами, какими были, когда мы вместе учились в Ночной школе. Этот факт еще больше пошатнул мою уверенность в безусловной результативности образовательных методов Филинчика.

— А потом он выставил нас за дверь, послал в этот жуткий лабиринт. Чего мы там натерпелись! Целых два часа! Два часа искать выход! Это тебе не шутки, валькирия меня раздери!

Два часа! Они нашли выход из лабиринта за два часа! А у меня на это ушло полжизни. Еще одно доказательство того, что удача далеко не всегда руководствуется принципом справедливости.

— А все потому, — довольно осклабился Грот, — что я по пути изловил этого шмакодявку, ну знаешь, пещерного тролля, он теперь у нас король Лжи. Паршивец хотел сначала нас надуть, ну я и настучал ему как следует по башке, так он быстренько показал нам дорогу.

— А потом мы тащились по лесу, — продолжил путевые заметки Цилле. — Жуткое дело! Кругом такие огромные паутины, брр! Мы даже видели большущего паука. Просто какой-то монстр-убийца, только он, к счастью, к тому моменту уже помер. Наверное, с голоду. Видно было, совсем отощал бедолага.

— Не то б я ему задал трепку, — ухмыльнулся Грот, с шумом отхлебывая пиво.

Так, значит, я все-таки разделался с пауком! Ради одной этой новости уже стоило встретить обоих.

— Ну вот, а потом мы плыли по морю, — сообщил Цилле. — Еще в лесу мы смастерили плот и в бухте Медведя спустили его на воду. Только почему-то забыли сделать весла.

На этом месте рассказа Грот грубо загоготал.

— Не знаю, сколько времени мы болтались там без еды и питья. В общем, море нас потрепало. Так, знаешь, может и крыша поехать. Представь, мне даже стало казаться, что волны могут болтать по-нашему, как ты или я. А Грот меня чуть не сожрал!

— Не ври, — буркнул Грот и залился краской.

— Правда, правда, хватал меня зубами за ногу.

— Это ты не понимаешь шуток!

— Знаем мы твои шутки! Но тут, к счастью, показалась земля. Это как раз был порт Атлантиса. Мы немного побродили по городу, осмотрелись, а потом устроились здесь на работу. Принимаем на курсы гладиаторов-лжецов. А тебя каким ветром сюда занесло?

Я не стал вдаваться в подробности и рассказывать, как оказался в Атлантисе, а сразу же перешел к делу: