Как-то раз утром меня навестил Балдуан. Войдя в дом, он сразу же скорчил озабоченную гримасу. Давно свыкнувшись с его назидательным тоном, я не обратил на это ровным счетом никакого внимания. Угощение состояло из картофельного чая, напитка из поджаренной картофельной кожуры, который я изобрел, чтобы как-то пережить нехватку кофе. Еду также заменяли картофельные очистки. На мне была мантия из горностая, украшенная рубиновыми пуговицами; я надел свою любимую корону и, перебравшись через сундуки, сел за стол напротив Балдуина.

— О тебе много судачат в торнадо, — сказал он, сделав глоток мутного напитка и брезгливо отставив в сторону усыпанную изумрудами золотую чашку.

— Да? И что же обо мне говорят? — поинтересовался я, сдвигая на край стола мешки с драгоценностями, которые были свалены посередине и мешали мне смотреть в лицо Балдуану. Хотя и так было ясно, что все просто-напросто завидуют моему богатству.

— Что говорят? Да всё то же. С утра до вечера только и делают, что говорят о тебе. Они все над тобой смеются.

Что?! Наверное, я ослышался. Просто в уши попала золотая пыль. Ведь за это время я стал самым богатым жителем торнадо. Я владел даже золотом натифтофов и контролировал основной платиновый запас торнадо. Что тут смешного?

— Ну, взгляни на себя, — продолжал Балдуан с состраданием в голосе. — На кого ты похож? Клоун, да и только. Посмотри вокруг. Зачем тебе все это? Ты набил мешки бриллиантами, а не можешь угостить меня чашкой приличного кофе! Ты купаешься в золоте, а питаешься на помойке! Неужели ты так ничего и не понял? Ты останешься здесь, с нами, навсегда, до конца своих дней. Обратной дороги нет! Все барахло, которое ты тут набрал, останется вместе с тобой. А здесь оно никому не нужно. Неужели ты так до сих пор и не понял, что все мы тут пленники, нам никогда не вырваться из этой тюрьмы.

Балдуан встал и начал с трудом пробираться к выходу, по пути зацепился за острие золоченой сабли и проделал в плаще здоровенную дырку. Это окончательно вывело его из себя. В дверях он остановился, еще раз повернулся ко мне и грустно вздохнул:

— Тебе уже почти сто лет — не пора ли повзрослеть?! Чем быстрее ты это поймешь, тем лучше. И, я тебя умоляю, выброси весь этот хлам!

С этими словами он развернулся на каблуках и зашагал вниз по лестнице, в кофейню, чтобы продолжить сплетничать обо мне со стариками.

Прозрение. А я остался сидеть за столом, понурив голову в роскошной короне. Балдуан, конечно, прав, но не во всем. Я знаю, конечно знаю, что от сокровищ в торнадо немного проку, но собираю их только потому, что надеюсь рано или поздно выбраться на свободу. Просто со временем конечная цель, а именно — побег, как-то притерлась и отодвинулась на второй план. Вот с этим-то и нужно было бороться.

Всю следующую неделю я занимался тем, что избавлялся от накопленных сокровищ, и это оказалось гораздо сложнее, чем представлялось вначале, поскольку никто не хотел у меня их забирать и уж тем более менять на что-то полезное. На ярмарке дряхлые старики проскальзывали мимо меня и моего богатства на удивление резво. Поэтому мне пришлось пуститься на хитрость и ходить по очереди ко всем жителям города в гости, осыпая их при каждом визите щедрыми дорогими подарками. Отказываться от даров у жителей торнадо, как и в любом другом приличном обществе, считалось невежливым.

Я забегал на чашечку кофе и приносил с собой целый мешок бриллиантов; я заглядывал к кому-нибудь на минутку поделиться последними новостями, и — надо же как удачно! — при мне случайно был целый ларец золотых украшений; я шел на партию в шашки — и одаривал хозяина дюжиной жемчужных ожерелий. В результате мне не только удалось избавиться от ненужного хлама, но у меня появилось и кое-что из действительно ценных вещей, таких как кофе, хлеб и табак, ведь в торнадо было принято на подарок отвечать подарком. Правда, визитам моим теперь уже никто не был по-настоящему рад.

Избавившись от балласта, я сосредоточился на основной задаче — разработке плана побега.

Каждый день я обходил торнадо в поисках возможности выбраться на свободу. Я внимательно изучал каждую щелку, каждую трещинку: нельзя ли как-то протиснуться, где-нибудь просочиться? Я даже принюхивался: нет ли поблизости пространственных дыр?

Перспектива вечной жизни в торнадо меня не прельщала. Я знал, что не создан для того, чтобы вечно торчать на одном месте, пусть бы даже оно само находилось в постоянном движении! Я хотел снова увидеть небо и море, хотел дышать свежим воздухом и смотреть на километры вперед. Если есть дорога туда, непременно должен быть путь и обратно — эту истину я постиг еще в лабиринте Темных гор.

Я обшарил каждый сантиметр торнадо в поисках хоть какой-то лазейки, запасного выхода, потайного люка. Я простукивал стены, рылся, как крот, в мусоре на помойке и выстраивал в голове самые безумные планы побега: от использования самодельного воздушного шара и парашюта из сшитых вместе трусов до собственноручно построенного вертолета с лопастями из байдарочных весел.

Но торнадо, казалось, был герметичен, напоминая добротную, хорошо продуманную тюрьму. Смущала и неизвестность: что будет, если снова пройти сквозь песчаную стену, — вдруг состаришься еще больше? Такую возможность тоже нельзя было отвергать. А сверху постоянно сыпались разные увесистые предметы, что делало побег с помощью воздушного шара практически невозможным.

Планы побега. Я начал советоваться со стариками. Оказалось, каждый из них в свое время пытался претворить в жизнь какой-нибудь план. Они рассказали мне о попытках подкопа, о туннелях, которые за секунду заносит песком, о крушениях летательных аппаратов, о разбитых надеждах и несбывшихся мечтах. В результате я пришел к выводу, что любое мое изобретение было уже не раз опробовано и ясно продемонстрировало свою несостоятельность. Вырваться из торнадо можно было только одним способом — снова пройдя сквозь стену. А этого еще никто ни разу не пробовал.

— Ошибаешься, — сказал Балдуан, — пробовали и это.

— И что, получилось? — навострил я уши. — Кто это был?

— Понцотар Хьюзо, наш почтмейстер.

Я вспомнил маленький полуразрушенный домик в самом низу лестницы с табличкой «Почта» на дверях. Только я всегда считал это шуткой, ведь у жителей торнадо была возможность общаться друг с другом лично, — кому нужна почта внутри торнадо?

— Неужели там кто-то живет?

— Да, только он очень редко выходит. Сходи к нему сам. Он всегда рад поболтать.

Тут Балдуан прикрыл рот рукой, и я не смог разобрать, то ли он зевнул, то ли тяжко вздохнул.

Понцотар Хьюзо. На следующий день я нанес визит почтмейстеру. В домике у него было темно и неуютно. Вдоль стен тянулись длинные полки, заставленные пыльными пустыми бутылками. По углам кипами валялись желтые листки. У дальней стены за столом, заваленным грудой бумаг, сидел Понцотар Хьюзо и, скрипя пером, тихонько шептал что-то себе под нос.

— Простите, — деликатно откашлялся я. — Это почта?

— Нет, булочная! — фыркнул старик, не отрывая глаз от письма. Закончив писать, он свернул листок трубочкой и засунул его в пустую бутылку.

— Извините… я только хотел узнать, как у нас поставлено почтовое дело. Наверное, это очень сложная система, да?

Похоже, я выбрал правильный тон, поскольку старик заметно смягчился.

— Ничего подобного, — отозвался он скрипучим голосом. — Все очень просто: чтобы послать письмо, нужно просто засунуть его в бутылку и бросить сквозь стену торнадо, а письма, которые приходят, сами падают сверху — только собирай.