Когда Черный Кит вынырнул передо мной из воды, я тут же очнулся от грез. Посреди океана словно вырос остров — огромная гора из темного рыбьего жира, покрытая бородавками, похожими на гигантские валуны. Бурными горными реками морская вода стекала по кожным складкам животного с вершины его холмоподобной спины обратно в океан, образуя вокруг монстра тысячи пенящихся водоворотов, один из которых подхватил мой плот и закружил его вокруг своей оси.

В нос мне ударила страшная вонь, от которой перехватило дыхание.

Я судорожно вцепился в мачту, стараясь не дышать. Вода тем временем немного успокоилась, но теперь кит выпустил в небо огромный столб воды, высотой в стоэтажный дом, не меньше. Я, как зачарованный, легкомысленно залюбовался этим чудесным явлением, даже не задумываясь о том, какие серьезные последствия оно может иметь для меня.

На одно мгновение мне показалось, что фонтан застыл в воздухе. Прозрачный, переливающийся на солнце, словно замерзший водопад, он повис в небе. В нем видны были тысячи рыб, маленьких и больших, целые стаи трески, тунца и даже несколько акул, огромный осьминог и штурвальное колесо какого-то корабля.

Потом вода ринулась вниз. Она обрушилась на мой плот с такой силой, словно в море опрокинули целый состав грузовых вагонов. Мое плавательное средство, не выдержав такого натиска, развалилось, и я, увлекаемый массой воды, стал погружаться. Вокруг меня дико били плавниками акулы, которые, к счастью, были слишком заняты собой, чтобы обратить внимание на меня.

Китовые усы. Наконец давление воды ослабло, я перестал погружаться и в скором времени поплавком выскочил на поверхность. Не успел я еще прийти в себя и осмотреться (а вынырнул я как раз перед циклопическим глазом чудовища), как вдруг огромная пасть монстра раскрылась, чтобы набрать очередную порцию воды. И мощный поток потянул меня за собой. Уверен, что все это произошло чисто случайно, думаю, монстр меня даже не заметил, — во всяком случае, я был для него слишком малой добычей, не стоящей даже таких ничтожных усилий. Кит просто вздохнул, вот и все. С его верхней губы свисали бесчисленные волоски, длинные, похожие на лианы усы, через которые он фильтровал воду, отсеивая пищу. Барахтаясь в воде, мне все-таки удалось зацепиться за один из его губных волосков. Я остался висеть на нем, а вода лавиной обрушилась животному в глотку. Висеть на китовом усе оказалось непросто: волоски были скользкие и источали омерзительный запах тухлой рыбы, но я держался изо всех сил.

Всосав нужную порцию воды, кит начал закрывать пасть. Теперь главное было не остаться внутри. Поэтому я потихоньку начал раскачивать ус, на котором висел, туда-сюда, наружу-внутрь. Если к тому моменту, как рот закроется, я окажусь внутри, можно считать, что все кончено.

Пасть закрывалась очень медленно.

Качок внутрь.

Из воды показалась нижняя челюсть животного, огромная, как песчаная отмель.

Качок наружу.

Глухо клокоча, остатки воды исчезли в пасти гиганта.

Качок внутрь.

Я взглянул в черную пропасть китовой пасти. И лучше бы мне этого не делать! Передо мной разверзлась жуткая бездна из темно-зеленой слизи, гигантская дышащая дыра, наполненная едким пищеварительным соком. От ужаса я чуть не лишился чувств, лапы мои ослабли, я заскользил вниз по волоску. Живо опомнившись, я снова вцепился в него, еще крепче прежнего.

Качок наружу.

Челюсти животного ударились друг о друга. У меня получилось! Мне удалось с последним качком остаться снаружи! Теперь я сидел на нижней губе кита.

Надо мной вращался циклопический глаз животного, но он меня не замечал. Недолго думая, я ухватился за первый попавшийся нарост на верхней губе, подтянулся и начал восхождение.

Карабкаться вверх по неровной, скользкой шкуре животного было занятием не из легких, но выбирать не приходилось. Отчаянно цепляясь за наросты и бородавки, я поднимался все выше и выше, мимо гигантского глаза, миновал бровь, представлявшую собой целую гору ороговевшей кожи, и наконец очутился в глубоких складках на лбу. Оттуда взбираться стало гораздо проще, поверхность сделалась более пологой, и вскоре я достиг огромного плато на спине чудовища.

Ту вонь, что преследовала меня на протяжении всего восхождения, невозможно описать более или менее приличными словами. А здесь, наверху, возвышались целые коралловые рифы, произрастали леса тростника и обширные колонии всевозможных улиток. В мелких лужицах бились рыбешки, беспокойно сновали туда-сюда в поисках воды крабы и рачки.

Лес из гарпунов. С трудом переставляя ноги в вязкой жиже, я заметил удивительное зрелище — настоящий лес из гарпунов, застрявших в толстой шкуре монстра. Их были сотни — старые, поржавевшие, с гнилыми деревянными рукоятками, и новые, сверкающие на солнце отполированной сталью. Размеров они были тоже самых различных: от обычных, которые без труда мог бы метнуть, к примеру, я, до больших, пятиметровых, брошенных великанами, и совсем крошечных, с зубочистку, выпущенных, по всей видимости, карликовыми пиратами. На веревке, прикрепленной к одному из гарпунов, болтался скелет незадачливого китобоя.

Кит тем временем пришел в состояние полного покоя, как корабль, вставший на якорь на мелководье. Воспользовавшись неожиданной передышкой, я решил присесть и как следует обдумать ситуацию, в которую попал. Мой плот развалился и стал пищей тираннокита, рано или поздно чудовище снова нырнет и утянет меня за собой под воду или же бросит на произвол судьбы в открытом море, беспомощного, обреченного на гибель. Поэтому я решил, не теряя времени даром, смастерить себе новый плот из древков гарпунов. Многие из них были вполне подходящих размеров. Мало того, на большинстве все еще болтались длинные веревки, которыми можно было отлично скрепить деревяшки. Первым я выдернул из шкуры кита отличный новехонький гарпун метра три длиной.

Пока я тянул, изо всех сил упираясь ногами, тело животного чуть встрепенулось — не слишком опасно, просто по коже его пробежала мелкая дрожь, сопровождаемая долгим, протяжным вздохом облегчения, раскаты которого слышны были, наверное, даже за горизонтом. Когда я вытащил следующий гарпун, произошло то же самое, только вздох был еще длиннее и протяжнее, возможно, потому, что и гарпун был побольше и потяжелее.

Киту явно нравилось то, что я делал. Ясно было одно: пока я вытаскиваю гарпуны, мне не угрожает никакая опасность. Я принялся тянуть их один за другим, действуя крайне осторожно и бережно, чтобы нечаянно не причинить гиганту боль слишком резким движением или не поцарапать его шкуру отточенным наконечником. За короткое время я вполне освоился с этим занятием. Сначала надо было раскачать древко, чтобы освободить наконечник, засевший в подкожном жире, потом тянуть, медленно и осторожно, продолжая раскачивать рукоять.

Чем легче и увереннее я удалял очередной гарпун из тела кита, тем довольнее звучал его вздох. Океан огласился звуками беспредельной радости, было слышно, с каким облегчением избавлялся монстр от давно надоевших заноз. Я даже не заметил, что животное пришло в движение, настолько был поглощен своей работой. Только ощутив дуновение легкого встречного ветерка, я догадался, что кит медленно, спокойно работая хвостом, плывет по поверхности океана. Нырять под воду он не собирался.

Вытаскивать гарпуны было очень непросто, некоторые сидели так глубоко и так упорно цеплялись заточенными крюками, что мне приходилось подолгу возиться с ними, чуть не выбиваясь из сил. Особенно самые длинные, запущенные уверенной, твердой рукой, сидели прочно и ни за что не хотели поддаваться. Но я не отступал, я упорно тянул, обливаясь по́том. Это было даже приятно — после долгих дней полного бездействия немного подвигаться.