— Не верю! — Однако он поверил бы, если бы подумал как следует.

Съесть чувствующее существо — то же самое, что съесть любое другое: вот почему существовал запрет на мясную пищу. А у него была тетя, которая отказывалась есть даже пищу, синтезированную из многолетних растений, на том основании, что деревья и кустарники тоже могут ощущать боль.

— Если один «тяжеловес» может взбунтоваться, то почему не все? На планете уже проживает целая компания — жрут мясо и носят звериные шкуры, — так почему же «тяжеловесы» на нашем корабле не могут так же взбеситься?

Может, на них так действует здешняя атмосфера. Многие из нас думают, что капитан должна взять их под стражу. Вспомни о бойцах-"тяжеловесах" — если они взбунтуются, нам не устоять.

Тим размышлял об этом, завинчивая прочищенный фильтр, потом покачал головой:

— Не представляю, чтобы кто-нибудь на этом корабле мог взбунтоваться против капитана.

— «Тяжеловесы» могут! Возможно, они уже что-то планируют, и если мы не предупредим ее…

Тим усмехнулся:

— Едва ли капитан нуждается в наших предупреждениях, Тернер, чтобы знать, откуда исходит опасность.

— Ты имеешь в виду, что не подпишешь петицию? И не пойдешь с нами переговорить с капитаном?

— Вот именно. И откровенно говоря, я считаю, что вы спятили, надумав беспокоить ее подобной ерундой.

— Рада, что вы так считаете. — Тим увидел коммандера Сассинак, как всегда в безупречно чистом мундире, хотя ей пришлось пробираться теми же узкими коридорами, где он после первых же шагов запачкал свою форму. Сасс холодно улыбнулась ему, но улыбка исчезла, когда она встретилась взглядом с Тернером. — Скажите, лейтенант Тернер, вы когда-нибудь читали правила относительно возникновения заговора на борту корабля?

— Нет, капитан, но…

— И вы не служили на этом крейсере, когда бойцы-"тяжеловесы" — те самые, которых вы так опасаетесь, — спасли корабль и мою жизнь. Если бы они были склонны к мятежу, лейтенант, то им бы уже давно представилась такая возможность. Вы обнаруживаете досадное предубеждение и еще более досадную склонность к извращенной логике. Действия выходцев из тяжелых миров на исследовательском судне более четырех десятилетий назад никак не связаны с лояльностью моего экипажа. Я доверяю им куда больше, чем вам, и имею на это все основания. Я не желаю больше слышать ничего подобного, а тем более распространения таких нелепых слухов. Ясно?

— Да, капитан.

Сасс кивнула, и Тернер поспешно удалился. Тим застыл по стойке «смирно», хотя ему было не по себе из-за грязных рук и испачканной формы.

Губы капитана скривились в отдаленном подобии усмешки.

— Выучили что-нибудь, энсин Тимран?

— Да, капитан. Я… э-э… запомнил все правила…

— Так как я не хочу, чтобы у вас пухла из-за этого голова, скажу сразу, что все сложилось к лучшему. С этого момента считайте, что вы все время действовали по приказу. Понятно?

Это было абсолютно непонятно, но Тим постарался скрыть смущение. Однако капитан, по-видимому, заметила знакомые признаки и со вздохом объяснила:

— Второй корабль, Тим, — тот, что прибыл с планеты рикси, — не был пиратским. Это легальный транспорт, снабжающий рикси припасами по контракту и откликнувшийся на сигнал SOS.

— Да, капитан. — Такой ответ был самым безопасным, даже если слова Сассинак не имели для него никакого смысла.

— По политическим причинам, о которых, вы, несомненно, услышите позже, ваше опрометчивое вмешательство пошло на благо Флоту и ФОП. Необходимо, чтобы за пределами этого корабля считали, что вы действовали по моему приказанию. Следовательно, вы не должны упоминать никому, никогда и нигде, что ваше поведение в челноке было блистательной импровизацией. Вы сделали именно то, что велела я. Теперь ясно?

Стало немного яснее, а по голосу Сасс Тим понял, что лучше обойтись без дальнейших вопросов.

— Я уже предупредила Гори, а все комментарии в записях стерты.

Это означало, что дело по-настоящему серьезное, но также и то, что оно не будет висеть у него на шее до скончания дней. Должно быть, на физиономии Тима отразилась надежда, ибо лицо Сассинак слегка смягчилось.

— Выслушайте меня внимательно, Тимран. Вы везучий от природы — это бесценное качество, но не слишком полагайтесь на него. Чтобы стать адмиралом, нужно нечто большее, чем одно везение.

— Да, капитан. Не мог бы я узнать, все ли в порядке с людьми, которые были в аэросанях?

— Да, с ними все в порядке, и вы даже сможете их повидать. Только помните, что я сказала.

— Да, капитан.

— И приведите себя в порядок перед кают-компанией. — С этими словами она удалилась — воплощение властности и изящества, еще долгие годы возбуждавшее ее воображение.

Сассинак возвращалась на мостик через войсковую палубу, так как хотела устроить «случайную» встречу с командиром бойцов. Она хорошо понимала, что такое стечение обстоятельств действительно могло встревожить часть команды и вызвать недоверие к «тяжеловесам».

Она обнаружила майора Курральда инспектирующим арсенал. Он бросил на нее рассеянный взгляд:

— Капитан, если у вас есть минута…

— Разумеется, майор.

Курральд направился в свой кабинет, и Сасс обратила внимание, что там имеются сиденья как для «тяжеловесов», так и для «легковесов». Она не воспользовалась ни тем, ни другим, а обратила внимание на голограммы на стене напротив письменного стола. Футбольная команда, позирующая в чистой форме; те же игроки, забрызганные грязью во время матча; молодой Курральд, спускающийся со скалы; двое юных офицеров Флота (один из них Курральд?) с камуфляжной краской на лицах и штурмовыми винтовками. Церемония повышения в звании — Курральд получает свои «гусеницы». Кто-то — не Курральд — в черной рамке…

— Мой лучший друг, — пояснил Курральд, проследив за ее взглядом. Сасс обернулась и увидела, что он также смотрит на портрет. — Был убит при высадке на Джерму, пока я спускался в челноке. Он назвал своего сына в мою честь. — Курральд прочистил горло басовитым кашлем. — Но я собирался поговорить с вами о другом, капитан. Мне не хотелось подниматься на главную палубу и беспокоить вас, но… — Он снова откашлялся. — К сожалению, вынужден сообщить, что жду неприятностей.

Сасс кивнула:

— Я тоже, и хотела рассказать вам первому, что собираюсь сделать. — Его лицо застыло в традиционном отклике «тяжеловеса» на любую угрозу. — Я знаю, что вы абсолютно лояльный офицер, майор Курральд. Если бы вы хотели добиться преимуществ для тяжелых миров за мой счет, то давно уже сделали бы это. Мы с вами часто говорили о политике, и вам известны мои убеждения.

Ваши бойцы заслужили мое доверие в бою. Кто бы ни был саботажником на этом корабле, я убеждена, что это не ваш соплеменник, и не намерена позволять кому-либо внушать мне подобные мысли.

Курральд был явно удивлен, и Сасс слегка расстроилась, что он не слишком полагался на ее доверие.

— Но я знаю, что многие в команде думают…

— Они не думают! — резко прервала его Сассинак. — Беспокоятся, реагируют, но только не думают. Клянусь мозолями Киплинга! Мятеж «тяжеловесов» произошел здесь сорок три года тому назад — когда вы еще не родились, а я была младенцем на Мириаде. Ни один из ваших бойцов не стар настолько, чтобы иметь нечто общее с этой историей. А эти так называемые колонисты отправились сюда несколько месяцев назад — возможно, когда мы охотились за первым кораблем. Но перепуганные люди сложили два и два и получили годовой бюджет. — Курральд наконец усмехнулся, и Сасс улыбнулась в ответ. — Я доверяю вам, майор, и доверяю вашему суждению о надежности бойцов. Несомненно, до вас дойдут слухи, что меня просили «принять меры» — отправить всех «тяжеловесов» под арест или сделать что-нибудь столь же нелепое, — и я хочу предупредить вас заранее, что не помышляю ни о чем подобном. Ясно?

— Абсолютно ясно, капитан. Благодарю вас. Я просто думал, что… ну, возможно, вам придется пойти на уступки, поэтому поговорил с бойцами из тяжелых миров, и мы решили подчиниться любым требованиям.