Те ведь хотя и были существами малопривлекательными, однако издревле тянулись к свободе и справедливости. Потому и способствовали их мучительным поискам. Революция 17-го года обещала равенство и братство не только наземным, но и подземным пролетариям. Как же троллям было ее не поддержать?

Но особо тесное сотрудничество было налажено в период, когда госбезопасностью Страны Советов заправлял Лаврентий Палыч Берия. Без помощи троллей, кстати, ему никогда и не удалось бы создать свою подземную империю, откуда он долгие годы после мнимой смерти фактически правил страной. И даже когда он вследствие безудержности кавказской своей натуры утратил адекватность, а теперь вот и жизнь, тролли не предали его сподвижников.

Поэтому информации не то что о местонахождении, а и о самом существовании их тайных центров у атлантов не было. Тролли умело маскировали эти места и от лунатиков, которые о русско-троллийском пакте знали, но не догадывались, конечно, обо всех его последствиях. Так что Фрица ожидало открытие, чреватое крушением всей его устоявшейся картины мира.

— Ты кто ж такой, мил человек? — озадаченно поинтересовался тем временем Скорпионов у Генриха.

— Мудак, — покаянно признался тот. И уточнил: — Причем законченный.

Однако, уловив в глазах академика растущее недоумение, Генрих заверил его:

— Хоть сейчас готов искупить это кровью.

— Так, так, — протянул Скорпионов, — занятно. А что у тебя с головой, дружочек? Мы тебе мозги просканировали, однако ж личная история у тебя начисто стерта. Только общественная присутствует.

— Да ты расслабься, доктор, — посоветовал Генрих, — мне и до тебя многие говорили, что я, мол, избранный.

Академик усмехнулся, а сам подумал, что интуиция его не подвела — вовремя он послал Юре Котелкову импульс, предписывающий под покровом дымовой завесы осуществить захват этого странного персонажа. Впавший в результате просветления в прострацию, он оказался легкой добычей для тренированного и матерого партизана.

Надо сказать, что Палач — виновник Генриховой метаморфозы, исчез также внезапно, как и появился. Задание Грозного Ангела было исполнено. Следовало срочно переходить к другому, — «жатвы много, а делателей мало». Ну а за Генриха (как было дано понять Палачу) уже можно не опасаться…

— И что же ты конкретно искупать собрался? — решил внести ясность Скорпионов.

— Косяки свои несусветные, ну, в общем, всю эту хуйню, что с планетой в последнее время творится, — объяснил Генрих.

— И как ты это сделать намерен? — продолжил усмехаться академик.

— А хер его знает, — заметил с грустью Генрих, — вот сэнсэй куда-то опять подевался. Я думал, он посоветует. А, кстати, может, ты в курсе? Ты ж, я гляжу, дядя, вроде секретный физик…

— Почем же ты знаешь, что я свой? — удивился Скорпионов. — Может, я — шкура продажная — америкосам или китаезам служу?

— А я чую, — сообщил Генрих безапелляционно.

— Это хорошо, что ты чуешь, просто-таки даже замечательно. Только что ж ты тогда сам на космонацистов работал? Вон они сейчас ищут тебя, аж землю роют, — взмахнул рукой в сторону отдаленного гула академик, — лазерами бурят, между прочим.

— Так я ж думал, они ради арийской расы и белых детей стараются, а их по ходу самих краснокожие демоны обманули-запутали, — сокрушенно заметил Генрих. И тут же встрепенулся: — А хочешь, «тарелку» эту гребаную взорву?

— Ну ты умник, — захохотал Скорпионов. — Что ж, я тоже мудак, по-твоему, — на волю тебя отпускать?

— А какие проблемы? — удивился экс-жрец. — Ты в меня зашей взрывчатку какую-нибудь, к системе слежения подключи. И если что, сам и взорвешь к ебеням…

— Мысль здравая, — согласился Скорпионов. А про себя подумал: «Вот только б еще Чингисхан повелся, а то и без него хлопот — полон рот…»

На клич потрясателя вселенной откликнулись, к его удивлению, главным образом призраки. Первым, разумеется, прискакал на коне бледном барон Унгерн фон Штернберг. Он посверкивал желтыми тигриными глазами и всем своим видом выражал верноподданничество. Собрались еще кое-какие багатуры, но для создания боеспособного подразделения их было явно недостаточно. Чингисхан было начал подумывать, не вернуться ли все же в курган и не зарыться ли поглубже, когда на горизонте раздалось радостное ржание низкорослых косматых лошадок.

Это шла ему на подмогу якутская кавалерия. Снаряженная на средства местного алмазного короля, вступившего некогда в Международное евразийское движение и с тех пор чутко прислушивавшегося к вещим голосам Великой степи, она, грозно щетинясь саблями, вскоре уже присягнула Чингисхану. Подтянулись и буряты, попрятавшиеся в свое время от китайцев в леса. И повелитель, снова прокричав свой магический клич, двинулся в поход на Китай, убежденный, что полноценная армия, как бывало не раз и прежде, сложится по ходу.

С Великой Китайской стены за всем этим встревоженно следил Боря Ли. Угроза, нависшая черной тучей с севера, была пострашнее американской. И даже, может быть, ужасней перспективы вторжения нацистских космонавтов, усиленных индейскими шаманами (впрочем, об их альянсе с атлантами даже Боря не догадывался).

Чингисхан, ворвись он со своим полупризрачным войском в Поднебесную, мог быть остановлен только главным резервом ставки Цинь Шихуанди — гвардией терракотовых воинов. Никакие танки и самоходные орудия диких кочевников во главе с бессмертным повелителем степей не удержат — даже и пытаться нечего. Но Боря понимал, что пускать в ход этот последний и решающий козырь уже в самом начале решающей битвы за мировое господство крайне рискованно. И решил попробовать Чингисхана обмануть-запутать — и натравить, кстати, для начала на сибирских пирамидостроителей.

Армада служебных духов, повинуясь Бориному велению, помчалась к вождю монголов и принялась выть ему в уши, что первым делом надо разобраться с непокорным северным улусом — Русью, что, мол, стремно оставлять у себя в тылу неусмиренным такой непутевый и беспредельный народ. Чингисхан, как уже было сказано, пребывал в состоянии медведя-шатуна, а потому реагировал на раздражители не вполне адекватно. Вместо того чтобы смекнуть — не иначе неспроста духи суетятся, он и вправду гневно сверкнул очами и послал передовой отряд во главе с Унгерном разведать обстановку в западносибирских регионах. Сам же бесцельно стал наводить ужас на окрестности. В частности, ворвался в Иркутск, где по его приказу в соответствии с древней монгольской традицией всем местным руководителям, продавшимся китайцам, на центральной площади сломали хребты.

Скорпионов благодаря своим перископам, торчавшим из земли в самых разных местах, в том числе и за сотни километров от Сталиногорска, осознал, что необходима действенная контригра, способная разом доказать Чингисхану преданность северных вассалов. Грубое вмешательство нешибко образованного старого монгола на данном этапе могло разрушить его высокотехнологичный план, обещавший возвратить планету на круги своя. И академик не сплоховал…

Полог шатра великого завоевателя распахнулся, и взору его явилась дева невиданной им красоты и совершенства. Она склонилась перед ханом в церемонном поклоне и сообщила:

— Я посланница Руси Аэлита — дар великому повелителю от его верных данников.

Чингисхан не сумел устоять перед чарами девушки-киборга, и после неистовой ночи, с ней проведенной (ее аккумуляторы были заряжены Скорпионовым под завязку), он наплевал на науськивания духов, то и дело подсылаемых Борей Ли. Вняв страстному шепоту Аэлиты (запрограммированному, конечно, прозорливым Скорпионовым), отдал Унгерну приказ строить якутов с бурятами в боевые порядки и немедленно атаковать Китай.

И уже вскоре под стенами древнего императорского дворца, что в Пекине, грянула битва, в которой Боря Ли и терракотовые гвардейцы пали, отчаянно сопротивляясь, но все равно бессильные удержать неистовый натиск бессмертного монгола.