«Полицейские потеряли ключ от моих наручников, и для того чтобы распилить их, тюремщик повел меня в слесарную мастерскую, которая находилась как раз напротив женского отделения, и при этом сообщил, что там находится моя жена».
В тюрьме Макс научился читать и писать по-японски с помощью словаря. Благодаря этому он прочитывал японскую газету, из которой узнавал, что Красная Армия все больше и больше теснила фашистов на запад. Эти известия приносили Максу большое утешение, прибавляли сил.
Макс и Анна прошли через все ужасы японских тюрем. В течение двух лет до приговора суда им была запрещена даже переписка между собой.
Первый раз Анну приговорили к семи годам. Когда она запротестовала, считая приговор несправедливым, ей сказали, что этого еще мало — она заслужила быть повешенной. Все же Анне разрешили взять японского адвоката. От него она узнала о судьбе мужа: Макс осуждается пожизненно, и ему, как большому преступнику, защита не разрешена. 29 ноября 1943 года Анну привели на суд, и она увидела Макса.
«Напротив меня сидели Бранко, Макс. Когда Макс встал, он обернулся в мою сторону и поклонился сначала мне, потом суду. Объявили приговор. Макс осужден навечно, а мне присудили три года заключения и принудительного труда без зачета предварительного заключения».
Во время заключения Клаузена многие японцы, знавшие, за что он осужден, выражали ему свои симпатии. Тюремные служители передавали Клаузену английские и японские газеты, из которых Макс узнавал, что происходит в мире, делились пищей, сообщали военные новости. В августе 1945 года Клаузена перевели в каторжную тюрьму в Аките на острове Хондо. В этой тюрьме к нему очень привязался молодой японец, тюремный уборщик. Он часто приходил к Максу в камеру, приносил соль, угощал сигаретами. Они подолгу беседовали. Молодой человек осуждал свое правительство, обвиняя его во всех бедах японского народа.
В тюрьме у Клаузена вновь обострилась болезнь сердца, и японский врач, положивший его в тюремный госпиталь, продержал его там два года. Позже, встретившись с Максом во время своего посещения тюрьмы, врач подал ему руку и шепнул: «Держись, скоро будешь свободен». Эти слова были сказаны в то время, когда Красная Армия разбила в 1945 году Квантунскую армию.
«Я предполагаю, что этот человек симпатизировал нам, иначе он не стал бы держать здорового человека в больнице».
После окончания войны, в 1945 году, Макс и Анна были освобождены. Они так изменились, что не сразу узнали друг друга. Оба походили на скелеты. Первым, кого они встретили, был адвокат. Увидя их, он стал оправдываться перед Анной. Он, мол, делал все, что было в его силах, и только благодаря ему Анна получила всего три года. В заключение любезно пригласил их к себе домой. Они прожили у адвоката две недели.
«После моего освобождения из тюрьмы, — рассказывает Макс Клаузен, — адвокат сказал мне, что Рихард Зорге вел себя очень смело. Он просил смягчить приговор другим членам организации и все брал на себя. Я думаю, что Рихард до смерти вел себя так, как всегда. Я очень горжусь тем, что он считал меня одним из лучших друзей… Адвокат также рассказал мне, что Одзаки перед казнью воскликнул, что он умирает за народ…»
О местопребывании Макса и Анны каким-то образом узнал один из бывших сотрудников компании «М. Клаузен-Сиока» и пригласил их к себе. Он сказал: «Макс-сан, переходите ко мне, у меня вы можете жить спокойно, сколько захотите, пока не поправитесь». Клаузены перешли к нему.
После освобождения из тюрьмы у Макса появились боли в печени. Он обратился к бывшему личному врачу Зорге, японцу, и тот обнаружил опухоль, возникшую в результате истощения организма. Местное лечение не дало положительных результатов — требовалась срочная операция. Клаузены связались с советским командованием, и Макс был доставлен на самолете во Владивосток, где ему сделали операцию.
«Макс всегда был верным, преданным и непоколебимым борцом, работал на социализм и, безусловно, в первую очередь на СССР, мою Родину. Я им горжусь и благодарю его, потому что только через него я смогла принять участие в борьбе против врагов мира и хоть в некоторой степени быть полезной моей Родине», —
говорит Анна. Макс Клаузен считал, что его работа для СССР всегда являлась также борьбой за светлое будущее Германии.
В 1946 году Клаузены переехали на родину Макса — в Германскую Демократическую Республику. Поселились в Берлине. Здесь они вступили в Социалистическую единую партию Германии, ведут большую общественную работу.
Советское правительство высоко оценило подвиг боевых соратников Зорге: 19 января 1965 года Макс Клаузен был награжден орденом Красного Знамени, а Анна Клаузен — орденом Красной Звезды. В ГДР Максу и Анне вручены золотые медали за заслуги перед Народной армией.
Отшумели грозы. Пройден большой трудный путь. Для Макса и Анны настала та мирная жизнь, о которой они мечтали и за которую боролись многие годы.
* * *
Еще в 1919 году М. В. Фрунзе писал:
«Безусловной правдой является искреннейшее желание Советской власти России немедленно положить конец не только тем военным действиям, которые ведутся ныне, но и вообще всем будущим войнам. И это свое стремление трудовая Россия не раз обнаруживала, предлагая народам мира и их правительствам положить ружье. Доныне эти призывы не увенчались успехом».
Эта высокая цель, стремление первого в мире социалистического государства положить конец истребительным войнам вдохновляли членов организации Рихарда Зорге на подвиги. Каждый из них был патриотом своей родины. В широком, интернациональном значении этого слова. Выполняя интернациональный долг, они боролись за справедливое социальное устройство общества — без войн, без эксплуатации, без колониализма, боролись за счастье своей страны в общей свободной семье народов. Путеводной звездой для них был Советский Союз.
Макс Клаузен говорит:
«Я стал разведчиком потому, что ненавидел фашизм и милитаризм и горячо любил свою родную Германию. Работа для СССР всегда являлась для меня также борьбой за светлое будущее любимой Германии».
Русская женщина Анна Клаузен считала, что, помогая мужу в борьбе против врагов мира, она тем самым помогает своей Родине — СССР. Предсмертными словами Одзаки были: «Я умираю за народ!» Ходзуми Одзаки бесстрашно принес себя в жертву во имя высоких идеалов. Мещанская трусость, карьеризм были чужды его духу. Он чувствовал свою личную ответственность за судьбу народов и хотел помочь им любой ценой, пусть даже ценой собственной жизни. Ётоку Мияги до последнего вздоха был интернационалистом.
«Я пришел к выводу о необходимости принять участие в работе, когда осознал историческую важность задания, поскольку мы помогали избежать войны между Японией и Россией», —
заявил он на суде. Югослав Бранко Вукелич, как явствует из документов, ни на минуту не забывал о своей многострадальной родине. А незадолго до гибели он с гордостью заявил:
«Все это подтверждало мое первоначальное представление и убеждение в том, что мы работаем в целях защиты Советского Союза, который должен построить у себя социализм».
Солидаризируясь с выдающимся болгарским коммунистом Георгием Димитровым, Вукелич считал, что фашизм — власть свирепая, но непрочная, и всей своей работой старался сокрушить эту власть тьмы.
Перед нами записки членов организации. Это исповедь перед современниками, взгляд в свое прошлое, политическая биография, раскрывающая те идеалы, за которые боролся каждый из них. Все они страстно любили жизнь, были убеждены в правоте своего дела, и потому их записки поражают почти эпическим оптимизмом, величавым спокойствием.
Когда читаешь скупые строки записок, невольно начинаешь понимать: все перипетии беспокойного бытия разведчика — это лишь неизбежный фон секретной работы, наполненной зримыми и незримыми опасностями. Главное в другом: в каком ты сражаешься стане, какова твоя общественная сущность, хочешь ли ты счастья людям, каков твой личный вклад в борьбу за это счастье?..
