К тому времени, когда он соткал этот узор, прошло несколько дней.
Наконец, он снова плыл над местом, где река Миннесота впадала в Миссисипи и стояли города–двойники Сант–Паулу и Миннеаполис. Отсюда он стартовал, и только сейчас Майлз вспомнил, что не чувствовал нужды ни в пище, ни в воде, ни в сне. Сколько же прошло дней? Единственное, что его действительно волновало, так это познать и понять людей, ворочаемых им на своем пути. Сейчас он почти выполнил эту задачу.
В путешествии он пополнил свои знания. Он чувствовал сейчас эту прочную нить, даже не нить — струну, свитую из нитей всех связей, установленных им с людьми по всей Земле, и соединяющую со всей его расой.
В известном смысле все, сделанное или созданное любым членом человеческой расы, принадлежало всем ее представителям. Он раньше никогда этого не понимал. Он вспомнил, что Мэри знала об этом или, по крайней мере, чувствовала и пыталась объяснить ему после того, как Солнце стало красным.
Именно Мэри он хотел увидеть, прежде чем вернуться на корабль к двум пришельцам из центра Галактики.
Как и во время их последней встречи, стояла ночь. Зависнув в воздухе на высоте примерно трехсот футов над редкими серыми облаками и над местом соединения рек с зелеными речными поймами, он повернулся в сторону зданий университетского городка, видимых при свете почти полной луны даже на таком расстоянии. Он захотел еще раз оказаться в комнате Мэри.
Как и в прошлый раз, она спала, закинув руку за голову. Майлз подошел к ней и встал, всматриваясь вниз. Он захотел заговорить с ней, но что–то его сдержало.
Он стоял в полумраке комнаты, смотря на нее и постепенно понимая, почему сдержался. Узор, сотканный им в эти последние дни, не позволял установить связь с отдельно взятым человеком. Как сказал перед отбытием с корабля пришелец, он перестал быть Майлзом Вандером… и стал Общечеловеком.
Но если он вернется живым, все встанет на свои места. Он снова станет Майлзом Вандером, а Мэри по–прежнему будет здесь.
Его время вышло. Он отвернулся от Мэри и, подняв голову, нашел внутренним глазом корабль пришельцев.
В тот же миг он оказался там.
Он стоял в гостиной номера, подобного тому, в котором жил в Пентагоне. Перед ним стояли два пришельца.
— Я готов, — сообщил он им.
— Это хорошо, — ответил невысокий. — Потому что осталось мало времени.
Он махнул рукой в сторону одной из стен комнаты. Майлз взглянул на нее, или, скорее, сквозь нее, и увидел, как Солнце меняет свой цвет обратно из красного в нормальный желтый, а Земля под ним снова становится голубой. Пока он наблюдал, голубой шар Земли стал уменьшаться, быстро исчезая в темноте заполненного звездами пространства.
Внезапно космос как будто взбесился. Звезды из точек превращались в линии, похожие на красочные столбики света, расширявшиеся в обе стороны.
— Куда сейчас? — спросил Майлз.
— К нашему Боевому Порядку, за пределы Галактики, — ответил невысокий.
Пока он говорил, Майлз почувствовал внезапный приступ головокружения.
Странное чувство, как будто каждый атом его тела за мгновение разложили на составляющие и, перенеся на немыслимое расстояние, за такси же неизмеримо молью момент времени собрали очень далеко от дома.
— Первый переход, — прокомментировал высокий пришелец. — В лучшем случае, нам потребуется как минимум еще пять подобных переходов с необходимыми перерывами для вычислений.
Понадобилось еще пять таких приступов головокружения, названных переходами, чтобы путешествие закончилось. Майлз догадался, что в эти моменты корабль и все, находящееся внутри него, перемещалось на расстояние во многие световые годы. Но, перепрыгнув подобным образом из одной точки пространства в другую, им необходимо было останавливаться и определять свои текущие и последующие координаты в течение нескольких часов или дней, несмотря на свои безграничные, по человеческим меркам, возможности. Всего, по оценкам Майлза, прошло полторы недели корабельного времени, прежде чем они добрались до своей конечной цели.
И все–таки они оказались не у самого Боевого Порядка, а в нескольких часах лета от него. Что, как объяснил Майлзу пришелец, было вызвано требованием факторов безопасности, вводимых в расчетные параметры перехода, при котором точность попадания не может быть стопроцентной, и, если не принять меры безопасности, можно оказаться в точке пространства, уже занятой другим твердым телом, а это приведет к взрыву, превосходящему ядерный настолько, насколько взрыв ядерной бомбы превосходит вспышку фейерверка.
Как бы то ни было, прошло несколько часов полета сквозь непривычное беззвездное пространство, прежде чем Майлз сумел рассмотреть где–то очень далеко впереди одинокую звезду.
Тем не менее, когда они подлетели к ней ближе, она превратилась в диск желтого цвета, похожий на земное светило.
— Нет, — сказал невысокий инопланетянин, стоявший позади Майлза в большой, почти пустой комнате с огромным экраном, скорее всего являвшейся рубкой управления корабля. Майлз посмотрел на него. Он уже привык, что на его мысли отвечали так, будто они были высказаны вслух. — Это не естественная звезда, — продолжил пришелец, — а искусственная. Лампа, которую мы зажгли, чтобы осветить наш Боевой Порядок.
— Где ваш Порядок? — поинтересовался Майлз.
— Должен показаться через несколько минут, — ответил пришелец.
Майлз повернулся, чтобы взглянуть на другого. Вопреки изменениям, произошедшим в нем, и вопреки тому, что вместе они прожили на корабле несколько дней, он так и не разобрался в этих двух существах. Их будто бы окружала не только человеческая оболочка, а некая эмоциональная и мысленная защита, не дававшая ему ощутить, как у землян, индивидуальности.
Майлз с удивлением вспомнил, что с момента встречи он так и не дал им имен. Для него они оставались просто высокий и низкий, и с кем бы из них он ни разговаривал, тот, к кому обращались, откуда–то знал, что отвечать надо именно ему.
— На кого вы похожи там, в центре Галактики? — поинтересовался Майлз, смотря на собеседника вниз. — Не думаю, что я вас уже спрашивал.
Инопланетянин, не повернув головы и продолжая всматриваться в экран, ответил:
— Мне нечего вам сказать. Как я уже говорил, по нашим стандартам, вы — варвар. Даже если бы я мог объяснить вам почему, вы бы не поняли. Даже если бы поняли, какие мы, то это бы вас только ужаснуло и оттолкнуло.
В Майлзе закипел гнев, но он сдержался.
— Вы же говорили, что знаете не все? — спросил он.
— Не все, — подтвердил пришелец. — Разумеется, нет.
— Тогда может статься, что в моем случае вы ошибаетесь? Так? продолжил Майлз.
— Нет, — категорично ответил инопланетянин.
Он больше ничего не объяснял. Чтобы не дать своей ярости выйти из–под контроля, Майлз прекратил разговор. Он вернулся к наблюдению за экраном.
Через несколько минут, во время которых диаметр далекого звездоподобного источника увеличился почти до размеров Солнца, видимого с Земли, он начал различать отблески отраженного света, сформировавшие изломанную линию через часть экрана.
— Да, — подтвердил сзади него центрогалактианин, еще раз ответив на не высказанный им вслух вопрос. — Ты видишь часть кораблей, пункты обеспечения и все остальное, составляющее нашу Линию Обороны.
Только подлетев поближе, Майлз сумел различить отдельные детали этой Линии, которая уже не могла полностью поместиться на экране. Майлз прикинул, что длина Линии приблизительно равнялась расстоянию от Солнца до самой дальней от него планеты.
Они летели к наиболее уплотненному участку Линии. Оказавшись достаточно близко, Майлз увидел шарообразные корабли, подобные тому, в котором он летел сейчас; они дрейфовали в пространстве на одинаковом расстоянии друг от друга в паре с платформообразной структурой.
Майлз подумал, что на этот раз они подобрались достаточно близко. Но к его большому удивлению, они продолжали двигаться на очень хорошей скорости, а корабли на экране перед ним все увеличивались и увеличивались.
