Вместо того чтобы хвататься за спасительный ствол и хоть как-то удержаться на дереве, я попыталась вцепиться в Мираба, но руки схватили всего лишь пустоту. Наверное, я надеялась, что в экстремальной ситуации его летательные способности проявятся раньше положенного срока. Кажется, напрасно. «И почему этого паршивца угораздило попасть в такую передрягу, когда он ничего не умеет?» – пришла в голову несвоевременная мысль, прежде чем я с диким визгом полетела вниз.
Приземлилась я на удивление мягко, будто кто специально перинку подстелил, и тут же с визгом вскочила, но обо что-то споткнулась и шмякнулась опять. На этот раз не очень удачно. Перинкой оказалась одна из мерзких тварей, правда, уже мертвая, но ведь она тут не одна была. Я – не Полоз, в огромного неуязвимого змея превращаться не умею, а в кого умею, от того толку всего-то тварюгам на смех. Они меня затопчут и даже не заметят.
– Вс-с-се ж-ж-живы? – Ко мне скользнул Полоз, матово блеснув во мраке золотой чешуей.
– Это смотря кого ты имеешь в виду, – честно ответила я, со страхом ощупывая свое изрядно потрепанное за сегодняшний вечер тело, но серьезных повреждений к уже имеющимся вроде не прибавилось. – Не уверена.
– Если разговаривает, значит, нормально, – авторитетно заявил сверху детский голосок. – Подумаешь, пару синяков приобрела, не велика травма. Шею не свернула, и на том спасибо.
Мираб свесился с нижней ветки дерева, которое совсем недавно было нашим единственным оплотом, но слезть пока еще не решался, напротив – готовился в любой момент рвануть к самой верхушке. Подозреваю, из-за Полоза, расположившегося в слишком опасной близости от места гнездования не отличающегося особой храбростью мальчишки. Эльфыреныша можно было понять. Вряд ли стоит ожидать полного расположения и безграничного доверия к тому, кто несколько минут назад пытался тебя убить, притом невесть за что. Хоть я и уверяла дрожащего как осенний лист на ветру мальчишку, что заключила с «третьим лишним» некое подобие холодного мира, но наивность никогда не была отличительной чертой Мираба, в неприятности он попадал совсем из-за других своих качеств.
– А где… эти?.. – Я поспешно сползла с облюбованной туши, морщась от боли в плече и опасливо озираясь по сторонам.
Вокруг стояла такая звенящая тишина, создавая ощущение нереальности происходящего, что мне стало жутко. И не просто жутко, а очень жутко. Умом я прекрасно понимала, что мои спутники живы-здоровы и находятся совсем рядом, а в случае чего не дадут в обиду, но ничего не могла поделать с охватившим меня ужасом. Ночная темнота и полная тишина вокруг будто заключили меня в непроницаемый кокон, мгновенно сделав близкое далеким, привычное недосягаемым, а знакомое неузнаваемым. Вмиг проснулись все детские страхи и комплексы, с возрастом засунутые в самые потаенные уголки души. Физическая боль в неоднократно ушибленных местах как-то разом отступила, выпуская на передний план страх одиночества, чувство покинутости, обреченность неизбежного.
– Ус-с-спокойс-с-ся, боятьс-с-ся пока больш-ш-ше нечего, – раздался в этой оглушительно-пугающей тишине холодный голос Полоза. Никогда не предполагала, что когда-нибудь голос моего благоверного вызовет во мне столько неожиданно положительных эмоций, буквально вырывая из лап странного оцепенения. Мне казалось, что еще одно мгновение этого кажущегося вечным молчания – и я сойду с ума, даже не понимая причин и следствий происходящего. – Но будет лучш-ш-ше, ес-с-сли мы побыс-с-стрее уберемс-с-ся отс-с-сюда, с-с-сдес-с-сь рядом их логово, а там щ-щ-щенки. – Смысл сказанного медленно доходил до меня, но когда все-таки дошел…
Вот это было уже совсем плохой новостью. Значит, эти зверушки напали на нас не только потому, что очень хотели кушать, но еще и возомнили, будто мы хотим покуситься на их драгоценное потомство. Скорее всего, доказать им нашу полную безобидность и вселенское дружелюбие вряд ли теперь удастся, особенно если учесть довольно внушительное количество отказавшихся с нами дружить.
– Тогда что же мы медлим! Бежим скорее! – Я проворно вскочила, готовая удирать с этого кошмарного места в первых рядах, но резкая боль в правой лодыжке заставила меня охнуть и снова обреченно осесть на землю.
– Сати, ты чего? Тебе все-таки что-то откусили? – Мираб проворно спрыгнул с насиженного места и побежал ко мне, ловко перепрыгивая через валяющиеся по всей поляне трупики.
– Кажется, ногу подвернула, когда с дерева падала, – сквозь зубы процедила я. – Вы идите, я вас догоню.
Нога болела достаточно сильно, я попыталась ее растереть, надеясь, что это всего лишь от недостаточного притока крови к конечности (такое бывает, когда долго сидишь в неудобной позе), но добилась кардинально противоположного эффекта, она разболелась еще сильнее. Вот угораздило-то! Может, она просто в бездействии так болит, а идти будет вполне терпимо?
– Я без тебя никуда не пойду! – пискнул эльфыреныш, глядя на мои бесплодные попытки подняться. – Я тебя тут не брошу! Я… я… я тебя на руках понесу! Вот!
Он глубоко вздохнул, собираясь с духом, поднатужился и вполне серьезно попытался меня поднять. Естественно, безуспешно. Я, конечно, ему безмерно благодарна за такую самоотверженную помощь, но если так и дальше дело пойдет, то на наше натужное кряхтение и жалобные стоны сбежится вся местная нечисть, ведь она тоже не лишена здорового любопытства, а если еще по ходу дела получится и желудок набить, то вообще замечательно.
– Надорвешься же, ненормальный, – попыталась я пресечь благородные порывы Мираба. – Сама справлюсь. Сейчас… Вот только… Ой… Больно-то как…
– Пока ты будешь сама справляться, эти милые создания вполне могут вернуться с подкреплением. – Полоз, уже в нормальном двуногом обличье (и когда только успел?), бесцеремонно оттолкнул суетящегося мальчишку и, наклонившись ко мне, легко подхватил на руки. Я только и успела еще раз охнуть, теперь уже от удивления. – Идем! У костра разберемся. Там, по крайней мере, светло и относительно безопасно. Крынисы боятся открытого огня больше всего на свете. А ты, эльфырь, учти: если еще раз надумаешь сбежать – больше искать тебя по этому Вершителем забытому лесу не буду! Отстанешь – твои проблемы, сам будешь объяснять всем встречным и поперечным, насколько сильно ты отвратителен на вкус. И кстати, это, – Полоз кивнул на оставленные за спиной многочисленные мертвые туши, – случаем, не твои дальние родственники?
– Не мои, – обиженно засопел Мираб, чуть ли не вприпрыжку следуя за нами.
Интересно, если бы Полоз знал, кого сейчас тащит, сразу приложил бы меня головой о ближайшее дерево или сам бы шею свернул, я все равно убежать сейчас не смогу.
– Дивы! Можно подумать, мне своих проблем мало… – недовольно пробурчал Полоз себе под нос, когда споткнулся о корень и чуть не уронил меня в заросли каких-то растений с повышенной колючестью.
– А тебя никто и не просил, – обиженно возразила я, инстинктивно обхватывая своеобразное транспортное средство за шею. – Шел бы себе и шел по своим делам, сам навязался.
Нет, и он еще жалуется! Мы что, его за собой на аркане тащим?
– Я обязан тебе жизнью, и не в моих правилах долго оставаться в должниках. – Мой благоверный поудобнее перехватил меня, почти закинув на плечо, и довольно быстро зашагал дальше. И как он в такой темноте ориентируется, ловко огибая попадающиеся на пути препятствия? Я бы точно дорогу к костру одна не нашла.
Мираб тенью следовал за нами.
– Теперь мы квиты, поэтому можешь с чистой совестью бросить меня тут и дальше идти налегке! Без тебя мы бы так не вляпались! – принялась ворчливо нудить я, потому что молчание порождало в голове забавные мысли, от которых становилось смешно, а лыбиться сейчас без видимой причины было как-то… странно. Не объяснять же ему, что забота, с которой он меня сейчас несет по кишащему всякой гадостью лесу, направлена на ту, которой он с большим удовольствием оторвал бы что-нибудь ненужное. Например, голову.
– Без меня вы бы уже давно переваривались в желудках этих тварей, а то и еще кого похуже, – невозмутимо возразил он. От скромности он точно не помрет!
