– А может, ты вначале покажешь мне, что к чему? – достаточно громко спросила Селена, поигрывая рапирой. Ее пальцы наслаждались прохладой эфеса. – Я ведь целый год проторчала в Эндовьере. Там недолго все навыки забыть.

– Я помню, скольких ты убила, когда пыталась бежать. Сомневаюсь, что ты утратила навыки.

– Убивала я не благородным оружием, а обыкновенной киркой. – Улыбка Селены становилась все более хищной. – Кому череп раскроила, кому живот располосовала.

К счастью, никто из претендентов не слышал ее слов. Все, кроме Шаола, забыли о ее присутствии.

– Если ты приравниваешь грубую расправу с надсмотрщиками к искусству поединка… какова же твоя манера сражения, капитан Эстфол?

Для большего эффекта Селена приложила левую руку к сердцу и закрыла глаза.

Капитан королевской гвардии что-то прорычал и сделал выпад.

Селена ждала этого. Услышав легкий скрип каблуков капитанских сапог, она мгновенно открыла глаза и парировала удар. Металл соприкоснулся с металлом. Ноги Селены приросли к полу. Скрежет оружия подействовал на нее сильнее, чем сам удар. Капитан нанес второй удар, и Селена легко его отразила. У нее ныли руки, отвыкшие держать оружие, и все же она не пропустила ни одного капитанского выпада.

Сражение на мечах сродни танцам. И в танцах, и в поединке за одними движениями обязательно должны следовать другие, иначе собьешься. Но если, танцуя, можно весело болтать с партнером и успевать оглядываться по сторонам, здесь ты молча следишь за его мечом, забыв про окружающий мир. Претенденты, караульные и весь зал перестали существовать, слившись в узор теней и солнечных пятен.

– Хорошо, – произнес сквозь зубы капитан, когда Селена заставила его обороняться. (Знал бы он, как сейчас горят ее ноги!) – Даже очень хорошо.

Те же слова могла бы произнести и Селена. Капитан был очень хорошим противником. Намного лучше, чем она думала. Однако говорить ему об этом она не собиралась.

И вновь металл ударился о металл. Капитан был сильнее. Селена стиснула зубы, чтобы устоять и не дать себя оттеснить. Но при всей своей силе Шаол уступал девушке в быстроте.

Селена отступила и сделала ложный выпад, сменившийся изящным пируэтом. Капитана это застало врасплох, и он едва сумел парировать удар.

Она продолжала наступать. Ее рука с рапирой то вздымалась вверх, то стремительно опускалась. Ей даже нравилась тупая боль в плече. Боль усиливалась всякий раз, когда лезвия рапиры и меча соприкасались. Движения Селены по быстроте напоминали танец храмовой жрицы во время ритуала; они были столь же быстры, как бросок змеи в Красной пустыне или низвержение потока по горному склону.

Селена наслаждалась этой игрой и еще некоторое время дразнила капитана. Шаол попытался обескуражить ее, нанеся неожиданный удар на уровне лица. Его выпад лишь разозлил Селену. Она резко вскинула локоть, заставив капитана опустить руку.

– Когда сражаешься со мной, рекомендую помнить одну мою особенность, – тяжело дыша, бросил ей капитан.

В его золотисто-карих глазах играло солнце.

– Какую же? – поинтересовалась Селена, парируя очередной его выпад.

– Я не проигрываю.

Шаол улыбнулся ей, и, прежде чем до Селены дошел смысл его слов, что-то врезалось ей в ногу и… Триумф сменился недоумением. Еще через секунду Селена оказалась на мраморном полу. Рапира выскользнула из ее пальцев. Острие меча Шаола застыло над сердцем Селены.

– Я выиграл.

Она поднялась на локтях.

– Ты подставил мне подножку. Это нельзя считать победой.

– Но не я сейчас лежу на полу, и меч направлен не в мое сердце.

Из ушей Селены словно вышибли пробки. Вокруг упражнялись, сопели и пыхтели претенденты, наполняя зал звоном и скрежетом оружия. Всем было не до нее. Всем, кроме Кэйна. Тот широко улыбался. От обиды и бессилия Селена оскалила зубы.

– Навыки у тебя есть, – сказал Шаол. – Но многие твои движения совсем расхлябаны.

Селена повернулась к нему и наградила сердитым взглядом.

– Мне это никогда не мешало успешно убивать, – процедила она.

Шаола ее взбудораженность лишь позабавила. Он усмехнулся и острием меча указал на оружейную стойку, позволяя Селене встать.

– Выбери себе другое оружие. Хочется посмотреть, как ты им владеешь. И сделай так, чтобы я попотел. Прошу тебя.

– Ты вдоволь попотеешь, когда я живьем спущу с тебя шкуру и лишу зрения, – пробормотала Селена, возвращая рапиру на место.

– Мне нравится твой азарт.

Селена, не раздумывая, вытащила из стойки пару охотничьих кинжалов.

«Мои дорогие дружки», – хищно улыбаясь, подумала она.

Селена уже собиралась броситься с кинжалами на капитана, когда вдруг послышались громкие удары древком копья о пол. Чей-то зычный голос потребовал тишины. Селена обернулась и увидела кряжистого лысеющего человека.

– Подойдите ближе, – велел он. – У меня ко всем вам разговор.

Селена вопросительно посмотрела на Шаола. Тот кивнул, забрал у нее оружие, после чего они присоединились к другим претендентам, окружившим пришедшего.

– Я Теодас Брулло, главный королевский оружейник и судья этих состязаний. Как вы слышали вчера, король на длительное время уезжает из Рафтхола. Так что решать, кто из вас достоин оставаться претендентом на титул королевского защитника, буду я. И делать я это буду после каждого испытания. Его величество дал мне такое право.

Теодас Брулло дотронулся до эфеса своего меча. Эфес был свит из золотых нитей.

– В этом замке я живу уже пятьдесят пять лет, из них тридцать – в должности королевского оружейника. Я обучил многих знатных господ и рыцарей, в том числе и королевских защитников. Учтите, вам будет чрезвычайно трудно чем-нибудь меня удивить.

Селена украдкой взглянула на стоявшего рядом Шаола. Должно быть, этот Брулло обучал и его. Она вспомнила недавний поединок. Если ее догадка верна, что ж, тогда главный оружейник достоин своего титула. Селена лучше, чем кто-либо, понимала, как опасно недооценивать противника, обманываясь его внешним обликом.

– Все, что вы должны знать о состязании, король вам вчера уже сообщил, – продолжил Брулло, заложив руки за спину. – Но вас, конечно, так и подмывает побольше выяснить друг про друга.

Мясистый палец королевского оружейника ткнул в сторону Кэйна.

– Вот ты. Назови свое имя, чем занимался и откуда родом. И говори правду. Я ведь знаю: среди вас нет ни пекарей, ни лудильщиков.

Кэйн снова заулыбался.

– Звать меня Кэйн. Солдат королевской армии. Родом – из Белоклычьих гор.

Он не врал. Селена слышала, что жители тех захолустных мест отличаются особой жестокостью. Нескольких она даже видела, и свирепость в их взгляде только подтверждала рассказы. Когда адарланское владычество дотянулось и туда, белоклычники стали поднимать бунт за бунтом. Мятежи нещадно подавлялись, а зачинщиков и участников казнили с привычной для них жестокостью. Что бы сказали сородичи Кэйна, доведись им узнать, где он сейчас? Подумав об этом, Селена стиснула зубы. А что бы про нее сказали жители Террасена?

Брулло, судя по всему, это ничуть не волновало. Он даже не удостоил Кэйна кивком и указал на другого человека, стоявшего рядом с белоклычником.

– А ты?

Худощавый человек с редкими светлыми волосами зачем-то огляделся по сторонам, потом усмехнулся.

– Ксавьер Форул, главный вор Мелисанды.

«И этот замухрышка – главный вор?» – недоверчиво подумала Селена.

А почему бы и нет? Главным достоинством Ксавьера была необычайная худоба, позволявшая ему легко протискиваться в самую узкую щель. Похоже, он не врал.

Опрос продолжался. Один за другим претенденты кратко рассказывали о себе. Кроме Кэйна, на титул королевского защитника претендовали еще шесть бывалых солдат. Всех их прогнали из армии за «весьма недопустимое поведение». И это в адарланской-то армии, где жестокость давно стала неписаным дополнением к уставам! Видно, каждый из шестерки натворил столько, что дальше держать его в армии было нельзя.