Сколько, однако, уже воспоминаний о Романе Монтана.

— Теодосия?

Она заморгала и увидела, что Хэммонд уставился на нее.

— Да?

— Мой Бог, о чем вы мечтаете? Выражение вашего лица свидетельствует о том, что вы переместились в другой мир.

«Другой мир, — подумала она, — да, вместе с Романом».

— Задумалась о Бразилии. — Снова разгладила юбки.

Хэммонд кивнул, но не поверил: ему было известно и о Бразилии, и о достопочтимом докторе Юджине Уоллэби. Но не ученый и не жук Пиндамонхангаба заполняют ее мысли; они о длинноволосом дикаре, с которым вместе разъезжали по округе. Какой раздражающей помехой оказался этот бандит! Даже когда его не было рядом с Теодосией, все равно оставался в ее мыслях. Конечно, то, что она сейчас в той же комнате, в которой они проводили время вместе, усугубляло дело, рассуждал про себя Хэммонд, без сомнения, ей он виделся в каждом углу.

— Что ж, — продолжил он, — пока вы замечтались о Бразилии, я интересовался, как ваш попугай перенес путешествие по Техасу.

— Хорошо, Хэммонд, спасибо.

Иоанн Креститель клюнул решетку клетки.

— Vulgare amici nomen, sed rara est fides.

— «Слово «друг» избито, но истинная дружба редка», — перевел Хэммонд. — Очевидно, слушал латинские цитаты?

— У меня была коллекция змеиных шкур на стене спальни, — заявил Иоанн Креститель. — Хорошо, Хэммонд, спасибо.

У Теодосии появилось дурное предчувствие — как много попугай слышал из того, что говорил Роман.

— Хэммонд, пожалуйста, садитесь, чтобы мы могли…

— Я джентльмен, — прервал ее Иоанн Креститель. — Собираюсь выращивать лошадей!

— Мой Бог, да он болтлив, не так ли? — заметил Хэммонд.

Иоанн Креститель поднял правое крыло.

— Я думала о Бразилии. Разве тебе не нравится вид моего мягкого неба?

Теодосия поспешила к окну.

— Иоанн Креститель слышит очень многие вещи, и чаще всего я даже не представляю, где именно. Он…

— Когда приехала Флора, женщина больше ни разу не появлялась, — продолжал Иоанн Креститель.

Хэммонд наклонился ближе к клетке, чтобы получше разглядеть птицу.

Попугай издал свой обычный клич.

— Почему, черт возьми, он говорит о свекле? Я прикрою свою пульсирующую мужественность полотенцем.

Хэммонд открыл рот. Птица имитировала Романа Монтана, догадался он. Ругательство и неприличное сексуальное замечание убедили его в этом.

Пульсирующая мужественность. Хэммонд ощутил прилив завистливого гнева.

— Очаровательная птица, — выдавил он, — просто очаровательная.

— Я рассказал Флоре о своей мечте превратить ферму в лошадиное ранчо, — провозгласил Иоанн Креститель, — и она ответила, что мой план — это воздушный замок.

Теодосия быстро прикрыла клетку салфеткой. Попугай тут же запротестовал, плеснул на нее водой.

— Слышал, что сходят с ума, слепнут или вырастают волосы на ладони. О-о-к! Она была матерью Секрета, а его отцом английский чистокровный Дрис-колла.

От Хэммонда не ускользнуло выражение ужаса в глазах Теодосии и поспешность, с которой она накрыла клетку. Попугай явно повторял то, что слышал от Романа в прошлом, и Теодосия определенно считала эти сообщения исключительно личными.

Он выпрямился и повел ее обратно к креслу.

— Дорогая, как вы себя чувствуете?

Она точно знала, что он имел в виду. Хэммонд был готов приступить к исполнению своей непосредственной функции.

— Я…

— Хотите еще немного побеседовать?

Его предложение доставило ей мгновенное облегчение.

— Да, да, конечно. Он улыбнулся.

— О чем будем говорить? Мы провели вместе весь день и уже обсудили множество тем. — Он окинул взглядом комнату, делая вид, что обдумывает возможную тему беседы. — Почему бы не поговорить о некоторых вещах из тех, что упоминал ваш попугай? Хочу сказать, что довольно поразительно. Что это за лошадиное ранчо? И откуда он знает кого-то по имени Флора?

Она избавилась от необходимости отвечать, когда кто-то постучал в дверь.

— Извините. — Встала и подошла к двери. — Не заперта, но не открывается, — сказала она, когда ручка не повернулась.

Стоя в коридоре, Роман схватился за ручку и открыл дверь.

Теодосия обрадовалась его приходу — они не виделись с самого утра, и хотя высказанное им отношение к возможному провалу ее планов продолжало причинять острую боль, она думала о нем весь день.

— Роман.

Ему еще не случалось видеть ее в этом платье, надетом сегодня вечером. Того же цвета, что и глаза, оно смотрелось великолепно на фоне бледной кожи и золотистых волос. Нарядилась ли специально для Хэммонда и снимет ли его при нем?

Он знал, что не следовало приходить в комнату, но не смог удержаться.

— Кое-что оставил из вещей в ящиках комода. Могу забрать?

— Можете, — надменно фыркнул Хэммонд, но осекся, когда ледяной взгляд голубых глаз разрезал комнату и вонзился в него.

Не сводя глаз с Хэммонда, Роман вошел в комнату — кольты покоились на бедрах. Неторопливо достал рубашку, бритву и черный платок из ящика комода.

Хэммонд несколько раз кашлянул, желая привлечь внимание Теодосии и подавляя мстительную улыбку.

— Пока мистер Монтана собирает свои вещи, почему бы вам снова не присесть, чтобы продолжить прерванный разговор, моя дорогая? Некоторые из затронутых тем — леди по имени Флора, несбыточная мечта о преобразовании фермы в лошадиное ранчо и чистокровном жеребце, принадлежащем Дрисколлу, — могли бы обсуждать и дальше, не так ли?

Роман застыл, как столб. Казалось, одни глаза еще излучали жизнь. Он смотрел на единственного в мире человека, которому доверился.

Теодосия — и она предала его.

Отчаяние и ярость поразили ее, словно молния.

— Роман, ты не пони…

— Все понимаю, мисс Уорт.

Ненависть и презрение отразились в его глазах, но не они явились причиной ее горя, а сильная боль, которую так и не удалось скрыть Роману.

Теодосия бросилась к нему, отчаянно желая рассеять подозрения, — он прошел мимо и остановился у двери.

— Сегодня встретил человека, который предложил работу в Морганз Гроув. Пришел за своими вещами, потому что уезжаю из Энчантид Хилл.

Страх поразил Теодосию: она оперлась на крышку комода, чтобы сохранить равновесие, затем снова направилась к нему, но остановилась — его взгляд выражал все его чувства.

Только сейчас почувствовала, что испытывали его враги, сталкиваясь с ним.

Роман вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

— Теодосия, что случилось? — спросил Хэммонд, прикидываясь совершенно недоумевающим. — Мистер Монтана, похоже, чем-то раздражен. — Он подошел к девушке, положил руку ей на плечо.

— Теодосия?

Она молчала — отчаяние сдавило ее, будто гигантские клещи.

— Теодосия, что…

— Надо остановить его, — прошептала она. — Остановить! — Бросилась к двери и схватилась за ручку, тянула, толкала и стучала по ней, но никакого результата. — Хэммонд, помогите же открыть!

— Конечно. — Подойдя, он неторопливо осмотрел ручку, медленно взялся за нее и несколько раз подергал. — Не имею понятия, почему управляющий не починил…

— Хэммонд, пожалуйста!

Минут десять он старательно делал вид, что открывает дверь.

— Теодосия, кажется, мы заперты в этой комнате.

Она принялась колотить по двери кулаками.

— Кто-нибудь, откройте дверь! Есть там живой человек? Откройте!

Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем пришел, наконец, управляющий и открыл дверь.

— Мисс Уорт, — извинился он, — прошу прощения, забыл починить…

— Какую комнату занимает Роман Монтана? — перебила она его.

— Мистер Монтана? Был в комнате восемь, но моя жена выписала его минут пятнадцать назад.

Теодосия бросилась из комнаты, не обращая внимания на крики Хэммонда. Добежав до конца коридора, сбежала по ступенькам, пронеслась через холл и выбежала на улицу, оглядываясь по сторонам, — нигде не обнаружив Романа, побежала к конюшне, нашла свою повозку и лошадь.

Секрета на месте не было.