Страйп стоял у нее за спиной, ощущая легкий аромат цветочных духов на волосах девушки. Наклонившись, он заглянул в ящичек, заполненный пузырьками, салфетками и картонными коробочками, и спросил, нарушив затянувшееся молчание:

— Дигиталис на месте?

— Нет, мистер Страйп, — тихо ответила Летти, дрожащей рукой придерживая ящичек. — Я знаю здесь все лекарства, но дигиталиса среди них нет.

Служанка была явно очень испугана, и ему захотелось успокоить ее, пообещать, что он лично позаботится о ее благополучии и сделает все, чтобы никто не причинил ей никакого вреда.

Однако Страйп прекрасно понимал, что подобное обещание страшно оскорбило бы Летти, и сама мысль о ее возможной реакции причинила ему невольную боль. Она будет вне себя от его бестактности. Вне всякого сомнения, у нее масса поклонников. Мысль об обожателях Летти показалась Страйпу отвратительной. Тем не менее он взял себя в руки и спросил довольно холодным деловым тоном:

— Вы уверены? Возможно, он находится в другом ящике или на прикроватном столике?

Страйп обвел взглядом комнату. Среди всего этого моря оборок, складок и ленточек могла скрываться целая аптека.

— Нет, — решительно ответила Летти пронзительным голосом. — Я убирала комнату сегодня утром. Дигиталиса нет, мистер Страйп. Я… — Она не закончила фразу и задрожала.

— Простите, что? — произнес он в надежде услышать какое-нибудь признание.

— Нет, ничего.

— Благодарю вас, мисс. — Страйп осторожно направился к выходу, стараясь по пути не задеть ни одной из бесчисленных оборок и складок. — Я полагаю, что на этом мы пока можем закончить. Мне следует направить сообщение мистеру Питту.

Горничная сделала глубокий вдох.

— Мистер Страйп?

— Да, мисс?

Он остановился и повернулся к ней лицом, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

Летти пыталась скрыть свой страх, но он светился в ее темных глазах, растерянных и испуганных.

— Мистер Страйп, это правда, что лорда Эшворда убили?

— Да, мы полагаем, что это так. Но вы не беспокойтесь, мы о вас позаботимся. И обязательно найдем того, кто это сделал. Будьте уверены.

Ну, вот он и сказал то, что боялся произнести.

Страйп ждал ее реакции.

На лице Летти появилось выражение явного облегчения. Но она тут же вспомнила, кто она такая, какое положение занимает в доме и кому должна сохранять верность. Девушка вновь расправила плечи и высоко подняла подбородок.

— Да, конечно, — произнесла она с подчеркнутым чувством собственного достоинства. — Благодарю вас, мистер Страйп. А теперь, если у вас больше нет ко мне вопросов, я хотела бы вернуться к своей работе.

— Да, мисс, — отозвался полицейский с явным сожалением. И Летти, прежде чем оставить Страйпа, проводила его вниз в буфетную дворецкого, где он вернулся к исполнению своих обязанностей.

Питт встретился и с Сибиллой Марч. Как только она вошла в комнату, он сразу же понял, почему Джордж повел себя так неосмотрительно. Она была удивительно красивой женщиной, яркой и чувственной. Ее лицо лучилось редкостной теплотой, а грациозность движений совсем не походила на холодную элегантность светских дам. И все же, несмотря на превосходную фигуру, на хрупкость, которая чувствовалась в тонком изгибе ее шеи, в изяществе маленьких ручек и делала ее беззащитной, Питт не смог ощутить той неприязни, которую, как ему казалось, должно было пробудить в нем появление этой дамы.

Сибилла уселась на зеленый диван в точности на том самом месте, где часом ранее сидела Тэсси.

— Мне ничего не известно, — заявила она еще до того, как он успел задать первый вопрос.

Под глазами у нее залегли темные круги, словно она недавно много плакала, и в ее осанке и поведении ощущалось какое-то напряжение, которое могло быть вызвано страхом. Ничего удивительного, ведь в доме произошло убийство, и убийца еще гуляет на свободе. Только самоуверенный идиот мог не испытывать страха в подобной ситуации.

— Вы можете не знать ценности тех сведений, которыми располагаете, миссис Марч, — заметил Питт, садясь. — Я исхожу из того, что дигиталис в кофе лорду Эшворду мог положить кто угодно. И мы пытаемся найти того, кто сделал это, исходя из ответа на вопрос, у кого могло возникнуть подобное намерение.

Сибилла молчала. Бледные руки, сложенные на коленях, были сжаты с такой силой, что на них четко выделялись побелевшие суставы. Неожиданно для себя Питт понял, что не знает, как продолжать допрос. Ему не хотелось быть жестоким с этой женщиной. С другой стороны, все попытки ходить вокруг да около болезненной темы бессмысленны и только затянут мучительную ситуацию.

— Лорд Эшворд был влюблен в вас? — спросил он прямо.

Сибилла вздрогнула, резко подняв голову и широко открыв глаза, словно была поражена вопросом. Тем не менее она должна была понимать, что он неизбежен. Она продолжала молчать так долго, что Питт уже хотел было снова повторить свой вопрос.

— Я не знаю, — произнесла, наконец, Сибилла. — Что имеет в виду мужчина, когда говорит: «Я вас люблю»? Возможно, смыслов в этой фразе столько же, сколько самих мужчин.

Томас не предвидел такого ответа с ее стороны. Он ожидал смущенного признания, или признания, которое будет брошено ему в лицо с вызовом, или даже просто полного отрицания. Но подобный философский ответ, который сам был скорее вопросом, привел его в замешательство.

— Вы любили его? — спросил он с большим смущением в голосе, чем предполагал.

На губах Сибиллы появилась едва заметная улыбка, и он подумал, что в этой улыбке, наверное, тоже таятся бесчисленные смыслы, о которых ему никогда не суждено узнать.

— Нет, но он мне очень нравился.

— Вашему мужу был известен характер вашего отношения к лорду Эшворду?

— Да, — призналась она. — Но Уильям не ревнив, если вы на это намекаете. Я с очень многими встречаюсь в свете. Джордж не первый мужчина, находивший меня привлекательной.

Питту было совсем не трудно поверить ее словам. Однако совсем другой вопрос, ревновал ее Уильям или нет. Насколько далеко зашли отношения между Сибиллой и лордом Эшвордом, и насколько далеко простиралась информированность Уильяма о них? Пребывал ли он в полном неведении или ему было безразлично? Или же в этих отношениях действительно не было ничего серьезного?

Однако задавать подобные вопросы Питт не посмел.

— Благодарю вас, мисс Марч, — официальным тоном произнес он.

Больше откладывать Томас не мог. Он должен повидаться с Эмили и утешить ее в горе. Инспектор встал, извинился и удалился, оставив Сибиллу одну в зеленой гостиной.

В холле он нашел лакея и попросил, чтобы тот проводил его в комнату Эмили. Поначалу слуга отказывался, уважение к горю брало в нем верх над подчинением властям. Но в конце концов здравый смысл возобладал, и он провел Питта по широким ступенькам наверх, на лестничную площадку, украшенную жардиньерками с различными видами папоротников. Остановившись перед дверью в спальню Веспасии, он постучался.

Им открыла немолодая горничная с простоватым, но умным лицом, на котором застыло выражение глубокой печали. Она мрачно воззрилась на Питта, готовая любой ценой отстаивать интересы своей хозяйки. Томасу это стало ясно по воинственной позе, которую приняла горничная.

— Меня зовут Томас Питт, — произнес он достаточно громко, чтобы Эмили в комнате могла его услышать. — Моя жена — сестра леди Эшворд. Она скоро приедет сюда, но сначала я должен сам побеседовать с леди Эшворд.

Горничная пребывала в замешательстве. Смерив полицейского пристальным взглядом, она приняла решение.

— Хорошо. Проходите, — произнесла она и сделала шаг в сторону.

Эмили сидела на кровати. На ней было темно-синее платье. Волосы были распущены по плечам, а лицо своей мертвенной бледностью напоминало белые подушки у нее за спиной. Глаза Эмили запали от пережитого потрясения. Питт сел рядом с ней на кровать и взял ее за руку. Рука ее была маленькой и казалась по-детски слабой. Томас понимал, что нет никакого смысла занимать время выражением соболезнований. Она прекрасно видит и ощущает его сочувствие.