Служанка была пожилая женщина из северных графств, по-деревенски дебелая, но приветливая. За годы, проведенные в доме Марчей, она повидала всякого; была свидетельницей самых разных семейных утрат и страданий, да и сама пережила немало. Она кивком ответила на распоряжения Веспасии, после чего усадила Эмили в шезлонг и сочувственно потрепала по руке. В иных обстоятельствах этот жест вызвал бы у Эмили глубокое раздражение. Теперь же она восприняла его как проявление человеческого сочувствия, как напоминание о том, что сама она жива и здорова, причем напоминание куда более реальное, нежели солнечный свет за окном, изысканная ширма японского шелка с изображением цветущей сакуры или лакированный столик.

Леди Камминг-Гульд вышла из комнаты и принялась медленно спускаться по лестнице. Ее внешний вид был исполнен скорби и сопереживания Эмили, которую она искренне любила, а также личного горя.

Джорджа тетушка Веспасия знала со дня его появления на свет. Он рос и взрослел у нее на глазах, она прекрасно знала все его достоинства и недостатки. И пусть пожилая леди не во всем одобряла его поступки, однако не могла не признать такие стороны его натуры, как щедрость, терпимость, добродушие и — в той степени, насколько это было применимо к нему, — честность. Его увлечение Сибиллой было в ее глазах кратковременным помрачением ума, проявлением безответственного эгоизма. Эту интрижку она отказывалась ему простить. Но ничто из этого не могло изменить тот факт, что Джордж был ей дорог. Было невозможно поверить в то, что он ушел из жизни так рано, не пройдя и половины жизненного пути.

Веспасия открыла дверь столовой, где увидела сидящих за столом Юстаса и Джека Рэдли.

— Юстас, я должна немедленно поговорить с вами.

— Разумеется, — холодно ответил Юстас, который все еще не забыл о нанесенной ему недавно обиде. Он не сделал даже попытки встать из-за стола.

Веспасия смерила Джека Рэдли строгим взглядом, и тот понял: произошло нечто из ряда вон выходящее. Он моментально встал и, извинившись, вышел из комнаты.

— Я был бы премного вам обязан, дорогая Веспасия, если бы вы были более любезны с мистером Рэдли, — холодно произнес Юстас. — Вполне возможно, что он скоро станет мужем Анастасии…

— Это крайне маловероятно, — не дала ему договорить Веспасия. — Но в данный момент это не так уж и важно. Боюсь, что Джордж умер.

Юстас мгновенно побледнел.

— Простите?

— Джордж умер, — повторила Веспасия. — Похоже, что у него случился сердечный приступ. Я оставила Эмили у себя в комнате вместе с моей служанкой. Думаю, нам следует послать за доктором.

Юстас набрал воздуха, чтобы что-то сказать, но не нашел подходящих слов. Привычный румянец на его лице сменился бледностью. Веспасия позвонила в колокольчик, и когда на ее зов явился лакей, заговорила с ним так, будто Юстаса в комнате не было.

— У лорда Эшворда ночью случился сердечный приступ, Мартин, и он умер. Леди Эшворд сейчас находится в моей комнате. Я попрошу вас принести ей немного бренди, чтобы она успокоилась. И еще пошлите за доктором — деликатно, не поднимая шума, разумеется. Не нужно ставить об этом в известность всех, кто находится в доме. Я сама сообщу кому нужно.

— Слушаюсь, мэм, — мрачно ответил лакей. — Могу я выразить мои глубокие соболезнования? Уверен, что остальная прислуга доверила бы мне высказать то же самое и от их имени.

— Благодарю вас, Мартин.

Лакей поклонился и вышел. Юстас неуклюже поднялся из-за стола, как будто его только что скрутил приступ ревматизма.

— Я скажу об этом матушке. Для нее это будет ужасное потрясение. За что же бедняжке Эмили такое наказание?

— Пожалуй, я отправлю кого-нибудь за Шарлоттой, — ответила ему Веспасия. — Признаюсь, я и сама потрясена до глубины души.

— Прекрасно понимаю вас, — смягчился на самую малость Юстас. В конце концов, Веспасии было уже за семьдесят. Однако его в данный момент занимала другая мысль. — Я думаю, что нам все-таки не следует посылать за ее сестрой. Мне она представляется довольно ветреным созданием, и ее присутствие будет в этом доме совершенно бесполезно. Почему бы, напротив, не послать за ее матерью? Или, еще лучше, отправить обратно к матери, как только она почувствует, что готова уехать отсюда. Пожалуй, так будет лучше и разумнее всего.

— Возможно, — сухо отозвалась Веспасия. — Но Кэролайн сейчас находится на континенте, так что, ввиду ее отсутствия, я пошлю за Шарлоттой. — Она посмотрела на Юстаса таким выразительным взглядом, что тот не посмел даже пикнуть. — Днем я отправлю за ней мою карету.

Веспасия вышла из комнаты и вернулась наверх. Ей надлежало выполнить еще одну обязанность — кстати, весьма нелегкую. Ведь, несмотря на непростительное поведение Сибиллы в течение последних недель, эта молодая особа ей нравилась. Так пусть она услышит печальное известие из ее уст, нежели от слуг или — что еще хуже — от Юстаса.

Веспасия постучала в дверь спальни и, не дожидаясь ответа, открыла. На столике возле кровати стоял пустой поднос из-под завтрака. Сибилла все еще лежала в постели — вернее, полусидела, небрежно набросив на плечи шаль. Из-под шали виднелась атласная ночная сорочка персикового цвета. Черные пряди на затылке выбились из прически и спадали через плечи на грудь. Даже в такой трагический момент удивительная красота этой молодой женщины не могла не поражать. Поразила она и Веспасию.

— Сибилла, — тихо произнесла леди Камминг-Гульд, входя в комнату, и без приглашения присела на край кровати. — Простите, моя дорогая, но я вынуждена сообщить вам печальное известие.

Сибилла испуганно посмотрела на нее.

— Уильям?..

— Нет, Джордж.

— Что?.. — искренне удивилась Сибилла. Ее первая мысль была об Уильяме, и она не сразу поняла, что, собственно, говорит ей Веспасия. — Что случилось?

Веспасия подалась вперед и, взяв Сибиллу за белую руку, крепко ее сжала.

— Джордж умер, моя дорогая. Боюсь, что на рассвете у него случился сердечный приступ. Вы ничего не можете сделать, разве что вести себя с подобающим случаю тактом, недостаток которого вы недавно проявили… ради Эмили, ради Уильяма хотя бы… если не ради вас самой.

— Умер? — прошептала Сибилла, как будто пытаясь понять смысл услышанного. — Не может быть! Он был… был таким цветущим, таким здоровым! Джордж… не может быть…

— Увы, боюсь, в этом не приходится сомневаться, — покачала головой Веспасия. — Предлагаю позвать вашу горничную, чтобы она приготовила вам ванну и помогла одеться. После этого оставайтесь здесь, в вашей комнате, пока не почувствуете, что пришли в себя и способны встретиться с остальными членами семьи. Затем спускайтесь вниз и предложите свою помощь во всем, в чем от вас может быть польза. Уверяю вас, это лучшее, что способно привести вас в чувство и избавить от душевных страданий.

Сибилла улыбнулась слабой тенью своей прежней улыбки.

— Это и для вас лучшее средство, тетя Веспасия?

— Пожалуй, да, — ответила старая леди и торопливо отвернулась, пытаясь побороть боль, которая с каждой минутой давала о себе знать все сильнее. — Именно это я настоятельно рекомендую и вам.

До ее слуха донесся шорох простыней, из чего она поняла, что Сибилла решила внять ее совету и встать с постели. Через несколько секунд звякнул колокольчик. Значит, сейчас сюда явится кто-то из свободных служанок.

— Я должна увидеть Уильяма и рассказать ему, — продолжила Веспасия, думая о том, что еще ей срочно нужно сделать. — К сожалению, придется заняться сразу массой дел — написать и разослать письма и все такое прочее.

Сибилла собралась что-то сказать — скорее всего, про Эмили. Однако прежде чем она успела произнести хотя бы слово, у нее, видимо, сдали нервы, и она промолчала. Заметив это, Веспасия не стала ее ни о чем расспрашивать.

Доктор появился в доме ближе к полудню. Его встретил Юстас, который сразу препроводил пришедшего в гардеробную, где Джордж лежал там же, где его утром увидели Эмили и Веспасия. Доктора оставили одного. За дверью в ожидании застыл один из лакеев, который по первому требованию должен был принести все, что требуется, вроде горячей воды и полотенец.