— Твое какое дело? - вроде бы спокойно произнес Грег, но я видела, что он напряжен и его раздражает этот разговор. - Занимаюсь, чем хочу. Тебя забыл спросить!

— Ты что-то грубить стал, - разозлилась она. - А я к тебе со всей душой!

 - Надоело! - громко сказал он. - Все лезут, все поучают! Оставьте меня в покое!

 - Ну я не хотела.— промурлыкала она и приблизилась,  бочком  протискиваясь  между топчаном и столом.

 Грег отодвинулся в самый угол, но Маришку это не смутило. Она уселась на топчан и положила руку ему на колено. Грег вскинул глаза. И вдруг я увидела, как прозрачную голубизну его глаз заполняют расширяющиеся зрачки. Он вперил неподвижный взгляд в лицо Маришки. Она замерла. Потом медленно поднялась, развернулась и словно сомнамбула двинулась к выходу. Ее лицо было застывшим, глаза— остановившимися. До меня дошло, что она явно под гипнозом. И я вспомнила, что Грег после превращения обнаружил, что обладает сильнейшими гипнотическими способностями. Видимо, сейчас он ими восполь-зовался. Когда Маришка удалилась, он глубоко вздохнул. Его глаза приняли нормальный вид. И тут Грег поднял лицо и будто глянул мне прямо в душу.

— Лада, Лада,— тихо заговорил он с мукой в голосе,— не могу больше здесь оставаться! Это невыносимо! Не могу без тебя ни минуты, ни секунды! Любовь жжет изнутри. Пишу стихи как одержимый, но даже это не помогает обрести хоть какое-то успокоение! Лада, Лада зову тебя! Шлю эти слова сквозь время, сквозь пространство, что нас разделяет, верю, что ты их услышишь. Не можешь не услышать, ведь моя любовь так сильна, что превосходит все на свете. Я чувствую ее, как поток нежности, летящий из моего сердца к тебе. Лада, любимая!

 Грег вытер слезы, схватил листок и начал сбивчиво читать:

Как любимая моя далеко!

Словно солнце, высоко-высоко.

Только солнце каждый день вижу я.

А любимую увидеть нельзя!

Между нами расстояние— век,

Ее образ лишь во тьме сжатых век...

Но под солнцем мы с ней ходим одним,

И на звезды мы все те же глядим...

 Грег опустил листок и поднял на меня влажные глаза.

— Любимый,— прошептала я и расплакалась.

 И от этого проснулась. Сев на кровати, вытерла слезы, с трудом понимая, где я, что со мной. Увидев привычную обстановку спальни, глубоко вздохнула и постаралась успокоиться. Однако сон врезался в память. Я так ясно видела Грега, слышала его слова и даже запомнила стихотворение. А так как я сама была лишена поэтического дара и во сне ко мне стихи никогда не приходили, то уверенность, что я только что каким-то неведомым способом общалась с любимым, лишь окрепла. Видимо, Грег сделал настолько мощный посыл, что его мысли проникли в мой мозг во время сна. Ничем другим я это объяснить не могла.

 Я нашла листок бумаги и быстро записала стихотворение, которое он мне читал, боясь его забыть.

— «И на звезды мы все те же глядим»... - повторила я и улыбнулась. - Да, звезды над головой одни и те же, хотя между нами почти сотня лет,— сказала я.

 Позавтракав, я уселась в гостиной. Настроение было решительным. Вначале я хотела открыть ноутбук и снова попытаться найти легенду о Багровой Жемчужине. Но потом меня осенило. Я взяла телефон и позво-нила Тину. Он ответил сразу и, как мне показалось, совершенно не удивился.

— Здравствуй, Лада,— мягко произнес он.— Как поживаешь?

—  Неважно!— ответила я.— Ты говорил, что любишь всем помогать, что делаешь это просто так, следуя своей натуре. Я прошу помощи!

— Слушаю тебя внимательно!— участливым тоном сказал он.— Если, конечно, это телефонный разговор.

 Я задумалась. И правда, по телефону все объяснить было довольно трудно.

— Я могу с тобой встретиться,— предложил он. - Если тебе, конечно, это нужно.

— Очень нужно! - подтвердила я. - Ты действительно не занят? Мне неудобно...

—  Прекрати! Знаешь, мы собирались с Тиной на выставку ручной вышивки. Она проходит в музее Бахрушина[13], но моя сестрица только что отказалась. Ей интереснее погулять с очередным поклонником. Так что можем совместить приятное с полезным. Ты как?

— С удовольствием! - обрадовалась я, здание музея было в пятнадцати минутах ходьбы от моего дома.

— Тогда через часок у входа, - сказал Тин.

 Когда я подошла к музею, он как раз припарковался и вышел из машины. Я невольно залюбовалась его яркой неординарной внешностью. Видимо, сыграло еще то, что окружающее пространство выглядело серым, туманным и унылым. И Тин со своими густыми яркими волосами рыжевато-медового оттенка, персиковой кожей, прозрачно-зелеными раскосыми глазами и алыми губами казался сказочным героем. Да и одет он был ярко: красно-коричневая кожаная куртка с большим капюшоном, с внутренней стороны отделанным лисьим мехом, нежно-персиковый свитер с высоким горлом, коричневые вельветовые джинсы. Я заметила, как оглянулись две прошедшие мимо него девушки и тут же о чем-то оживленно заговорили. Но Тин реагировал спокойно. Увидев меня, он расплылся в улыбке и махнул рукой. Я улыбнулась в ответ. Он мягко пожал мою руку, и мы вошли в музей, Выставка занимала один из залов. На стенах были развешаны сочные цветастые вышивки шелковой гладью, некоторые из них напоминали картины, настолько искусно были сделаны. И все они были в китайском стиле.

— Как красиво!— восхитилась я, останавливаясь перед одной из них.

Крупные цветы пионов были вышиты четырьмя оттенками розового цвета, листья - темно-синим, желтым и ярко-зеленым пяти оттенков, которые переходили один в другой!

— Рисовальный шов - это разновидность вышивки теневой гладью, которая воспроизводит с точностью живописи орнамент любою рода, цветы, людей, - тоном экскурсовода заговорил Тин.

 Я повернулась к нему. Видно было, что он испытывает сильнейшее удовольствие от созерцания. Тин не переставал меня удивлять, ведь я не могла забыть, что он— оборотень!

—  Изумительно!— поддержала я и перешла к следующей вышивке.

 На ней была изображена девушка под цветущим деревом.

— Это работа времен династии Юань[14],— охотно продолжил Тин.— Тогда как раз активно развивался культурный обмен между Западом и Востоком, чему способствовал Шелковый путь.

—  Все это очень интересно,— заметила я и замолчала.

 Тин понял без слов.

—  Если хочешь, мы можем сначала поговорить о твоем деле, а потом досмотрим экспонаты,— любезно предложил он.

— Хорошо,— обрадовалась я.

 Мы уселись на скамейку. Тин с готовностью повернулся ко мне. Его взгляд был внимательным и доброжелательным. Но я просто не знала, с чего начать. На меня нашло какое-то странное оцепенение, я даже подумала, что зря собираюсь побеспокоить такого славного парня, пусть и оборотня. Ведь в конечном итоге это были только мои проблемы. Однако воспоминание о полных страдания глазах Грега, которого я недавно видела во сне, придали мне решимости.

— Ты ведь оборотень, - тихо начала я, но выражение его лица не изменилось.

 Лишний раз я убедилась, что Тин живет в полной гармонии и с собой, таким, какой он есть, и с окружающим миром. И это его внутреннее спокойствие неведомым образом начало передаваться и мне. И я перестала нервничать и решила рассказать все начистоту. Я поведала ему о том, в каком времени оказался Грег после превращения, об угрозе вампиров расправиться со мной, если он не вернется, об энергии его вампирской крови, при помощи которой я могу оказываться в прошлом, и о том, что у меня ее осталось совсем мало. Я вынула из выреза блузки кулон и продемонстрировала его Тину. Он, правда, сощурился и отодвинулся, но тут же взял себя в руки, его лицо вновь стало спокойным. Я убрала кулон.                                       

— Когда я виделась, если это можно так сказать, с Грегом последний раз, - сказала я,— он мне сообщил о тайных знаниях оборотней и о каком-то племени славов. Будто бы у них есть легенда о Багровой Жемчужине. Но больше он ничего не успел мне рассказать: действие крови закончилось, и я вернулась в наше время. Я пыталась найти в Сети упоминания  об этой таинственной жемчужине, но нашла лишь скудные сведения о славах и легенду о том, как князь Изяслав основал это племя. Тогда я подумала о тебе. Других знакомых оборотней у меня нет. Ты ведь любишь учиться, поэтому, думаю, ты настоящий кладезь всевозможных знании.