Последующие дни прошли без каких-либо особых событий. Я выходила из квартиры всего один раз, чтобы открыть счет в Сбербанке и положить деньги. Решила не просить у мамы ее паспорт, что-то ей объяснять, уговаривать, так как она, несомненно, начнет отказываться. Я просто открыла счет на свое имя, положила туда довольно крупную сумму и заказала пластиковую карточку, решив отдать ее маме и сообщить пин-код, чтобы она сама снимала оттуда деньги, когда захочет.
Больше я не выходила из дома. Мое существование стало похоже на полуявь-полусон. Подсознательно я ждала лишь одного— звонка Коли, а до этого не хотела никого и ничего видеть и слышать. Ябродила по квартире без всякой цели, часто плакала, и это хоть как-то облегчало душу и оживляло ее. Много времени проводила возле картин. Я подолгу сидела в гостиной и смотрела на нас с Гретом на фоне летнего пейзажа, потом шла в кабинет и застывала там перед триптихом. И чем дольше я оставалась в одиночестве, тем быстрее теряла последние остатки мужества и уверенности в благополучном разрешении ситуации. Время шло, ничего не происходило. Я пыталась понять тайный смысл взаимодействия Ренаты и ее картин, но истина ускользала от меня, прозрения не наступало, к тому же мой разум был словно затуманен беспрерывным горем, я не могла рассуждать логично. При одном воспоминании о Греге я впадала в жуткую тоску. Единственным утешением служил кулон с его кровью. Я открывала его, вдыхала запах, и мне казалось, что мой любимый рядом.
Я начала интересоваться отечественной историей периода 20-х годов. Все факты поставлял мне, конечно, Интернет. Больше всего меня занимал период с апреля, ведь Грег оказался в Москве именно в апреле 1923 года. И я читала все подряд, чтобы проникнуть в атмосферу того времени, понять процессы, происходившие в обществе.
«Сосланный большевиками архиепископ Иларион вернулся в Москву в начале лета 23-го года. 5 июля он заново освятил храм Сретенского монастыря, который занимали обновленцы[3] и произнес проповедь, в которой обратился к священству, вступившему в обновленческие группы, чтобы они покаялись в церкви всенародно, иначе он не допустит их к службе в алтаре. Присутствующее духовенство публично покаялось, и Иларион освятил церковь от осквернения еретиков...»
«Изданы «Песни Революции»! Номером вторым идет «Наш Герб», стихи П. Герман, музыка Ю. Хаит. Вдохновенные прекрасные строки, зовущие нас только вперед!
Что может быть прекраснее и проще
Республики Советского Герба,
Где освящен порывом общей мощи
Стальной союз из млата и серпа.
Будет старый мир расколот
Угнетателям в ущерб!
Нанесет удар наш молот
И подкосит острый серп...»
«В начале 1923 года все функции по управлению спортом были переданы Московскому губернскому совету физической культуры (МГСФК) при президиуме Московского Губернского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов…»
«1923 г. Вышел в свет роман Д. Фурманова «Чапаев» о жизни и гибели героя Гражданской войны комдива В.И. Чапаева. Действие происходит в 1919-м, главным образом во время пребывания комиссара Федора Клычкова в чапаевской дивизии...»
«Холодное лето» О. Мандельштама впервые появилось в журнале «Огонек» от 15 июля
1923 года. Отрывок:
«Маленькие продавщицы духов стоят на Петровке, против Мюр-Мерилиза,— прижавшись к стенке, целым выводком, лоток к лотку. Этот маленький отряд продавщиц— только стайка. Воробьиная, курносая армия московских девушек: милых трудящихся машинисток, цветочниц, голоножек,— живущих крохами и расцветающих летом…
В ливень они снимают башмачки и бегут через желтые ручьи, по красноватой глине размытых бульваров, прижимая к груди драгоценные туфельки-лодочки...»
Я настолько начала погружаться в то время, что казалось, вижу и улицы Москвы и горожан, слышу гудки редких машин, песни, летящие из открытых окон. И, конечно, я постоянно представляла на этих улицах
Грега. Мне было страшно за него, хотя он и вернулся в свое время. Но разве теперь оно ему родное?
«Как он там сейчас? Что делает в этот самый момент? - постоянно думала я, открывая все новые ссылки и читая все подряд. - Помнит ли еще обо мне?»
Через неделю такого затворничества мне стало казаться, что я очутилась в параллельном мире. При помощи Интернета я погружалась в прошлое, находила все новые детали той жизни, представляла в мельчай-ших подробностях дом Грега, видела его самого, его друзей, даже его мать. Я знала, что основное его увлечение— поэзия, поэтому начала искать все связанное с поэтами того периода. Я внимательно изучила биографии В.В. Маяковского и С.А Есенина, ведь именно их творчество больше всего любил Грег. Их жизнь меня впечатлила. В школьной программе нам давали сокращенный вариант. Сейчас, узнав множество интереснейших деталей, я
совсем по-другому стала воспринимать их творчество.
Звонок мобильного, раздавшийся утром в воскресенье, вогнал меня в жутчайшее волнение. Дрожащими
руками я взяла его со столика. Звонил Коля. В оцепенении я смотрела на телефон, сердце колотилось так, что даже ребра болели, будто оно с силой билось о них. За неделю полной изоляции от внешнего мира я настолько погрузилась в свои фантазии, что морально оказалась не готова выйти в реальность. Мобильный замолчал, и я вздохнула со странным облегчением. Но он тут же зазвонил снова.
- Да, слушаю,— ответила я, стараясь унять волнение.
- Лада, приветик!— весело произнес Коля.— Грег уже вернулся?
При этом вопросе мои глаза тут же увлажнились. Боль усилилась.
- Нет,— глухо проговорила я.
- Я вот почему спрашиваю,— продолжил он, - я выполнил просьбу Ренаты и все разузнал про их прадеда. Ho ты-то к этому отношения не имеешь, вот и подумал, что могу все рассказать Грегу, раз Рената отказалась дать свой номер телефона. Как она, кстати?
- Понятия не имею, - ответила я.— С тех пор мы больше не виделись.
- Понятно, - явно погрустнел он. — И мне ни разу не позвонила! Хотя я так надеялся.
- Послушай, Коля, - сказала я, - выброси ее из головы! Не для тебя она, понимаешь?
Он шумно вздохнул. Потом с горечью произнес:
- Ты мне так понравилась, Лада. И я честно тебе об этом сказал, но у тебя Грег! И вот появилась Рената. Девушка такой красоты, что дух захватывает. Ясно, что у меня никаких шансов. У нее наверняка крутые поклонники, куда там бедному оперативнику частного агентства!
- В общем, ты сам все сказал,— торопливо ответила я.— Что ты узнал?
Я задержала дыхание, ладони вспотели, кровь гулко стучала в висках.
- Прадед твоего Грега действительно родился 21 октября 1905 года, проживал в Москве, окончил семилетку, в возрасте четырнадцати лет поступил в школу ФЗУ[4], через три года ее окончил, работал на автозаводе АМО им. Ферреро[5]... А вот дальше начинается непонятное. В возрасте 18 лет был арестован ГПУ.
У меня есть доступ к секретным архивам. Сейчас трудно в подробностях выяснить, в чем его обвиняли, но я нашел сведения, что занималось им УСО[6], а именно, пятое отделение.
- Пятое отделение? - потерянно повторила я.— Что это значит?
- Оно специализировалось на борьбе с правыми партиями и антисоветски настроенной интеллигенцией и молодежью. В то время это было очень серьезное обвинение.
- И что с ним стало дальше? - сорвавшимся голосом спросила я.
- Удивительно, но документы его дела утеряны,— сообщил Коля.— Есть лишь весьма странная, на мой взгляд, справка, прикрепленная к делу. На ней стоит пометка «Особо секретно». В ней говорится, что он был приговорен к расстрелу, но во время приведения приговора в исполнение исчез. Свидетели, солдаты, показали, что после расстрела тело словно испарилось. Всех свидетелей отправили на обследование в психиатрическую клинику. Что с ними стало дальше, я, естественно, выяснять не стал, это не моя задача.
