После первого нашего семинара молодежь замерзла. Люди реально ежились и хотели грога или глинтвейна. Холод был внутренний. А кофе внешнее. Хотя семинар был не игровой, не сопричастный, так сказать, а информативный: как это было. Начальная стадия исследования — где мы? Что вокруг нас? Погружение в тему, стало быть, прошло успешно. Только на пятом семинаре мы установили рамки исследования. А сейчас вошли в лабиринт представлений трех поколений. И продвигаемся на запах Грядущего.

Цели Посредников в наших играх просты и прозрачны: мы изучаем необходимую раскладку вещей, продуктов и знаний на Пути в Будущее, то есть отбираем, что туда возьмем. С точки зрения нас, внештатных сотрудников Перевала, не мы, сегодняшние сорокалетние, возьмем, а они, двадцатилетние, возьмут. Третье поколение, не помнящее Чернобыль. Мы, помнящие и отвечающие за "сегодня", проводим их и останемся тут отстреливаться от Прошлого. Вполне справедливая позиция: у нас уже вроде все было… Вспоминающие могут помочь нам, а могут выразить свое презрение недостаточности наших знаний. Мы поспорим, кивая на собственную рефлексивность и аналитичность. Они покачают головой.

Мы, серединное поколение, как тот чернобыльский выживший Саша: дети у нас уже есть, катастрофу распада онтологии мы, как-то пережили и не утратили рефлексию, опять же можем заработать и напоить гостей за Будущее, то есть голов у каждого из нас по-прежнему две. Теперь нам хочется поиграть за цивилизацию. Потому что, окромя перестройки, войны на нашу голову не случилось. Вот и стоим на Перевале. Чем мы хуже Дозора Дневного? У нас есть, что иметь, имеется, что считать, находится, кого любить, и проходящие в Будущее детишки закупаются у нас снаряжением. Непыльная работа. Некоторые сорокалетние сидят внизу и показывают на нас пальцами, как на придурков. Они тоже в своем праве: потребляют и зарабатывают, чтобы снова потребить.

Саша Ивченко, дежуривший в Чернобыле 26 апреля и схвативший 400 рентген, дал интервью корреспонденту "Гардиан". Оно в Интернете висит. Молодежь притащила к семинару. Вывели на экран.

"По общему правилу, если через полчаса после облучения начинается рвота, это означает, что полученная доза смертельна. Пятеро из тех, кого вывезли вместе с ним, умерли. Тем, кто умер быстро, повезло: умирать от внешних и внутренних ожогов крайне мучительно.

128 человек направили в специализированный медицинский центр. По прибытии Ивченко обрили голову, но через несколько дней все волосы у него на теле и так выпали. К этому времени у всех последствия облучения сказывались на состоянии легких, носа, ушей и горла. Тем, у кого рвота началась вскоре после облучения, делали пересадку костного мозга. Для Ивченко она была первой из многих.

Ему сделали первую из множества операций по пересадке кожи. Некоторое время он думал, что ему ампутируют руку. Спасением оказалось то, что он занимался греблей и нарастил мышцы. Но повязка на руке оставалась семь лет.

Ивченко провел год в больнице и еще два — в реабилитационном центре. Он считает, что выжил благодаря отправке в Москву и своим мускулам. Он не знает, бесплоден ли он, поскольку ему порекомендовали больше не иметь детей…

Врачи сказали, что раз выжил, беспокоиться не о чем.

Ивченко считает, что ему повезло, особенно по сравнению с теми, кто про-явил чудеса героизма при ликвидации катастрофы. Ивченко получает большую пенсию, а у них нет ничего. На вопрос о будущем ядерной энергетики он отвечает: "Если извлечь необходимые уроки и сделать безопасность приоритетом, она не представляет риска"".

Вот и мы считаем, что дело наше правое.

Реплика (старшая из сестричек, 18 лет):

— Кстати Саша Ивченко ни в какое Будущее не рвется, он готов, чтобы его туда подвезли на следующем безопасном реакторе. И таких, как Саша, немного.

— Нет, юная леди, — думаю я, — этот Ивченко машет нам снизу из-под самого Перевала: давайте, мол, ребята, хорошо смотритесь на горе! И все мои товарищи по оружию улыбаются. Не на войне же. И не во время аварии… Да и работы пока нет совсем. Никто не лезет через Перевал в непотребном виде и в неуемном составе, чтоб их останавливать и обеспечивать срочно всем необходимым для дыхания там, за горизонтом. Может, сразу выдавать им сноуборд и карманный реактор?

Реплика, возможная:

"Чудак ты, Гуру, — это отвечает на мои мысли друг, подтянувшийся до Перевала, несмотря на срединный возраст. — Люди предпочитают внизу сидеть и сочинять геополитические сказки для взрослых про глобальное потепление".

Он прав: в нашем предыдущем земном цикле мы даже специально приглашали господина Палеонтолога, чтобы внятно растолковал молодежи, забывшей физику, как будет меняться погода в течение трех следующих веков.

Дискуссия потихоньку идет, то есть смешиваются мнения. Это полезно и функционально. Молодежь перестает мерзнуть от темы.

Мир останавливается. Мы, словно бы сидим на кухне 60-х и планируем коммунизм во всем мире. Не родилось на свете Бисмарков, чтобы продолжить эксперимент. Кажется, это он сказанул как-то, что интересное социальное устройство нужно бы проверить на стране, которую не жалко. Тут нужно прекращать поток сознания, потому что дальше уже начинают пить за Россию.

Тем временем на семинаре всплывает тема чернобыльского сталкерства и игровых миров вокруг реактора. Это добрый знак.

Реплика (юрист 28 лет):

— Это самое сталкерство и игровое, и виртуальное делает для принятия катастрофы, как прошлого, но не неизбежного Будущего больше, чем все наши семинары вместе взятые.

Реплика (психолог, 44 года):

Просветленные говорят: чтобы отстраниться от прошлого, нужно принять, что оно было, взять лучшее, поклониться худшему и идти дальше. Нельзя вернуть умерших. Смешно впадать в снобизм и бесконечно перебирать "а что я еще мог сделать!" и нести далее чувство вины, расплескивая на детей свои грешки.

В перерыве молодежь вовсю эксплуатирует тему пророчеств и Нострадамуса.

Мне хочется закрыть тему про звезду Полынь и открыть другую. Про дальнейшее. Еще неплохо бы отнестись с пониманием ко всяким эксплуататорам темы во имя коммерческого успеха, государственных вливаний в Пиар и прочих шведов.

Реплика (программист, 30 лет):

— Не следует путать боль со страшилками для мазохистов. "Каждый человек во вселенной знает, где добро, а где зло" — эта фразочка из американского фильма и нам подходит. Видимо, где-то барьер американе охраняют, а по совместительству фильмы снимают. Эти нам братья. У них тоже там не все ладно. Башни-близнецы рухнули, а безопасность в аэропортах — все больше про ботинки и лифчики. Ну, чисто Россия времен Советов.

Над американцами мы смеемся, потому что уважаем.

Молодежь справедливо считает, что игру мы затеяли несколько отличную от "Сталкер. Тень Чернобыля", разработчик GSC "Мир игр". Что верно, то верно. Нам в Зону не надо, нам надо из Зоны и в неведомое. То есть свет мы в конце тоннеля ищем и угадываем, что там на Свету пригодиться может из текущего багажа… знаниевого например.

Тут мы сильно похожи на тех, кто был сорокалетним во время Чернобыльской аварии. Им и даем слово. Они прошли два перевала как минимум, и ничего — нам сто очков вперед дадут в мыследеятельности.

Вот, к примеру, Владимир Григорьевич Асмолов…