— НИИ кого? — озадаченно спрашивает физик, он любитель Стругацких.

Мы тут ему прямо и объясняем, что атомная отрасль в нас нуждается для сотворения глобальной рамки бытия.

— Тогда понятно, — отвечает он и вскорости уходит, а через неделю уезжает на Запад, потому как родина окончательно стала маргинальной и с кем тут физику изучать?

А что вы удивляетесь? И люди у нас до сих пор эмигрируют, и в Санкт-Петербурге конторы сверхсознательного толка не переводятся. Раньше анекдоты ходили про перестроечный КГБ и про то, как у них отделы появлялись, завязанные на разную магию и прочие паранормальные дела. Ну, дочка президента посмотрела сериал и спросила: «Папа, а есть ли у вас такой отдел, экзофизики?» — «Будет, — сказал папа, — как дочери откажешь?» То, что снимают в сериалах, как известно, из коллективного бессознательного не вырубишь топором.

Как-то молодежь, пытаясь определить наш статус в море других доменов, выделила общее, свойственное всем: старшим и почитаемым, средним и отвечающим, и младшим — спрашивающим — мы не боимся задавать странные вопросы и отвечать на них. Мы занимаем позиции и охраняем их, мы отступаем тогда, когда «все, что южнее этой линии, уже нечего спасать, а остальное еще можно успеть эвакуировать». Мы считаем, что общество развивается, и развитие есть уникальный ресурс, и за его обладание нужно бороться и побеждать. Мы считаем, что Вселенная к нам дружественна и всегда есть Будущее, зацепившись за которое, «мы выплывем и выпьем». Мы считаем, что нужны на Земле, и имеем, живя на ней, свои задачи и миссии. Мы готовы исследовать «с холодным носом» все вероятные и маловероятные сценарии, чтобы, выйти на базовый сценарий и учесть очарование и плюсы боковых, не случившихся, ветвей развития. Мы всерьез убеждены в том, что ни одним исследованием никого нельзя оскорбить. Нам чужды голословные, крайние позиции, например: «все цифры врут» или «все цифры вызывают доверие». Мы склонны, проверять цифры — цифрами и сопоставлять их с фактами и интересами.

Мы хотим взять с собой в Будущее упакованное знание о Чернобыле, а не мифы о нем. Мы знаем, что вероятность выстрела из ружья, висящего на стене в первой сцене, — велика. Мы также уверены в том, что если некоторые ружья до поры сняты со стены, то они тоже могут выстрелить. В связи с этим мы удивляемся неким фактам и начинаем исследовать то, чего не было. Это связано с умением читать между строк, воспитанным советской прессой. Именно поэтому мы не отрицаем конспирологический аспект ЧАК, который мелькнул мыслью у операторов 25 апреля, а потом как-то очень быстро испарился из информационного поля. Мы не тратим время на закатывание глаз и восклицания: как можно?! Мы объясняем, как и при каких обстоятельствах это было можно сделать. Мы проводим аналогии. Например, со времени неудачной постройки самолета «Максим Горький» прошло 15 лет, прежде чем большие самолеты снова начали активно строить в нашей стране. 15 лет — это период отставания от Европы и Штатов. Кому было выгодно обеспечить такое отставание?

Реплика (первая, по существу дела, математик, 38 лет):

— Друзья, имеет смысл подразумевать под заголовком «Акты и антракты»- это ж для печати — тему куда более интересную: Акторы и Аттракторы. Под Акторами мы будем понимать системные объекты, заинтересованные, например, в Чернобыльской катастрофе, а под Аттракторами развилки Сценариев.

Ведущий (переводчик, 26 лет):

— Да, согласна. Вот, к примеру, господин Дятлов в своей книге спорит с писателем Медведевым о том, что «не так все было, совсем не так», но непонятно почему он ни слова не пишет о том, как это сам так здорово и якобы по инструкции отключил САОР? Да и странно как-то с этим Дятловым: то был коммуникабельным, то вдруг стал своей противоположностью — ни начальников, ни подчиненных не слушал, сам по себе он действовал… или по кому?

Реплика (физик, 45 лет):

— Это, конечно, отдает конспирологией, которую мне бы не хотелось раньше времени выпускать на семинары, но у нас есть право поставить вопросы о существовании информационных объектов, модифицирующих поведение людей. Простейшие объекты — чиновничья администрация — Голем и «золотой телец» — служение Капиталу, условный Левиафан, нам известны. Оба эти объекта в разные периоды ой как модифицировали нашу жизнь…

Реплика (математик, 38 лет):

— А кто-нибудь отдает себе отчет о том, какого зверя своими семинарами будим мы? Тут можно не только без поддержки Голема остаться, но и без денег. Тут можно…

Реплика (физик, гость, 37 лет):

— У вас, друзья, какие-то нелепые отношения с государством и еще более странные взгляды на науку… Что вы сейчас обсуждаете? Налаженное государство оплачивает интеллект, ну а бюрократия, так она повсюду… В России просто не умеют работать как следует, а все остальные дела оставлять на аутсорсинг всяким службам. Все делается в одном флаконе… Да, службы подчас медленно все делают… Но можно спокойно работать и не думать о том, что рядом с тобой взорвется реактор или взрывом в полквартала мафиози решат замочить соседа. А Чернобыль, как я помню, отравил полстраны, что тут обсуждать. Я эту повесть душераздирающую медведевскую еще в интернате читал… Он закрыл тему, друзья, написал все, как было. Что вы ищете? Всемирный заговор? Тогда — я пошел.

Ведущий (переводчик, 26 лет):

— Мы вас услышали профессор. Идите уже…

За обиженным русским американцем захлопнулась дверь.

В кулуарах 18-летняя студентка скажет: да он за себя обиделся, уехал, теперь здесь его стульчик на семинаре не ждет. Это важный стульчик. Потерял он целую половину Галактики, а приобрел машинку хипповую и домик, где снег надо самому расчищать и угодить соседям… Студентка тоже уже была в Америке и видела, что чудные там дела творятся…

Реплика (физик, 45 лет):

— А сыграем-ка мы блиц-диспут, друзья. Принимаются все реплики. Начинаю:

— Социальная катастрофа в России была выгодна кому? Горбачеву?

— Это вряд ли… Он хотел демократических реформ… а тут Чернобыль…

— Да, не справился, качнулся обратно в сторону индустриальных рычагов управления

— А гласность-то уже проснулась.

— И железный занавес потерял свою прочность.

— Точно, точно, как раз «полетели голоса»: и предупреждащие, и упреждащие, и провокационные.

— Кстати, им тогда верили больше, чем правительству…

— Кто ж верит в реформаторов? Ясное дело — никто.

— А Дятлов?

— Что Дятлов?

— Он, физик, виноват, принял неправильное решение. Наказан. Тема закрыта.

— Подожди ты… Дятлов лечился в Мюнхене. В 1995 году умер. Написал книгу и умер…

— В его досрочном освобождении участвовали А Сахаров и Е. Боннер. Тяжелая артиллерия.

— Да, влиятельные знакомства. Не все концы с концами сходятся. Нелюдимый упрямый физик по Медведеву. Что, Сахаров всем, что ли, физикам помогал?

— Он мог…

— Стоп… Перетащил своих товарищей из Комсомольска-на-Амуре. Нелюдимый, аж жуть…

— Имел личные соображения и сбережения.

— Он мог быть замешен в кулуарных и подковерных играх: чей реактор лучше. Мог стремиться доказать свою правоту через аварию.

— Правильно. Катастрофу, тем более такого масштаба, мог и не предвидеть.

— С другой стороны, ее могли предвидеть за него. Проектанты, по-нашему акторы, в индустриальном соревновании используют все средства…

— Это не истина, это ее поиск… Боковая ветвь сценария.

— Самая крайняя версия, это Дятлов — шпион, тогда и Мюнхен, и освобождение понятны…