Нелюбовный роман
Ноябрь. Воздух свободы.
Свершилось! Я, наконец, официально развелась. И вдыхала воздух свободы полной грудью. Разошлись с мужем мы еще в январе, и долгие девять месяцев (символичное число, не правда ли?), я обкатывала это сладкое слово «свобода», повторяя его на разные лады. Но мы живем в мире, где правят формальности. Формальная несвобода имеет свойство угнетать. Меня гнуло к земле само осознание моего замужества. Присутствие в паспорте штампа с фамилией и инициалами этого человека буквально не давало радоваться жизни в полную силу!
И вот этот гнет снят. Я разведенная одинокая женщина с ребенком. И жизнь прекрасна!
Причин, по которым не сложилась эта наша «семья», так много, что даже вспоминать их скучно. Поводов расстаться было миллион, но я все цеплялась за призрачные надежды, которые толком даже сформулировать не могла. Чего-то ждала, на что-то надеялась. Ну не верилось мне, что та любовь, за которую я боролась когда-то в буквальном смысле слова со всем миром, оказалась страшной фикцией. Ужасной, и непоправимой. Ну и ладно!
Хочешь узнать человека лучше – разведись с ним. Казалось, я знала о нем все. Куда там! Развод показала такие потаенные грани, о которых я даже и не догадывалась. При разделе имущества мне досталось главное – наши друзья и ребёнок. Он счел, что этого достаточно. И решил компенсировать тот факт, что оказался в глазах широкой общественности подлецом, бросившем на произвол судьбы жену и ребенка, всем остальным имуществом. Небогатым, но ощутимым. В его числе были детская кроватка, коляска, детское же постельное белье и мои новые весенние сапоги тридцать восьмого размера. Чем эти вещи могли компенсировать его ущемленное самолюбие, или еще какие-то органы, мне не понять. Но видимо, ему этого хватило. Потому что больше мы с сыном его не видели. И не слышали тоже.
Маленькому Марку еще не исполнилось двух лет. Он ничего не помнит, и не вспомнит, наверное, никогда. Как кидался к двери на каждый шорох, с криком: «папа!». Как вздрагивал, засыпая, вечерами. Как отказывался кушать. Каким был нервным и пугливым первое время. Я тоже предпочла этого не вспоминать. Зачем? Мы это пережили.
В порыве эмоций я порезала к чертовой матери все имеющиеся семейные фотографии в клочья. Вырезала бышвего подчистую, и составила из остатков с лицами Марка, родителей, друзей, ну и моим в разных ракурсах, много забавных коллажей. Это успокаивало меня. Своего рода медитация. А единственную фотку пропустила.
Одно время у Марка была привычка листать фотоальбомы, разглядывать коллажи, и называть знакомых: мама, Майк (Марк), деда, баба, Ксита (Ксюша, крестная). За просмотром как-то он наткнулся на фото своего отца. Я напряглась в ожидании реакции, Марк напрягся тоже, пытаясь сообразить… «Дядя?», с вопросительной интонацией выдал он, наконец. «Дядя!», с облегчение ответила я, «чужой дядя, посторонний. Скажем дяде до свидания, ему пора домой!» . И выкинула фотку в мусорное ведро, под угарный детский смех. Больше к теме био-отца мы не возвращались.
Чувство социальной несправедливости захватывало меня первое время регулярно. Я все билась над ответом на вопрос: ну какого х… То есть, почему, этот товарищ живет себе припеваючи с моими сапогами и Марковой коляской, а я живу (припеваючи) с ребенком, ответственность за которого несу только я? Ну почему, а?
Ответов на этот вопрос я находила массу. И все они одинаково сводились к непечатным эпитетам в сторону бывшего. Скучно и банально. Он захотел устраниться, и он устранился. И никакая сила не могла этому воспрепятствовать. Никогда. Прошла любовь, завяли помидоры.
Конечно, мои родители разделил со мною тяготы и радости забот по воспитанию ребенка. Бесспорно, это не было пределом их мечтаний, и не такими были их планы на будущее. Но жизнь вносит свои коррективы в любые планы. Моя семья подставила мне крепкое плечо, большое крыло, кров и дом. И, что скрывать, не смотря на всю драматичность ситуации, в глубине души они были рады, что я, наконец, развелась с «этим козлом», как называла его мама в его отсутствие. Что он не маячит больше у них перед глазами, что они могут наблюдать в режиме он-лайн, как растет их единственный внук, и что единственная дочка, как истинный блудный сын (ну то есть дочь, конечно), после трехлетних скитаний на чужбине вернулась-таки в отчий дом.
Совместная жизнь с родителями, безусловно, имеет массу плюсов. Но и недостатки присутствуют. С ранних лет, а я вышла в этот самый, закончившийся полным провалом «замуж» в восемнадцать, я жила самостоятельно и по своим правилам. А вернувшись после развода в родительский дом, стала вновь вроде как ребенком, и вынуждена была снова жить по правилам взрослых, которые во многом отличались от моих, привычных. Конечно, и я, своим таким «как снег на голову» возвращением, доставила им немало неудобств. В спокойную размеренную жизнь взрослой семейной пары ворвались мы с Марком, с нашими игрушками, кашами, пижамами, мультиками, режимом дня, горшком в гостиной (в других местах Марку было скучно ходить на горшок), и прочими радостями материнства. К тому же я была молодой мамой (оооочень молодой, просто зеленой), без толкового образования, без работы, без малейших перспектив. Поэтому ко всем прочим радостям бытия добавилось еще и сказочное удовольствие нас с Марком содержать. Многовато для одного раза, что и говорить. Даже самым любящим родителям в таких обстоятельствах трудно сохранять олимпийское спокойствие, а порой и человеческое лицо.
Слегка оправившись от стресса своего закончившегося брака, и свыкшись с ролью одинокой матери с ребенком, я перепрофилировалась в одинокую работающую мать.
Работа нашла меня на удивление быстро. Еще весна толком не началась, а я уже трудилась на благо общества, и себя, конечно же. Мне это нравилось. Я была, в некотором роде, независима. Я несла ответственность, мне не приходилось рассчитывать на кого-то, и гадать, оправдает ли этот кто-то мои ожидания, не кинет ли… Я, наконец, стала взрослой. Удивительное ощущение. Не с замужества началась моя взрослая жизнь, а с развода. Вот как, оказывается, бывает!
Со временем я все больше находила преимуществ в одинокой жизни. По правде говоря, их оказалось больше, куда больше, нежели в замужней. А быть брошенной женой с ребенком – это вообще супер-выгодно. Все тебе сочувствуют. Все тебя поддерживают. У каждого найдется для тебя доброе слово, призванное подбодрить в трудной ситуации. Зная, как нелегка доля одинокой матери, все стремятся оказать помощь материальную. Не денежную, но вполне вещественную. Друзья и родня завалили ребенка подарками, каждый считал своим долгом хоть чем-то порадовать бедного малыша. Малыш был в восторге – игрушки и книжки вскоре стало просто негде складывать.
