Путь отважным преградило болото. Сержант Алиев первым шагнул в трясину, за ним последовали его товарищи. По грудь и по горло в гнилой воде, держа над головами части пулемета и коробки с лентами, бойцы форсировали болото. Им удалось незаметно проникнуть через открытый фланг противника.

Выбрали позицию, тщательно замаскировали ее и, быстро собрав пулемет, открыли огонь по врагу. Гитлеровцы растерялись. Меткий пулеметный огонь настигал их всюду. Укрепленная высота была взята нами.

В ночь на 29 июня 228-й и 111-й полки под прикрытием огня артиллерии на ранее заготовленных лодках и плотах, а также на простых переправочных средствах форсировали Припять. Однако на левом берегу они встретили сильное сопротивление врага. Завязался бой. Противник неоднократно пытался сбросить наши части с левого берега. Но при поддержке артиллерии пехота удерживала плацдарм.

Вот один из примеров инициативы и находчивости артиллеристов. 7-я батарея 84-го артполка, форсировав Припять, установила орудия у берега. Теперь было необходимо срочно наладить связь со стрелковым подразделением. Но вокруг вражеские мины. Ждать саперов некогда. Бойцы разглядели тропинку, которой пользовались гитлеровцы. Она наверняка не заминирована. Но зато за ней наблюдают снайперы противника, и каждого, кто покажется, ждет пуля.

Как быть? За дело взялся красноармеец Клесунов. Катушку с проводом он установил на камнях так, чтобы она могла свободно вращаться. Затем боец привязал к ноге конец провода и, плотно прижимаясь к земле, пополз. Теперь все зависело от сноровки. Клесунов полз, как ящерица, даже трава колебалась не более, чем под ветром. Связь со стрелковым подразделением была установлена.

Запомнилась встреча с парторгом 129-го отдельного истребительного противотанкового дивизиона капитаном Алексеем Никифоровичом Полянским. Он был тяжело ранен. Несли его к переправе для отправки в медсанбат.

— Не то беда, что ранен, а то беда, что товарищей оставляю, — сказал мне парторг.

И я уверен, что Алексей Полянский не хотел расставаться с друзьями. Давно он служил в нашей дивизии, был политруком роты, а когда после первого ранения его назначили начальником клуба дивизии, не успокаивался, пока снова не отпросился на передний край.

Товарищей по дивизии Алексей Никифорович действительно навсегда покинул. Отправили его в тыловой госпиталь, а затем уж с другой частью дошел он до Берлина. После войны, слышал, учительствовал он в родном поселке Сурское Ульяновской области. Недавно получил я новое напоминание об Алексее Полянском. Прочел в альманахе «Подвиг» очерк Якова Лойко «Сержант в одиннадцать лет». Очерк этот был посвящен сыну Алексея Никифоровича Станиславу — герою-разведчику Великой Отечественной.

Да, судьбы советских людей нередко перекрещивались на фронте. И случай, который я привел выше, лишь подтверждает это...

Тяжелый бой на Припяти длился много часов. Наши силы наращивались. Во второй половине дня подошли бронекатера и огнем поддержали пехоту. Преодолевая заболоченные участки, подразделения продвинулись вперед, закрепив за собой плацдарм.

На второй день наступления командный пункт дивизии переместился к берегу Припяти в район Велавска.

107-й полк продолжал продвигаться вперед в северо-западном направлении. К исходу 29 июня он вышел в район населенных пунктов Слобода, Калинка, Гончариха. Учитывая его успешное наступление, командир дивизии решил в ходе боя произвести перегруппировку сил и развивать успех на этом участке.

29 июня к вечеру 111-й полк был погружен на корабли и переброшен на плацдарм, захваченный 107-м полком. Помню, мы были вместе с полковником Шмыглевым под Новоселками, когда с первым эшелоном 111-го полка прибыл смелый и энергичный начальник штаба полка майор Федор Максимович Еровой. Командир дивизии поставил полку новую боевую задачу: обойти город Петриков с севера. Под покровом ночи, преодолев заболоченный участок, подразделения этой части вышли к северной окраине населенного пункта Белка. 228-й полк оставался на месте. Комдив направил туда своего заместителя по строевой части полковника Николая Дмитриевича Поляткова. Надо сказать, что этот человек пользовался в дивизии большим авторитетом. Кадровый офицер, хорошо подготовленный в военном отношении, был всегда желанным в частях. Командиры получали от него дельный совет и помощь в выполнении боевой задачи.

В 107-й полк был послан начальник оперативного отделения штаба дивизии майор А. П. Бондаренко, в 111-й полк — его заместитель майор И. М. Хорошко. Им поручалось оказать помощь штабам.

С утра 30 июня наступление возобновилось. 111-й полк подполковника И. П. Черноусенко, человека исключительной храбрости и настойчивости, обошел город Петриков с севера, перерезал шоссейную дорогу, а также дорогу Рабочий Поселок — Капцевичи — Петриков и, создав угрозу окружения немецкого гарнизона, отвлек на себя его главные силы. Особенно успешно действовал при этом 2-й батальон. Им командовал один из храбрейших офицеров дивизии четырежды орденоносец Емельян Романович Супрунов.

107-й полк подполковника Ф. В. Смекалина приблизился к Петрикову с северо-востока. 228-й полк при поддержке дивизионной и корабельной артиллерии прорвал линию обороны врага и начал, хотя и медленно, продвигаться с юго-востока к городу.

Уже знакомый нам артиллерийский разведчик Клесунов, неся рацию, почти вплотную пробрался к вражеской траншее, из-за пригорка наблюдая за ней. Метким выстрелом он уничтожил высунувшегося фашиста. После этого ему пришла в голову дерзкая мысль. Он высмотрел участок, где не было огневых точек, пополз вперед. Прыжок — и вот Клесунов в траншее. Осмотрелся. Близко — никого. Лишь издали доносятся голоса гитлеровцев. Клесунов установил рацию, начал корректировать огонь своей артиллерии прямо из вражеской траншеи.

Два брата — Михаил и Сергей Помазы шли рядом в атаку. В числе первых они форсировали Припять. Вместе ворвались во вражескую траншею. В жестокой схватке был убит Сергей. Упорный траншейный бой продолжался. Михаил дрался все яростнее. Ненависть и горе словно удесятерили его силы. Он настиг группу фашистов, открыл огонь из автомата. Восемь гитлеровцев ответили жизнями за смерть Сергея.

Штурм Петрикова командир дивизии назначил в ночь на 1 июля. Чтобы не допустить отхода противника на запад, он поставил перед командиром 2-й бригады речных кораблей задачу высадить десант к моменту штурма в юго-западную часть города. С наступлением темноты 30 июня начался штурм города. Наступление было стремительным. Подразделения всех полков, а также десант в составе команды моряков и отдельной учебной роты дивизии одновременно ворвались в город. 30 июня в 23 часа 30 минут Петриков был освобожден от немецко-фашистских захватчиков.

Я уже писал о том, какую помощь оказали дивизии моряки Днепровской военной флотилии. Действия бронекатеров и десантных групп были безупречны. Мы с полковников Шмыглевым сочли своим долгом выразить благодарность морякам. В письме, направленном нами командиру 2-й бригады речных кораблей капитану 2 ранга В. М. Митину и начальнику политотдела Н. З. Мациевскому, говорилось: «Командование и политотдел 55-й стрелковой дивизии выносят благодарность лично вам, краснофлотскому и офицерскому составу 2-й бригады речных кораблей Днепровской речной флотилии за успешные совместные наступательные действия в районе Скрыгалово, Петриков и желает вам дальнейших успехов в вашей боевой работе по разгрому немецко-фашистских захватчиков».

Мне раньше не приходилось бывать в Петрикове, поэтому я не мог представить себе, каким он был до войны. Теперь город лежал перед нами разрушенный и безлюдный. Лишь кое-где на дорогах встречались жители, возвращавшиеся из лесов. Они подходили к нашим бойцам, обнимали их, целовали...

Сколько бы ни насмотрелся человек на зверства фашистов, он не мог сказать: «Я знаю все». Каждый раз в списке злодеяний появлялось что-нибудь новое. В Петрикове и близлежащих деревнях гитлеровцы устраивали облавы на детей в возрасте от шести до четырнадцати лет, оцепляли городской квартал или населенный пункт, врывались в дома и забирали ребятишек. Слезы и мольбы матерей не помогали. Детей бросали в крытые машины и увозили в лагеря, где собирались воспитать поколение рабов. Сопротивлявшихся жестоко избивали. Четырнадцатилетнему Феде Филепцу сломали ноги, вывернули руки и швырнули его в грузовик. Екатерину Ивановну Кочура, прижавшую к груди одиннадцатилетнюю дочку Верочку, оглушили ударом приклада.