Все эти заявления, однако, были сделаны для того, чтобы скрыть правду: британские коммандос действительно застрелили пленных, у которых руки были связаны за спиной. Необходимо вспомнить, что капитан Портьюс был тяжело ранен, и из-под обстрела его выносили немецкие пленные, следовательно, он вряд ли полностью сознавал, что происходило вокруг него. Детали раскрываются в заявлении Уильяма Спирмана, сделанном полвека спустя после событий, причем, необходимо отметить, что Спирман был одним из самых ревностных почитателей Ловата:
«Когда мы штурмовали батареи, была полная неразбериха. Темно, хоть глаз выколи, отовсюду артиллерийский огонь, над головой самолеты, и, любого, кроме десантника, которого ты знал в лицо, ты просто убивал. Мы получили инструкции привести пленных, но в разгар боя в операции подобного рода вопрос стоял так: убить или быть убитым. Я хочу сказать, что у нас не было никаких шансов брать пленных. Мы знали, что немцев на батарее не меньше трехсот, а мы должны подавить огонь любой ценой. Невозможно дискутировать с самим собой на тему «Что мне делать? Пристрелить или взять в плен?», когда вокруг свистят снаряды. Нет никакой возможности кричать в мегафон: «Эй, вы окружены. Не хотите ли сдаться в плен?». Просто идешь вперед, делаешь свое дело и надеешься уцелеть. К сожалению, многие не уцелели. Мы должны были уничтожать противника и ничто не могло остановить нас.
В конце концов мы выполнили задачу. Когда сопротивление было подавлено и мы взяли в плен несколько немцев, Ловат отозвал меня и еще одного парня, Перси Тумза, и попросил нас найти самый безопасный путь назад, поскольку с нами пленные и раненые. Ходячие раненые и раненые на самодельных носилках, естественно, замедляли наш отход. Я и Перси Тумз нашли наилучшую дорогу, и мы все отправились к берегу искать лодки. Когда мы пришли… вы видели этот длинный кровавый пляж. Может, потому, что мы устали, обратный путь под огнем показался чертовски длинным. Немцы укрепились на вершинах скал и, когда мы появились на пляже, начали стрелять. Десантным судам очень трудно подходить к берегу под огнем. Я помню, что видел всплески в воде, но необходимо было убраться с проклятого пляжа, иначе нас изодрали бы в клочья.
Наступил момент, когда стало ясно, что людей слишком много для имевшихся в наличии судов, и встал вопрос: что делать с пленными. Я, конечно, не участвовал в принятии этого решения. Я был просто одним из парней на том пляже. Но в конце концов решили, что единственный возможный выход: пристрелить некоторых пленных.
Были ли их руки связаны за спиной?
Да. Не могу точно сказать, как это получилось. Но раз нам предстояло тащиться с пленными от той батареи и везти их в Англию, мы должны были как-то их контролировать, чтобы они не были нам обузой и не задерживали нас. Итак, мы решили, что свяжем им руки за спиной у основания больших пальцев крепкой и очень тонкой веревкой, и тогда, если они что-нибудь попытаются предпринять, веревка чуть ли не срежет им пальцы. В общем, мы так и сделали. Мы не могли вести их другим образом. Они просто шли своим ходом вместе с нами.
Оказывали ли они сопротивление?
Если бы они оказали какое-то сопротивление, то умерли бы, не дождавшись результатов. У них просто не было возможности сопротивляться. Они были связаны; мы сделали это очень быстро и повели их с собой. Но из-за того, что мы были ограничены в плавсредствах, их пришлось убить. Они были застрелены и оставлены на пляже. Это было очень неприятно, потому что никому из нас не нравилось убивать пленных. Я имею в виду, англичане не такие. Несмотря на то, что немцы и японцы творили ужасные вещи, я не думаю, что кому-то из нас нравилось стрелять в пленных. Мы сделали это не потому, что мы убийцы, мы просто завершали операцию».
То, что через много лет после событий подтвердил Спирман, доказало собственное расследование Гитлера, и его ярость бушевала все последующие недели, а новые рейды планировались и проводились именно в той манере, которая как будто нарочно раздразнивала фюрера.
Речь уже не шла о рейдах в масштабах Дьеппа. Сосредоточились на вторжении — операции «Торч», высадке союзных войск в Северной Африке в ноябре 1942 года. А пока штабисты Объединенных операций Маунтбеттена переключились на мелкие рейды и увеличение количества отрядов, подобных коммандос, которые должны были совершать налеты на захваченные противником территории Средиземноморья, французское побережье и Нормандские острова.
Одним из таких отрядов был Смолл Скэйл Рэйдинг Форс, ССРФ (Small Scale Raiding Force), под кодовым названием «отряд коммандос № 62», сформированный осенью 1941 года на основе роты «В» отряда коммандос № 7. В то время специалистами по шпионажу, диверсиям и убийствам располагали лишь коммандос, и двоих из блестящих и изобретательных молодых офицеров отряда, капитана Гаса Марч-Филиппса и лейтенанта Джефри Эпплйарда, откомандировали в Спешиэл Оперэйшнз Экзекыотив (СОЭ) Special Operations Executive (SOE) тренировать пополнение. Им также необходимо было судно для доставки обученных агентов к намеченным целям, задача, которая обычно выполнялась СБС. Довольно привычным зрелищем в Средиземноморье была поднимающаяся на поверхность британская субмарина. На корпусе появлялся мужчина в костюме с портфелем, которого под покровом темноты с риском для жизни доставляли на берег в байдарке.
Одним из тех, кто появлялся на корпусе подлодки, был Марч-Филиппс. В его базовую группу входили Дэвид Стерлинг, Роджер Кортни, Пэдди Мейн, Майк Калверт, и кто-то из них отозвался о нем, как о «храбром идеалисте и донкихотствующем гении». Марч-Филиппс собрал такую же, как он сам, беззаветно храбрую команду и сумел достать очень крепкое судно, траулер «Мейд Онор» («Maid Honor»), реквизированный специально для десантов и в качестве плавучей базы отряда скромно стоявший на якоре в Пуле. Однако перед десантниками неожиданно поставили более серьезную задачу: обнаруживать подводные лодки противника у западного побережья Африки и докладывать о их местонахождении. Отряд с профессиональным шкипером перебазировался во Фритаун и уже оттуда отправлялся на тайные миссии по заданию СОЭ (SOE). Об этих миссиях нигде и никогда не упоминалось, хотя они, безусловно, имели большое значение, поскольку 24 июля 1942 года Марч-Филиппс был награжден орденом «За боевые заслуги», Эпплйард получил пряжку на орденскую ленту своего «Военного креста», а еще одного члена группы, Грэма Хейза, также наградили «Военным крестом»[18].
Маунтбеттен хорошо знал историю «Мейд Онор» и встретил команду, когда она в феврале 1942 года вернулась домой в отпуск. Он заявил, что они станут отличным штурмовым отрядом под эгидой его Объединенных операций. Отряд «Мейд Онор» — это имя они взяли в Лагосе — окончательно вернулся в Англию летом, а траулер впоследствии был продан. Хотя официально отряд контролировался и финансировался СОЭ, Маунтбеттен забрал его для «интересных маленьких поручений» в британских водах. Группе придали моторный торпедный катер № 344, который вскоре стал ее собственностью, и поручали налеты на побережье Франции. Первый испытательный десант был осуществлен за пару ночей до Дьеппа. Отряд высадился к северу от Шербура, убил трех немцев, провел разведку прилегающей территории и вернулся домой. На самом деле десантники должны были высадиться выше по побережью и атаковать зенитную батарею в Барфлере, но промахнулись, однако эту оплошность предпочли не заметить.
Второй рейд был осуществлен 3 сентября. Десантники напали на маяк в Ле Каскет (Les Casquets) у Нормандских островов, чтобы захватить персонал, документы и шифровальные книги. Маяки всегда были хорошим источником шифров, и этот не стал исключением. Марч-Филиппс взял в рейд 11 человек. Десантники взобрались на 25-метровый утес, напали на маяк и обнаружили всех обитателей спящими. Захватив без единого выстрела семерых немецких солдат и двух телеграфистов, они вернулись в Британию. Согласно рапорту, «на захваченных в постелях немцах были сетки для волос, и одного из них командир принял за женщину».
