Плотность артиллерии в полосе наступления корпуса составляла 60 стволов на 1 километр прорыва, а с армейской артгруппой достигала 65 единиц. Из них 18 стволов выдвигалось на прямую наводку. Такую плотность мы считали тогда высокой. У нас в корпусе она применялась впервые.

Артподготовку предполагалось провести в течение 15 минут.

При каждом стрелковом полку создали минометные группы, которые должны были действовать не только в период артподготовки, но и в период артнаступления. Начальниками мингрупп назначили начартов полков.

Орудия прямой наводки в каждом полку были объединены в группы сопровождения пехоты. Во главе их поставили командиров иптапов.

Пристрелка артиллерии производилась постепенно, в течение трех дней, без нарушения установившегося режима огня. На заранее выбранные огневые позиции от каждой батареи выдвинули сначала по одному орудию.

Кропотливую работу провели саперные подразделения: проложили колонные пути к переднему краю, оборудовали наблюдательные пункты, проделали проходы в минных полях и проволочных заграждениях, организовали комендантскую службу и т. д. На каждый стрелковый батальон для инженерной разведки и разграждений в глубине обороны выделили одно саперное отделение.

Особое внимание было уделено подготовке личного состава к ночной атаке. Первую траншею оборудовали ступеньками, чтобы пехоте было легче выскочить из неё. Границы полков и батальонов обозначили белыми колышками. Направления атаки провешивались светящимися трассами из специально выделенных для этого пулеметов. Над главными ориентирами в полосах дивизий - Зелено-Поле и Весело-Поле - артиллерия подвешивала "фонари" (осветительные ракеты).

За сутки до начала наступления части Даниленко и Чиркова сменили дивизию Серюгина и заняли исходное положение. В последнюю ночь перед атакой все находились на своих местах.

* * *

С небольшой оперативной группой я расположился на своем НП, на маленьком сплюснутом кургане, в центре полосы корпуса. Со мной - Муфель, Москвин, Ильченко, адъютант. НП находится между первой и второй нашими траншеями. Так близко к противнику мы никогда еще не располагались, поэтому многое нам кажется необычным.

Сначала сюда и добраться было нельзя. Стоит только вылезти из оврага у Кодака, как сразу же попадешь пол огонь противника. Пришлось подвести к кургану пяти-сотметровый ход сообщения, но и по нему ходить было небезопасно - очень часты прямые попадания снарядов и мин.

Правее, на таком же кургане и, пожалуй, еще ближе к противнику, расположился Даниленко. Его дивизия правым флангом занимает Могилу Баба, а левым вплотную подходит к нашему кургану. В первой и второй траншеях пехота двух полков первого эшелона. Полк второго эшелона спрятан в глубине, в балке восточное Каменнополя. Левее - дивизия Чиркова. В первых траншеях у нее тоже два полка, третий расположен во втором эшелоне в Кодаке. НП Чиркова - на кургане южнее Кодака.

Дивизия Чурмаева сосредоточилась на южной окраине Сергеевки. Для Чурмаева подготовлен НП на кургане по соседству с нашим. Он займет его не сейчас, а утром, с развитием боя. По линии второй траншей вытянуты и все наблюдательные пункты командиров полков, а командиры батальонов и рот находятся в первой траншее, вместе с солдатами.

Такая скученность органов управления н близость наблюдательных пунктов к противнику очень тревожат меня. Я все еще опасаюсь контрподготовки. Волнуются и мои боевые товарищи. Каждые десять минут мы покидаем наш блиндажик, поднимаемся на курган и настороженно всматриваемся, вслушиваемся в ночь, в последнюю ночь перед атакой.

А ночь стоит светлая и не по-зимнему теплая. Временами из-за облаков выглядывает серп луны и серебрит наш курган с прилегающими к нему траншеями. Кое-где поблескивают неспрятанные штыки да искрится на скате пленка снега. Таких пленок на буграх и равнине осталось мало. За последние дни снег съела оттепель. Наши взоры тянутся к переднему краю противника и дальше вглубь, к Зелено-Полю и Весело-Полю.

Там все так же, как и неделю назад: потрескивают пулеметы, покрякивают мины.

30 января, за два часа до рассвета, с нашего НП взвились три красные ракеты и вслед за ними свыше ста орудий прямой наводки открыли огонь.

Муфель спокойно посматривает па часы. Через пять минут огонь орудии прямой наводки должен смениться десятиминутным налетом артиллерии и минометов с закрытых позиции, который захватит всю ближайшую тактическую глубину вражеской обороны, включая артпо-зиции и полковые резервы. С началом артналета саперы удлиненными зарядами подорвут проволоку противника, а пехота изготовится к броску в атаку.

- Смотри, чтобы твои саперы не опоздали, - показывая на часы, кричит Муфель Ильченко. - Осталось несколько минут.

- Не беспокойся! Порядок! - кивает тот головой. Все шло по плану. Замолкли орудия прямой наводки, закончился и огневой налет но переднему краю. Рассекая небо огненными стрелами, сопровождаемый надрывным шипящим свистом, прогрохотал и разорвался залп "катюш" - сигнал для атаки.

Поднялась и рванулась вперед пехота. Артиллерия перенесла огонь на вторую траншею. Над Зелено и Весело-Полем повисли яркие "фонари". Туда же от наших курганов потянулись огненные трассы.

Застигнутый врасплох, противник молчал. Казалось, его вообще нет. А поле боя содрогалось от криков "ура".

- Мои заняли вторую траншею, очищают хутор Весело-Поле, - докладывал Даниленко,

- Овладел опорным пунктом с двумя курганами и продвигаюсь к Весело-Полю, - вторил ему Чирков.

Атака наша развивалась в темноте, а ночь таила много неожиданностей. Первое серьезное сопротивление противник оказал на рассвете, на глубине двух километров, из сильно укрепленных пунктов-высоты 117,6 и Весело-Поле. После короткого огневого налета и обходного маневра наши войска сломили это сопротивление. К 10 часам утра опорные пункты Весело-Поле и Мало-Софиевка были взяты, железная дорога перерезана и задача дня выполнена.

А в 12 часов я передавал по дивизиям благодарность командующего войсками фронта генерала Р. Я. Малиновского.

К вечеру после ожесточенного боя были взяты Зелено-Поле и Ново-Софиевка. Глубина прорыва достигла 8 километров, т. е. вдвое превысила задачу дня. Захвачены были сотни пленных, орудия, минометы, танки.

В 16.00 я вызвал к себе командира 28-й гвардейской дивизии генерала Чурмаева за получением задачи. Решил ввести его дивизию в полосу прорыва еще засветло, чтобы дать возможность командирам полков ориентироваться на местности и развить успех.

Минут на десять - пятнадцать раньше Чурмаева ко мне на курган прибыл командарм.

- Поздравляю! И от себя лично и от соседей справа! - пожимал он мне руку и широко улыбался. - Что нового?

- Резко возрастает сопротивление противника, - доложил я. - С утра у него было несколько танков, днем - с десяток, а к вечеру - уже несколько десятков.

- Чем больше, тем лучше. Бить их надо! - весело сказал Шарохин. - А вид-то какой расчудесный! - восторгался генерал, взбираясь на курган.

С кургана хорошо просматривались и Зелено-Поле, и Весело-Поле с Ново-Софиевкой, захваченные нашими войсками, и большой населенный пункт Водяное за нашим левым флангом, пока еще занятый противником.

Против Водяного Чирков вынужден был развернуть полк второго эшелона. Населенный пункт фланкировал огнем наше продвижение. Оттуда были уже и контратаки, а левый сосед по-прежнему не двигался с места.

- Дело прошлое, а этот наблюдательный пункт не устраивал меня, откровенно признался я командующему. - К нему нельзя было ни подойти, ни подъехать.

- Люблю за откровенность, - закатился он веселым смехом, искоса посматривая на меня. - Ну, а теперь?

- Теперь тоже.

- Почему?

- Далековато от войск.

- Это другое дело! А я-то прежде не догадывался. почему это Щекотский все о вышке поговаривал. Зачем им, думай, вышка? Оказывается, курган не нравился. - Шарохин снова весело захохотал. Засмеялся и я.