Хватало дел и истребителям: они несли повседневную службу противовоздушной обороны, участвовали совместно с войсками ПВО в отражении массированных налетов фашистской авиации, проявляли отвагу и мастерство, препятствуя постановке мин на рейдах и фарватерах Кронштадта. Они были подготовлены и к ночным полетам, умело взаимодействуя с зенитной артиллерией.

Ответственность за прикрытие Ленинграда с воздуха несло крупное соединение ПВО фронта. Флотские истребители - а их было до 150, в том числе половина новых конструкций, - стали надежной подмогой для ПВО. Наши летчики имели автономную зону: западный (морской) сектор воздушных подходов к Ленинграду и район Приморской группы войск. В морском секторе находился и Кронштадт. Организация авиационного прикрытия здесь состояла из повседневного патрулирования в воздухе одной - двух машин и дежурства на аэродромах подразделений истребителей, находящихся в состоянии немедленной готовности к вылету.

Этот воздушный патруль был весьма важен. Он отбивал у врага охоту беспокоить Кронштадт и Ленинград. Многие разведчики и бомбардировщики противника перехватывались нашим патрулем, сбивались или отгонялись восвояси. Мы помогали фронту отражать наиболее массированные налеты авиации врага. В таких случаях в небо поднимались все наши истребители. Мы хорошо понимали, что, помогая отражать удары вражеской авиации, тем самым прикрываем и свои корабли, стоявшие на Неве. В один из мартовских дней Герои Советского Союза М. Васильев, В. Голубев, Г. Цоколаев с ведущим капитаном М. Васильевым вели воздушный бой с "мессершмиттами". Наша четверка разделилась на пары. Одна из них набрала высоту, а другая навязала бой противнику. "Мессершмитты", устремляясь ввысь, попадали под огонь верхней пары И-16. В последующем тактика боевых действий истребителей из четырех самолетов (звено) с каждым днем совершенствовалась и окончательно утвердилась.

Нагрузка была немалая. Немецкие летчики делали один-два вылета в сутки, а нашим истребителям невозможно было обойтись даже тремя-четырьмя. Нередко пятерке или десятке наших истребителей приходилось отбивать атаки 40 - 80 самолетов противника, нанося им чувствительные удары. Впрочем, гитлеровские асы только при таком соотношении и хотели драться. Если их перевес становился не больше трех против нашего одного, они, как правило, выходили из боя или вовсе уклонялись от него. Отважные балтийцы дрались с врагом с беззаветной храбростью и самоотверженностью. Когда в бою у них кончался боезапас, они, если этого требовала обстановка, шли на таран.

Хочу сказать и о 71-м истребительном авиаполке. Эта часть успешно отражала ночные налеты вражеской авиации, ставившей в мае - июне мины на фарватерах Кронштадта. До 28 марта полк возглавлял подполковник А. В. Коронец, а после его гибели под Гогландом командование принял подполковник В. С. Корешков. Военкомом здесь был летчик И. И. Сербин. Командир лично сбил один самолет и четыре - в паре с другими летчиками, а военком в ночных боях сбил три самолета. А ведь командиров и военкомов авиационных полков никто не обязывал нести нагрузку рядового летчика и возглавлять звено в воздушных барражах, но они добровольно брали на себя эту миссию.

Моральное превосходство наших летчиков, конечно, играло решающую роль в победах. Они и учились в боях. Помню, как член Военного совета А. Д. Вербицкий увлеченно рассказывал об одном тактическом разборе, на котором он присутствовал. Летчики очень толково оценивали каждую эволюцию, каждый новый курс, набор высоты, переход в штопор, в петлю.

Все это было крайне необходимо, но я усиленно рекомендовал генералу Самохину с такой же скрупулезностью анализировать в частях и действия противника. Мы советовали также разбирать маневры и тактику не только отдельных летчиков, но и звена, и даже целой операции, например минной постановки.

Одна авиаэскадрилья этого полка находилась в отрыве от основных сил, на острове Лавенсари. Она отражала налеты противника на его гавани и пирсы. Летчики вылетали на перехват вражеских бомбардировщиков, часто упреждали их удар на наши дозорные корабли. Между тем машины, на которых летали балтийцы, были недостаточно маневренны. Тем больше мастерства и смелости требовалось от летчиков в воздухе. Лишь к концу 1942 года И-15 бис были заменены новыми самолетами.

Не могу снова не вернуться к Ладоге. Недаром дорога через Ладожское озеро получила название Дороги жизни. Еще в декабре 1941 года решением Военного совета фронта ответственность за прикрытие Ладожской ледовой трассы с воздуха была возложена на Ладожский район ПВО, куда входили ВВС флота. Для этого была образована специальная группа морской истребительной авиации. Для нее мы выделили из 90 истребителей - 53. В боевом составе авиагруппы в течение всего 1942 года находилось до 50 процентов истребителей ВВС флота. Этого количества явно не хватало, и решением Военного совета фронта сюда же была привлечена часть истребителей 13-й воздушной армии и 7-го истребительного авиакорпуса, которые образовали вторую группу прикрытия.

С ранней весны немецко-фашистское командование предприняло мощное наступление своей авиации на конвои и объекты погрузки-выгрузки грузов на Ладоге.

Штабами авиации флота и Ладожской военной флотилии водный участок озерной трассы, где проходили конвои кораблей, был разбит на зоны с присвоением каждой зоне своего номера; летчики хорошо об этом знали. Командование истребительной авиационной группы через своего офицера связи, находившегося в штабе флотилии, за 4 - 6 часов до окончания формирования конвоя знало о его составе, времени выхода из порта Новая Ладога и скорости на переходе. Все это давало возможность лучше подготовить силы истребительного прикрытия. Если конвой совершал переход в светлое время, то прикрытие его начиналось с выходом из порта и продолжалось до темноты. Ночью конвой следовал с обеспечением дежурных средств, находящихся на аэродроме в готовности к вылету. С рассветом истребители вылетали в зону движения кораблей и осуществляли его прикрытие до порта выгрузки.

Активное участие в защите коммуникаций на Ладоге принимал 5-й истребительный авиационный полк под командованием Героя Советского Союза П. В. Кондратьева.

Под стать ему был военком М. Ефимов. Замечательный летчик, комиссар сам много летал, показывая пример другим, и это помогало в воспитательной работе с личным составом. Часто после напряженного летного дня он появлялся в землянках, вел с людьми непринужденные беседы. По характеру спокойный, добрый, отзывчивый человек, военком совершенно не терпел малейшую недисциплинированность. Он был поистине душой полка, мечтал и был уверен, что скоро и у нас появятся новые машины, которые по своим тактико-техническим данным превзойдут технику противника. Но ему не суждено было дождаться этих дней. В январе 1943 года он погиб в авиационной катастрофе, когда летел на завод получать боевые машины. В Ленинграде есть улица летчика Героя Советского Союза Матвея Ефимова.

В 1942 году авиаполк был преобразован в 3-й гвардейский истребительный авиационный полк. Десяти летчикам этой части было присвоено звание Героя Советского Союза.

Искусными воздушными бойцами над Ладогой проявили себя гвардии полковник В. Ф. Голубев, старшие лейтенанты Н. П. Цыганков и Д. М. Татаренко - все трое после войны стали генералами авиации.

Успешно дрались в небе над Ладожским озером летчики 13-го истребительного авиаполка. Не забыть зимний день 21 февраля. На границе фронтового аэродрома выстроен весь личный состав полка. Я с чувством большого удовлетворения вручил доблестным защитникам Ханко, Таллина и Ленинграда гвардейское Знамя.

В приподнято-торжественной обстановке, опустившись на колено, летчики, техники, мотористы, командиры и политработники вслед за командиром полка подполковником Б. И. Михайловым повторяли священную клятву: "Родина, пока наши руки держат штурвал самолета, пока глаза видят землю, стонущую под фашистским сапогом, пока в груди бьется сердце и в жилах течет кровь, будем драться, громить, истреблять нацистских зверей, не зная страха, не ведая жалости, презирая смерть, во имя полной и окончательной победы над фашизмом".