– Спасибо, лапочка, – сказал Смедли Фейвершем, а его пояс расперло от гордости... или, может быть, разбухание его пояса объяснялось тем, что миниатюрный ядерный реактор в его портативной заглушке диапазонов пространства-времени уже почти достиг критической массы.

– Будь моя воля, Смедли, ты бы за эту работу получил орден. Но решаю не я, а потому... – Ловким движением Джули-Энн Каллендер извлекла наручники и защелкнула на запястьях Смедли Фейвершема.

– Пошли, солнышко, я тебя арестую.

– Но я же не совершил никаких преступлений!

– Может, да, а может, нет, – сказала Каллендер из Парадокс-Патруля. – Но начальник отдела мне не поверит. Поэтому я забираю тебя в Парадокс-Центр, где ты изложишь свои хроноштучки начальству.

– Твое начальство! – съязвил Смедли Фейвершем. – Шайка хрономусоришек! Сидят себе посиживают и жрут «кольца» с кремом.

– Попрошу вас! – сказала патрульная Каллендер с искренне оскорбленным достоинством. – Хотя бы топологию не перевирайте. Не спорю, мы, хронополицейские, действительно едим выпечку в форме замкнутых петель, но это вовсе не тороиды, а скорее, ленты Мебиуса. И кофе мы пьем из бутылок Клейна... В любом случае, Фейвершем, ты арестован. Наверняка найдется хотя бы одно хронопреступление, которое я тебе вменю, пусть это будет самый легонький проступок.

– Живым тебе меня не взять, хрономусорщица! – освободившись от наручников с легкостью необыкновенной, Смедли Фейвершем выхватил протонный бластер и выпустил луч энергии высочайшего напряжения прямо в аппетитную грудь Джули-Энн Каллендер. Она скончалась на месте. Впрочем, это была не Бог весть какая трагедия, поскольку принципы Парадокса гарантировали почти стопроцентную вероятность, что в какой-то будущей точке пространства-времени Джули-Энн Каллендер, целая и невредимая, встретит Смедли Фейвершема. И в следующий раз, когда их пути сойдутся, вполне возможно, скончается Смедли. Либо и он, и она. Либо не он и не она. И т.д. и т.п.

Весело насвистывая, Смедли Фейвершем достал свой карманный ис-кривитель пространства и набрал ряд команд. Тотчас возникла послушная червоточина. Убедившись, что другой конец червоточины выходит в свою обычную точку высоко-высоко в воздухе над Тунгуской в одна тысяча девятьсот восьмом году (он раз и навсегда установил точные координаты на панели скорости), Смедли подобрал бездыханное тело Джули-Энн Каллендер и бросил его в вихрь пространства-времени.

– Я, конечно, извиняюсь, – сказал Смедли Фейвершем, но каждый килограмм физической массы, который я имею возможность добавить к тунгусскому феномену одна тысяча девятьсот восьмого года, ровно настолько же повышает мощность взрыва, делая его более увлекательным для моих клиентов. И ничего личного!

– Совершенно верно, – произнес голос за спиной Фейвершема. Он обернулся точно в тот момент, когда в его подбородок врезался кулак. Да так, что он еле удержался на ногах. – Никаких личных счетов!

Затем, когда Смедли Фейвершем был поднят к червоточине, внутри которой его молекулам предстояло сконвергироваться с молекулами нескольких тысяч предыдущих путешественников для очень-очень мощного взрыва, он напоследок увидел лицо того, кто на него напал.

Свое собственное лицо.

– Ничего личного, – сказал новоприбывший Смедли Фейвершем предыдущему Смедли Фейвершему, поднося свой другой вариант к порталу горизонтальной червоточины. – Из-за предупредительного буя, установленного патрульной Каллендер, неиссякаемый поток жертв времени, прибывавших в Росуэлл одна тысяча девятьсот сорок седьмого года, наконец иссяк. А может быть, люди в будущем все-таки сообразили, что никакой космолет в Росуэлле никогда не разбивался. Как бы то ни было, мне надоело поджидать следующую жертву, а потому я сдвоил след через собственный поток времени и решил использовать тебя. А ты поднабрал веса, Смедли? Как ты сам сказал, каждый лишний килограмм, который я смогу отправить назад во времени на Тунгуску, идет в дело. – Он швырнул свое предшествующее тело в червоточину. – Счастливого приземления в одна тысяча девятьсот восьмом году... и ничего личного!

– Совершенно верно, – произнес голос за спиной нового Смедли. Он обернулся как раз вовремя, чтобы получить по голове ломом, которым размахивал еще один Смедли Фейвершем. – Приветик, старина, – сказало это последнее издание Смедли, подхватывая своего предшественника по Парадоксу и запихивая его в червоточину. – Ничего личного!

– Совершенно верно, – сказал голос за спиной наипоследнейшего Смедли Фейвершема. Он обернулся как раз вовремя, чтобы схлопотать по сопатке увесистой гирей. За миг до того, как его швырнули в червоточину, швыряемый Смедли Фейвершем имел удовольствие увидеть, как еще один Смедли Фейвершем материализовался позади того, который врезал ему по сопатке. А этот Смедли Фейвершем размахивал кавалерийским пистолетом Уэбли-Виккерс.

А за ним уже стоял с пулеметом следующий. А за этим... Ну, достаточно будет сказать, что процессия Смедли Фейвершемов удлинялась и удлинялась по мере того, как он двигался через бесконечно варьирующие серии пространственных векторов и раз за разом возвращался, чтобы столкнуться со всеми предыдущими в одной и той же точке пространства-времени. Каждый очередной Смедли Фейвершем сжимал в руках оружие более грозное, чем оружие его предшественников, и каждый новый Смедли Фейвершем твердо намеревался покончить со всеми прочими Смедли Фейвершемами – и так до бесконечности.

Так оставим их за этим занятием, любезный читатель, и на цыпочках уберемся подальше.

Перевела с английского Ирина Гурова.

Перевел в электронный Tolin. «Интересное – всем!».

МАКИНТАЙР, Ф. Гвинплейн (McINTYRE, F. Gwynplaine) Родом Макинтайр из Австралии и дебютировал в научной фантастике рассказом «Микадо Донован, или Я, кажется, немного возбужден!» (1986). Он опубликовал еще ряд рассказов в жанрах science fiction и horror, выступал с критическими материалами. В настоящее время Макинтайр заканчивает научно-фантастический роман, который он начал писать в соавторстве с Авраамом Дэвидсоном незадолго до смерти известного фантаста.