— Уходите! Просто уходите прочь! — в отчаянии крикнула Сапфира, задыхаясь от переполнявших ее эмоций.

Но неугомонные маги бросились на нее, забыв о прежних планах, желая просто обезвредить и уничтожить.

Разозлившись, Фира росчерком руки вывела двоих из строя. Выглядело это так, будто острый клинок нанес незаживающие раны. Еще трое одновременно швырнули в нее сгустки чистой энергии, которые ударились в невидимую стену. Стена обрела смутные очертания и, колеблясь, двинулась на нападавших, заключив их в странную клетку, которая с каждым мигом становилась все уже, стискивая в объятьях беззвучно кричащих и колотящих по непроницаемым стенам пленников. Сапфировые глаза пылали яростью, когда девушка потянулась к скованным магам и буквально выпила из них жизнь. Демон стонал от счастья. Старуха хохотала. И вдруг все стихло…

Сапфира оглянулась и словно прозрела.

Потом, рухнув на колени, зарыдала.

Не права была богиня. Все напрасно. Она проиграла.

Глава 3.

Она плелась по направлению к домику, выделенному благодарными селянами. Простая, но добротная одежда была непривычно грязной, как будто девушка долго каталась по земле, губы припухли, будто их кусал любовник, в косе застряли листья и мусор. И полная обреченность во взгляде потускневших глаз.

Она шла в свое новое убежище не для того, чтобы спать, а чтобы обрести вечный покой. Свести счеты с жизнью.

Демон блаженно спал, насытившись. Ведьма раздраженно отчитывала девушку, временами переходя на истеричные крики. Старуха явно была против того, что задумала принцесса. Сапфира горько улыбнулась. Пожалуй, она даже получит удовольствие, слушая крики ведьмы, когда веревка затянется на ее шее. Она всем докажет, что больше не игрушка!

Сапфира медленно поднялась на крыльцо, надрываюшееся при каждом шаге скрипом и, открыв ветхую дверь, остановилась на пороге.

У печки стоял мужчина из ее сна и смотрел на нее загадочным взглядом.

— Здравствуйте, ваше высочество, — мягко произнес он. — Наконец, я с вами познакомлюсь.

— Не скажу, что мне приятно, князь, — она дерзко вскинула голову, от чего стала выглядеть еще более хрупкой, но бравирующей из последних сил.

— Узнала? — довольно усмехнулся князь.

— А вы сомневались? — холодно ответила она. — Как можно не узнать того, кому платишь дань.

— Я могу избавить тебя от этого, — проникновенно сказал он, подходя ближе.

Сапфире казалось, что впереди него несется сила, засасывающая ее, как подневольное создание.

— А цена? — резко спросила она, вцепившись в косяк.

— Цена… — он задумчиво оглядел хибару, рассуждая, будто сам с собой. — Почему у всего должна быть цена? Разве имеет цену чувство? Или счастье? Разве можно оценить смех и твою улыбку? Я готов забрать у тебя проклятый дар, лишь бы видеть каждый день твои счастливые глаза.

Сапфира зло расхохоталась.

— Как вы сладкоречивы, князь? Думаете, я смогу улыбаться после того, как забрала жизни людей? Я будто вымазалась в крови. И она теперь никогда не смоется.

Он спокойно разглядывал ее, не упуская ни одной детали.

— Я с самого начала думал, что старая Ульрика спятила, когда завещала свою силу такому светлому созданию. Она всегда была своевольной, ей нравилось совращать невинные души и пачкать чистые сердца. Она забыла свое предназначение, упиваясь полученной мощью.

Он, вздохнув, взял Сапфиру за руку и втянул в дом. Она покорно шла, понимая, что сейчас услышит нечто важное.

— Понимаешь, в мире очень важно равновесие. Только тогда он сможет существовать в гармонии. А Ульрика это равновесие нагло нарушала, мечтая о бесконтрольной власти. Она забыла, что поистине бесконтрольная власть — это я, — его глаза сверкнули, как бы напоминая, что перед ней не просто красивый мужчина, а всесильный князь тьмы. — Я ограничил ее силу, оставив ровно столько, сколько нужно для создания стражей, собирающих жизни отходящих в мир иной, и контроля над ними. Но она попыталась перехитрить меня, сначала обратив стража в зверя, а затем, передав свой дар тебе. Причем она умудрилась передать тебе силу, которая высвободилась из-под моего ограничения в момент ее смерти. Но ты оказалась сильной. Я долго наблюдал за тобой, думая, что ты бесполезна для меня.

Он крепко сжал обе ее ладошки, смотря в большие глаза гипнотизирующим, отбирающим волю взглядом.

— Но ты избавила меня от вышедшей из повиновения нежити. А сегодня — и от тех, кто ее создал.

Сапфира, удивившись, выдернула свои пальцы из его теплых рук.

— Так они сами…

— Да, — кивнул князь. — Вот что делает с людьми жажда наживы.

Он скривился и попытался обнять ее. Она выскользнула и встала подальше.

— Я буду благодарна, если ты заберешь "подарочек" Ульрики.

— Настолько благодарна, что станешь моей?

— Нет, — она грустно улыбнулась. — Прости, князь, но я люблю другого.

— Ты не можешь быть с ним, — в бархатном голосе прорезалась сталь, в глазах светилась бесконечность. — Ты уже моя.

— В таком случае, — спокойно ответила Сапфира, — Мне лучше завершить задуманное.

В темных глазах плеснулось понимание и страх.

— Я мог бы удерживать тебя силой. Мог наслать морок и ты наслаждалась бы жизнью со мной, не чувствуя обмана, — мягко произнес он.

— Тебе нужна бездушная кукла, князь? — она затаила дыхание из опасения, что он так и поступит.

— Нет. Не нужна, — усмехнулся он. — Мне нужна ты. Давай договоримся так: я освобождаю тебя от службы, но на месяц забираю к себе.

Сапфира открыла рот, чтобы запротестовать, но он поднял руку, останавливая ее.

— Только месяц, Сапфира. И если по его истечении ты не захочешь остаться, я верну тебя ему.

— А не обманешь? — спросила она, осторожно.

Хмыкнув, он начертил в воздухе какой-то знак, тот вспыхнув, исчез, оставив после себя горьковатый привкус во рту.

— Это клятва богов, Сапфира. А теперь…, - он щелкнул пальцами, — ты свободна.

Словно камень свалился с души, и настала блаженная тишина. Теперь есть только она и ее мысли. Только ее воля и желания.

Облегченно вздохнув, Сапфира оглянулась, поняв, что находится уже не в старом домике. И поняла, что он так и не дождался ее согласия, сделав по-своему.

Вокруг все сияло, как в сказке. Розовато-лиловые стены, светясь, переливались, и неуловимо менялись. Видимо, они очутились в каком-то помещении, но в весьма странном, непохожем ни на один дворец. Божественный чертог и должен быть великолепным, но все же она представляла жилище князя более мрачным.

Князь стоял рядом и торжествующе улыбался:

— Мой дом — твой дом, — вкрадчиво произнес он.

— Только на месяц, — упрямо ответила она.

Он снова открыл белоснежные зубы в заразительной улыбке, словно смеясь над ее наивностью.

— Уверен, ты захочешь остаться. Ведь здесь нельзя этого не захотеть, такова природа моего дома. Правда, великолепно? — он обвел рукой зал, и его стены словно растворились, превратившись в прекрасный сад, достойный самой богини леса.

И если первые слова князя насторожили ее, то зрелище привело в восторг, заставивший в восхищении шагнуть на одну из белоснежных дорожек. Мелкие камушки шуршали под ногами и словно заманивали идти дальше. Вьющиеся растения с крупными розовыми бутонами плотно обвивали невидимые столбы и уходили куда-то в высь, в черноту, которая не была похожа на небо, но и потолком не являлась. Было светло, как днем. Кругом журчали ручьи, пели диковинные птицы. Кое-где из-под земли били фонтаны. Она вдохнула ароматную свежесть этого места и почувствовала, что помимо воли расслабляется.

— Только я могу дать тебе покой. Только я пойму все, что с тобой было и никогда не буду тебя осуждать. Ты здесь своя.

Вдруг по соседней тропинке пробежала стайка красивых девушек. Смеясь и кланяясь князю, они пронеслись дальше, бросая на Сапфиру странные взгляды.

Девушка удивленно обернулась к мужчине.

— Зачем я тебе, князь? Они намного красивей меня и ярче. И готовы всегда быть с тобой.