Катрина покачала головой.

— Нет, — ответила она по-прежнему спокойно, как будто визги приближающихся полицейских сирен совсем не беспокоили ее слух. — Идея медленной пытки великого Саймона Рукса мне очень нравиться с эстетической точки зрения, но практического смысла я в ней не вижу. ССБ уже рылось в вашей голове, верно? Если уж эксперты спецслужб не смогли отыскать нужных Йенгу зацепок против Габриэля, то куда мне пытаться? С вашей работой вам, вероятно, довольно часто приходится прибегать к частичному стиранию памяти. Не боитесь в один прекрасный день очнуться на больничной койке безумцем?

— Безумцем — нет, скорее растением, — ответил Рукс. — Стирание памяти не затрагивает те секторы мозга, что отвечают за логику мышления. Режут и кромсают только память. Ничего страшного, поверьте. Перед операцией все воспоминания тщательно фильтруются, стирают только то, на что я укажу лично. Опасности тут нет никакой. Не помнишь — и все тут. Значит, вскрывать мой мозг вы не будете?

— Значит, нет.

— И что же далее? Сдадитесь властям Торватина? Ей-богу, сикха, не следует этого делать. Йенг, Габриэль, Артели, я — еще куда ни шло. Сдавайтесь нам, мы все заинтересованы в вашем использовании, если вы вдруг согласитесь сотрудничать. Но вот местной полиции сдаваться не стоит точно. Они просто осудят вас и пустят в расход. Вы представляете, во что обойдется местной системе государственного страхования возмещение всех нанесенных бойней убытков?

— Не представляю. Зато я представляю, кто будет воскрешать всех погибших здесь людей.

Рукс осекся.

— О чем вы? — он был искренне удивлен.

— Вы слышали. О людях, которые уже погибли здесь, и о людях, которым еще предстоит здесь погибнуть. Бойня в пентхаусе произошла из-за них. Когда я врывалась в отель, мне нужен был не Йенг и не Габриэль. Я искала совсем другое.

Она вздохнула.

— Как вы совершенно точно заметили, Саймон, — могу вас так называть? — мое вторжение в отель и схватка на смотровой площадке между ССБ и Габриэлем абсолютно бессмысленны для меня лично. Поверьте, даже если бы я ворвалась на смотровую площадку вместе с Йенгом и Гебом, шансы на выживание были бы ничтожны. Во-первых, если бы я оказалась там — они вряд ли стали бы стреляться друг с другом с таким остервенением. Во-вторых, исход подобной хаотической перестрелки непредсказуем, и нет никаких гарантий, что именно Катрина Бета оказалась бы в числе выживших. Уверена, большую часть стволов направили бы на меня как на самого опасного бойца. Наконец, в-третьих, даже если бы каким-то чудом я смогла перебить охрану Габриэля, отбиться от ищеек Йенга и захватить своего заказчика в плен, времени на его допрос с пристрастием или сканирование мозга у меня бы просто не оказалось — посмотрите, прошло всего несколько минут с завершения перестрелки, а полицейские флаеры уже на подлете. Нет, этот вариант — попытку силового проникновения к Габриэлю — я исключила сразу, как только прибыла на планету.

Рукс отступил на шаг, голову его заполнило непонимание.

— Но тогда зачем вы устроили весь этот цирк?! — воскликнул он. — Уничтоженный «Циркус-Циркус», взбудораженные прочесыванием кварталов жители Семенхары, проникновение в «Меридиан-Торватин», отключенные камеры видеонаблюдения, бойня на смотровой! Если это не месть, то что это?!

На этот раз Катрина рассмеялась от всей души. Опытная глотка маленькой чернявой проститутки, тело которой она сейчас занимала, спазматически дергалась от вырывающихся из легких потоков воздуха. Смех получился похож на кашель, но зато был искренний и веселый.

— Какая месть, Рукс, вы забыли о том, в какой Вселенной живете? В мироздании кластеров смерти нет, и, следовательно, месть тут почти невозможна. Смерть от бластера, во всяком случае, Гебу не грозила. А в том, что у меня будет достаточно времени, чтобы убить его тем же способом, что и Эливинера, — с «выпиванием» души из мозга, я не могла быть уверена. Не понимаете? Ну что ж, попробую пояснить. Геб использовал меня, а Йенг обманул. Однако пострадала от этого не только я. Для вас, для Йенга, для Габриэля, для Артели результат моего воскрешения только один — украденная галерея Македонянина. Но для меня он совсем другой! Два миллиона жителей погибли на Буцефале. Сто миллиардов — в системе Ольменат четыре месяца назад. И еще сто миллиардов беспомощных гражданских когнатов ожидают своей участи здесь, в звездной системе Торватина.

Кэти ткнула рукой в экран.

— Я явилась в Шакрам не ради мести, Рукс. Я пришла сюда — за спасением!

Искусственное Мироздание.

Кластер Буцефал-Шестимирье.

Четыре месяца до описываемых событий.

«Галерея скачана, — сказала ей пустота, — уничтожить кластер!»

И она стала уничтожать.

Шесть огромных миров шарообразных и кольцевых, плыли перед ней в величественном хороводе. Две раненные звезды Шестимирья, раздувались кровавыми шарами, получив удар из глубин своего ядра от квитировавшихся внутрь космических сверхлинкоров. В темных прорехах первый огненный шар пошел трещинами и выбросил в пустое пространство мириады фантастических протуберанцев. Секунда, другая и, слившись в сплошной пузырь, они пожрали смертельно близкие к светилу планеты.

В это мгновение, почти сразу за первым, второй линкор протаранил следующую звезду. Фиолетовая рамка мигнула, открыв проход внутрь космического светила, и раскаленное вещество прямо из термоядерного ядра спалило ближайший мир. Но, несмотря на сопротивление, продираясь сквозь поток рокочущей плазмы, под страшным давлением вырывающимся из раскрытого пространственного лифта, второй железнобокий корабль протаранил звезду изнутри, как бронебойный снаряд. Облако раскаленного газа вырвалось из солнечных пор. Врата, открытые сверхлинкорами, схлопнулись. Обе агонизирующие звезды, вспыхнув гигантскими пузырями космических взрывов, стали пожирать окружающее пространство своими алыми, раздувшимися от боли телами.

Затем была вспышка. И разлилась тишина…

…Прижавшись к смотровому стеклу, Катрина Бета — очень юная, всего два месяца от рождения — тихонько дрожала, глядя сквозь прозрачную твердь на развернувшуюся перед ней картину космического Апокалипсиса. Громадина галереи Македонянина — второго кольца Шестимирья, в коридоре которого она сейчас стояла, опоясывал всю гибнущую звездную систему. Планеты и звезды взрывались внутри него, и, разумеется, как самая дальняя из всех объектов, великая сокровищница погибнет последней. Плазма, пепел и радиация пожирали пространство прямо у нее на глазах. Они неслись к галерее — и к ней! — с огромной скоростью. Лишь благодаря огромным размерам кластера до смерти еще оставалось какое-то время.

Кэти вздохнула и, пытаясь унять дрожь в руках, убрала локон со лба. Внутри ее головы сидело сейчас только два существа — древний кавалерист Катилина, приютившийся где-то в районе мозжечка и контролирующий реакцию и рефлексы во время рукопашных схваток, а также сама Катрина Бета, профессиональная проститутка из высшей школы наложниц. Третий, когнат Артели, тот, кто устроил это смертоносное представление ее собственными руками, уже ушел, оставив двух наездников несчастного тела наблюдать за гибелью гигантского кластера, в ожидании собственной смерти…

Однако его сверхоружие оставалось в ее руках, вернее, в ее голове. Мощь тшеди-электромагнетика ворочалась и стенала внутри мозга новорожденного клона, источая в пространство ненависть, ужас и гнев. Эта сила бродила и перекатывалась под ее черепом, вставала и падала, махая руками. «Борись! Борись! — кричала она. — Я не хочу умирать!» И Катрина пала под этим натиском. Пальцы ужаса, вонзившиеся в ее разум после гибели двух миллионов только что убитых ею существ и заморозившие ее волю, внезапно разжались, исчезли. Подняв ладонь, она коснулась нейрошунта. Незримый тумблер щелкнул в ее голове, и перед глазами предстало виртуальное поле…